Владимир Порутчиков - Гибель Царьграда Страница 10

Страшен был удар большого, хорошо груженного венецианского нефа. По турецкому флагману от кормы до носа прошел ужасающий треск, и живые оказались лежащими на телах своих мертвых товарищей. Януш был в числе немногих, кто сумел устоять на ногах.

Вслед за ломающим, крушащим борт ударом в корабль впились хищные когти абордажных крючьев, и с венецианца на залитую кровью палубу споро запрыгали облаченные в защитные панцири солдаты, похожие на надутых, готовых к драке петухов. Перепуганные матросы сразу же стали сдаваться. Янычары, напротив, еще сильнее сомкнули свои сильно поредевшие ряды и обнажили ятаганы, готовые к своей последней схватке. Смерть не особо пугала их, ведь, как учили дервиши, перед каждым павшим в бою с неверными мгновенно распахивались ворота цветущего рая…

Но венецианцы не торопились скрестить с ними мечи. Снова прогремел дружный залп с нефа, и стоящие в передних рядах янычары со стонами и криками повалились на палубу – на такой близкой дистанции пули и арбалетные болты летели точно в цель. А на корабль под их прикрытием прыгали все новые и новые солдаты. Быстро образовав подобие стальной, вскипающей в лучах солнца стены, они наконец ринулись на врага, попутно топча и добивая попадающихся на пути раненых.

Схватка была яростной и короткой. Янычары дрались отчаянно, изощренными отточенными ударами поражая незащищенные панцирями шеи и бедра нападавших; их ятаганы безжалостно резали живую плоть, оставляя страшные рваные раны, и кровь хлестала на палубу, и рушились как подрубленные снопы убитые и покалеченные ими солдаты, но длинных венецианских мечей было все же больше. И пускай солдаты действовали не так проворно – они давили количеством, и зачастую в ничем не защищенную янычарскую грудь одновременно вонзалось несколько итальянских мечей…

Вскоре в живых осталось лишь пятеро янычар во главе со своим командиром, да и им, судя по всему, оставалось жить лишь считанные мгновения…

Эх, дорого бы продал сейчас свою жизнь Януш, не одну еще венецианскую душу отправил бы на тот свет, прежде чем самому пасть бездыханным, но бывший сербский княжич не спешил в обещанный дервишами рай. Еще ждал его отчий дом, который он поклялся во что бы то ни стало увидеть, да и жизни оставшихся в живых товарищей тоже чего-то стоили. Неужели их всех сейчас ждет смерть посреди равнодушной пучины, которая так же равнодушно примет в свои бездны их изрубленные тела? Неужели просто так Господь до сих пор берег его от венецианских стрел и мечей?

– Стойте! – в отчаянье вскричал Януш, глядя в совершенно озверелые лица венецианцев и почему-то истово веря, что это еще не конец. – Мы готовы сложить оружие, если вы пообещаете сохранить нам жизни…

И не дожидаясь ответа, первым выпустил из руки ятаган. Тот с глухим звоном упал на палубу. Примеру командира тут же последовали остальные. Окончательно осмелев, с ног до головы забрызганные кровью – впрочем, их противники выглядели не лучше – солдаты окружили янычар плотным кольцом и, тыча мечами в беззащитных уже врагов, закричали:

– Ах вы турецкие псы! А вы сохранили жизни нашим братьям, которых потопили в Босфоре? А ведь они тоже молили о пощаде! Их вина состояла лишь в том, что они возвращались домой!

– Да что там с ними церемониться: вздернуть на рее и дело с концом, а эту посудину пустить на дно!

Несчастных тут же повалили на палубу и, связав за спиной руки, поволокли к ближайшей мачте, где кто-то из солдат уже прилаживал веревку…

Тут бы и закончились их жизни, если бы не вмешавшийся вдруг капитан венецианского нефа, который как раз в этот момент ступил на палубу захваченного корабля. Януш с удивлением узнал в нем того коротышку в блестящем шлеме, которого чуть было не убил стрелой в самом начале боя.

– Отставить! Пускай их судьбу решает консул фактории. Повесить мы их всегда успеем. А пока запереть их в трюме вместе с остальными пленными.

Солдаты с неохотой подчинились…

«Нет, судьба точно дает мне шанс», – подумал в тот момент Януш и, как вскоре выяснилось, он не ошибся…

9

– В прошлый раз я не спросил твоего имени, янычар… Теперь же я хочу его знать.

Голос купца звучал слабо, даже чуть надтреснуто, но в тяжелом лице и взгляде чувствовалась властная, привыкшая повелевать натура. Он сидел на складном венецианском стуле, положив больную ногу на небольшую, покрытую пурпурной подушечкой скамейку; здоровая нога была обута в мягкий башмак с длинным загибающимся кверху носом. За спиной купца замер слуга, который с нескрываемой неприязнью смотрел на пленника.

– Отец с матерью нарекли Янушом, турки назвали Бозкурт, – отозвался янычар с грустной усмешкой. – Какое вам больше по нраву, господин?

– Бозкурт… Это кажется по-вашему значит волк? Ну что ж, красиво. Подойди ближе… Януш. А вы оставайтесь на месте, – бросил купец тюремщикам.

Януш подошел, краем глаза отметив, как напряглись охранявшие его, а слуга, положив руку на большой отягчающий пояс кинжал, стал рядом с купцом.

– Я готов подарить вам жизни и отпустить на все четыре стороны. Более того, я снабжу вас на дорогу всем необходимым, включая деньги и оружие. Но только при одном условии…

Януш терпеливо ждал, и хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, сердце при этих словах едва не выпрыгнуло из груди.

– Ты должен вывести из Константинополя двух людей… Наклонись-ка ко мне.

Купец вдруг схватил пленника за рубаху и, притянув к себе так, что седая борода его касалась лица пленника, тихо продолжил:

– Двух очень дорогих мне людей: мою жену и ее мать. Мне наплевать, как ты сделаешь это, но если они окажутся здесь живые и невредимые, повторяю: живые и невредимые, то клянусь Господом нашим, ты и твои люди получат свободу… А теперь можешь спрашивать?

С этими словами он разжал пальцы….

– Сколько у меня будет времени?

– Сколько угодно, но только до той поры пока город держится.. Если он вдруг падет или ты по какой-либо причине не вернешься после падения города в течение… трех… да, пожалуй, трех месяцев – твои товарищи будут казнены. Запомни это, янычар! Теперь их жизни в твоих руках.

– А как я узнаю вашу жену? К тому же я не знаю города…

– С тобой отправится Франческо (кивок в сторону стоящего рядом слуги). И еще… – купец снял с пальца массивное кольцо с каким-то темным, весело сверкнувшим гранями камнем и передал Янушу. – Покажешь это жене. По этому перстню она поймет, что ты прибыл от меня и она может доверять тебе… Теперь слушай внимательно: сегодня на рассвете в Константинополь отправляется греческий корабль. Если повезет, ты будешь в городе уже дней через десять. И не дай бог тебе сбежать или погибнуть, или привести кого-нибудь на выручку! Тем самым ты погубишь своих людей. Пусть сюда придет хоть сам султан со своим войском – твои люди все равно умрут, а я уж позабочусь, чтобы смерть их была мучительной…

При этих словах купец выразительно посмотрел куда-то за Януша, и тот, обернувшись, увидел зловеще поблескивающее в полумраке странное сооружение, отдаленно напоминающее женскую фигуру. Янчар, правда, не знал ни ее названия, ни назначения, но выдавленное в металле лицо, по прихоти изготовившего ее мастера вечно искаженное страшной улыбкой, заставило его вздрогнуть. Купец, заметив это, довольно усмехнулся:

– Да-да, юноша, Железная Дева умеет любить до смерти…

Слуга понимающе хмыкнул.

– Дальнейшие инструкции получишь от Франческо, – снова перешел к делу купец. – И помни, янычар, про три месяца! Да хранит тебя Господь! Тебе Его помощь, ой, как пригодится… А сейчас отведите-ка его помыться, уж больно воняет… Да поживее, а то скоро рассвет! Корабль ждать не будет…

Подскочившие тюремщики тут же подхватили Януша под руки и, хотя он был не маленького роста и веса, легко поволокли прочь. Третий тюремщик, звеня ключами, тяжело затопал следом. Однако еще до конца не верящий в свое освобождение янычар успел услышать, как купец говорит слуге:

– Франческо, распорядись, чтобы его переодели и как следует накормили, а также снабдили всем необходимым…

Мрачный коридор снова ожил от грохота торопливых шагов, но теперь Януша волокли в противоположную от темницы сторону, что означало, что больше он не увидит своих товарищей.

– Дайте хоть со своими проститься… – попросил он. Железная хватка несколько ослабла. Тюремщики нерешительно переглянулись и чуть замедлили шаг. Но тут зло отозвался идущий сзади:

– Не велено! Времени нет, слышал?

– Люди вы или нет? – вскричал янычар и тут же получил тычок в спину.

– Заткнись, собака турецкая! Для тебя мы уж точно не люди. Будь моя воля, я бы всех вас прямо сейчас повесил!

Тогда Януш, в надежде быть услышанным своими, закричал по-турецки так громко, как только мог:

– Братья, ничего не бойтесь! Я вернусь за вами и спасу вас, слышите?! Я спасу вас, братья!…

– Во орет-то, нехристь басурманская. Давай, ребята, тащите его быстрей. А то прям здесь порешу гада! – взорвался за спиной третий.