Джек Кавано - Пуритане Страница 10

Оружием пуритан стали проповеди и памфлеты, а основной мишенью для критики и насмешек — епископ Лод. Чтобы крепче держать священников в руках, епископ регламентировал процедуру богослужения, потребовав привести ее в соответствие с предписаниями «Книги общей молитвы»[33]. Следить за сказанным было нетрудно — любая проповедь предполагает слушателей. Другое дело — остановить поток памфлетов.

По закону право издавать книги имели несколько печатников в Лондоне и две университетские типографии в Оксфорде и Кембридже. Все типографы получали особое разрешение на печатание каждого произведения.

Строжайшая цензура принудила издателей пуританских памфлетов уйти в подполье. Нарушителю закона грозило суровое наказание. Авторов запретных книг допрашивали в «Звездной палате». Виновным отрезали одно или оба уха, а на щеках выжигали клеймо в форме букв «к» и «л», что означало «Клеветник» и «Лжец». Пуритане шутили, что эти буквы означают «клеймо Лода».

Если бы Маршалла Рамсдена и Мэри Седжвик поймали с поличным, их ждала бы та же участь. Молодые люди никогда не встречались с Джастином — человеком, который сделал своим псевдонимом имя одного из раннехристианских мучеников[34], но они ему верили. В отличие от прочих памфлетистов тон Джастина не был враждебным, воздерживался он и от личных нападок на епископа Лода. Излагая свою точку зрения, сочинитель обращался к Библии, и его доводы выглядели убедительно. Здравый смысл Джастина производил на таких верующих, как Маршалл и Мэри, столь сильное впечатление, что они, рискуя собственным благополучием, распространяли его идеи по всей Англии.

Мэри была одной из первых в Кембридже, кто присоединился к движению сопротивления. Она-то и привела с собой Маршалла. Сына типографа, умеющего обращаться с печатным станком, встретили с радостью. Обязанностью Мэри было доставлять отпечатанные памфлеты тем, кто распространял их на территории университета. Увлечение произведениями Джастина постепенно переросло у молодых людей во взаимное увлечение друг другом.

Когда Маршалл обнимал Мэри в предрассветные часы в печатной мастерской, весь мир сводился к таинственному равенству: мужчина + женщина = вселенная. Королей, народов, войн, просвещения больше не существовало. Не было на свете и близких, родных, друзей. Никого, кроме двух влюбленных. Исчезало даже время.

Дверь мастерской со стуком распахнулась и тут же захлопнулась. От неожиданности Мэри ударилась затылком о рукоятку валика. Эссекс Марвелл, самый странный и самый верный друг Маршалла, стоял, прислонившись спиной к дверному косяку. «Зови меня просто Эс, — сказал он, когда молодые люди познакомились. — Меня все так называют».

Юноша дышал, как загнанный зверь, его рубашка пропиталась потом, в глазах застыла тревога.

— Они здесь! — выдохнул он.

Незачем было объяснять, кто это — «они». Печатающие памфлеты Джастина рискуют лишиться ушей и приобрести клеймо на лице.

Маршалл деловито скомандовал:

— Мэри, прячься! Печатными формами и бумагой мы займемся сами.

С тревогой посмотрев на него, Мэри на мгновение заколебалась. Ей так хотелось сказать ему о своей любви. Маршалл нежно улыбнулся девушке. Он все понял.

— Эс, — Маршалл указал на стопки отпечатанных памфлетов на полке, — сложи это в мешок. Я сниму со станка печатную форму.

— Закрыть засов? — испуганно спросил Эс.

— Нет, делай, что я сказал.

Эс подбежал к стопкам готовых брошюр и принялся торопливо заталкивать их в большой холщовый мешок — в нем обычно выносили с территории университета запрещенную литературу. Маршалл ухватился за рукоятку печатного станка и потянул ее на себя до упора. Молодой человек извлек рукоятку из отверстия в верхней части червячного пресса, вставил ее в другой паз и потянул снова. Чтобы поднять форму над бумагой на новом станке, достаточно одного движения ручки. Но только не на этом — машины в университетах были старыми. Маршалл понимал: если он замешкается, в два счета окажется в тюрьме.

Времени на то, чтобы рассыпать набор и сложить шрифт в наборную кассу, уже не оставалось. Маршаллу пришлось снять печатную форму с пресса и спрятать ее. Он поднял глаза. Мэри не было видно. Эс торопливо набивал мешок брошюрами.

Маршалл изо всех сил крутил рукоятку червячного пресса, молясь о том, чтобы успеть. Еще два оборота. И тут пресс заклинило. Снаружи раздались какие-то звуки. Молодой человек нащупал лигатуры по краям печатной формы и отвинтил их.

Едва Эссекс успел сунуть мешок с памфлетами в шкаф, дверь распахнулась. На сей раз она осталась открытой, зияя, как разинутая пасть. В комнату вбежали два солдата и направили оружие на студентов. За ними следовал хорошо одетый господин знатного происхождения, в котором Маршалл узнал Джорджа Маколэя. Маршаллу не раз случалось приходить к нему по делам: он выдавал разрешения на все печатные работы и публикации в Кембридже. Маколэй был высок и болезненно худ. Его недовольно искривленный рот напоминал перевернутую букву «U», это делало его похожим на куклу-марионетку.

— Утро доброе, джентльмены, — поприветствовал их кукольный рот. Маколэй не сомневался: новый день принесет ему заслуженную славу. Об этой его уверенности свидетельствовала твердая поступь длинных ног.

— И вам доброе утро, сэр! — приветливо отозвался Маршалл.

Маколэй ответил ему настороженным взглядом. Он не любил преступников с чувством юмора. Эссекс, не обладающий хладнокровием Маршалла, прислонился к двери шкафа, в который только что затолкал мешок с памфлетами. Он стоял, скрестив ноги и сложив руки на груди. Пальцы юноши нервно подрагивали.

— Рановато для работы, — процедил Маколэй, подойдя к станку. — У тебя есть разрешение?

— Сказать по правде, сэр, нет. Да я и не пытался его получить. Знал, что вы откажете.

Маколэя злило, что жертва не боится его.

— Что ж, посмотрим, что там у вас, — проворчал он.

— Был бы рад помочь вам, сэр, — сказал Маршалл, поморщившись, — но форма застряла в прессе. Я не могу сдвинуть ее с места.

Маколэй кивнул солдату, который держал под прицелом Маршалла, и приказал:

— Помоги ему!

Солдат опустил ружье и поставил его на пол, прислонив к прессу.

— Возьмитесь здесь, а я ухвачусь с этой стороны, — распорядился Маршалл. — Форма основательно застряла, но если мы рванем посильнее — вытащим. Готовы? На счет три. Раз. Два. Три!

И они рванули. Форма выскочила из пресса. Литеры разлетелись по комнате. Маколэю пришлось закрыть лицо, чтобы защититься от посыпавшегося шрифта. Некоторые буквы успели оставить на его одежде и руках нечеткие отпечатки.

— Здорово! Я знал, что у нас получится! — лукаво улыбнулся Маршалл.

Невольного соучастника Маршалла это не развеселило. Развернувшись, он ударил смеющегося печатника металлической формой, сбив его с ног. Подойдя к поверженному юноше, солдат поставил ногу ему на грудь.

— Посмотрим, кто будет смеяться, когда ты предстанешь перед «Звездной палатой», — закричал Маколэй, пытаясь носовым платком очистить одежду от краски. — Обыщи шкаф! — приказал он солдату, стоящему рядом с Эссексом, и, хмыкнув, добавил: — Твой приятель слишком нерасторопен.

Словно перышко, отшвырнул солдат хрупкого Эссекса. Чтобы извлечь мешок, ему пришлось опуститься на четвереньки и залезть в глубь шкафа.

Эссекс стоял рядом, ожидая, пока солдат выберется наружу. Когда тот начал приподниматься, юноша, улучив момент, выхватил у него мешок. От толчка мужчина потерял равновесие и упал. Эссекс стрелой метнулся к черному ходу. Второй солдат бросился за ним, но Маршалл подставил ему подножку.

Эссекс исчез за дверью и тут же снова влетел в комнату. На пороге показался еще один солдат, здоровенный и неуклюжий.

— Неужели ты думаешь, что я не позаботился о черном ходе? — язвительно осведомился Маколэй.

— Откровенно говоря, ваши умственные способности вызывают у меня некоторые сомнения, — не замедлил отозваться Маршалл. Солдат, которому он поставил подножку, пинком заставил его замолчать.

Неуклюжему детине, стоявшему в дверях, Маколэй крикнул:

— Возьми книгу и прочти ее вслух. Посмотрим, как повеселится тогда этот горе-печатник.

— Я плохо читаю, господин Маколэй, — запротестовал громила.

— Тем лучше, — отрезал Маколэй. — Ты-то и зачитаешь приговор о тюремном заключении этих мальчишек. Не сомневаюсь, что наш остряк с радостью объяснит тебе непонятные слова.

Солдат пожал плечами. После недолгих сомнений он запустил в мешок огромную ручищу и вытащил брошюру, затем неумелыми пальцами открыл первую страницу и уставился на нее. Внезапно его лицо расплылось в улыбке.

— Неплохо!

— Читай вслух! — завопил Маколэй.