Николай Переяслов - Тень «Курска» или Правды не узнает никто Страница 10

3. Мичман Романюк В. Ф.

4. Старший мичман Кичкирук В. В.

5. Старший мичман Беляев А. И.

6. Главный корабельный старшина к/с Янсанов С. В.

7. Матрос Видченко С. А.

8. Матрос Евдокимов О. В.

9. Матрос Старосельцев Д. В.

10. Матрос Халепо А. В.

11. Матрос Коломийцев А. Ю.

12. Матрос Логинов И. В.

V отсек

1. Капитан 3-го ранга Мурачев Д. Б.

2. Капитан-лейтенант Пшеничников Д. С.

3. Капитан-лейтенант Любушкин С. М.

4. Капитан 3-го ранга Щавинский И. В.

5. Капитан-лейтенант Васильев А. Е.

6. Капитан 3-го ранга Белозоров Н. А.

7. Мичман Цымбал И. И.

8. Мичман Троян О. В.

9. Старшина 1-й статьи Неустроев А. В.

10. Матрос Ларионов А. А.

11. Мичман Шаблатов В. Г.

V-бис отсек

1. Старший лейтенант Кузнецов В. Е.

2. Старший мичман Хафизов Н. Х.

3. Старший мичман Горбунов Е. Ю.

4. Мичман Байбарин В. А.

VI отсек

1. Капитан-лейтенант Аряпов Р. Р.

2. Мичман Баланов А. Г.

3. Старший лейтенант Митяев А. В.

4. Главный старшина к/с Майнагашев В. В.

5. Матрос Коркин А. А.

VII отсек

1. Капитан-лейтенант Колесников Д. Р.

2. Мичман Ишмуратов Ф. М.

3. Старшина 2-й статьи к/с Садовой В. С.

4. Матрос Кубиков Р. В.

5. Матрос Некрасов А. Н.

6. Главный старшина к/с Зубайдуллин Р. Р.

7. Матрос Налетов И. С.

8. Старшина 2-й статьи к/с Аникиев Р. В.

9. Старший мичман Козадеров В. А.

VIII отсек

1. Капитан-лейтенант Садиленко С. В.

2. Мичман Кузнецов В. В.

3. Старшина 2-й статьи к/с Кесслер Р. А.

4. Старший мичман Борисов А. М.

5. Матрос Мартынов Р. В.

6. Матрос Сидюхин В. Ю.

7. Матрос Борисов Ю. А.

IХ отсек

1. Старший лейтенант Бражкин А. В.

2. Мичман Иванов В. Э.

3. Мичман Бочков М. А.

Опубликование этого списка одновременно в мурманском приложении «Молодежной правды» и у нас вызвало откровенное недовольство командования ВМФ России и особенно — Северного флота. Нашу газету обвинили в неполноте приведенного перечня членов команды, а также в нецелесообразности его обнародования в данное время. «Никто не делает из этого военной тайны, — подчеркнула в своем очередном обращении пресс-служба ВМФ, — однако мы считаем некорректным опубликование списка моряков, находящихся сейчас на лодке, в то время как идут напряженные спасательные работы…»

Но впрочем, негодующие окрики нам приходилось выслушивать не только по поводу опубликования списка. Примерно в те же дни же мы поместили у себя стихотворение малоизвестного поэта с московской окраины Марьино — Геннадия Милованова (которого, честно говоря, я выбрал из кучи аналогичных стихов главным образом за то, что взглянув на обратный адрес, увидел там тот же самый район Москвы, в котором жила Ленка), и оно вызвало ничуть не лучшую реакцию, чем и опубликование списка:

Тонут люди в Баренцевом море.Бьются волны о пустой причал.И надрывно в безутешном гореЧайки белокрылые кричат.

Гибнут люди в холоде и мраке,Не дождавшись помощи извне;Для кого-то снова на бумагеВсе они, как видно, не в цене.

Да и беды, видно, не случайны,А признаться в этом не с руки;Потому-то так живучи тайныИ уму, и сердцу вопреки.

Будут речи, почести и грошиНа помин измученной души.Но вдвойне мучительней и горше,Если тонут — в океане лжи…

— Вы опять очерняете нашу армию! Когда это прекратится! — звонили нам в редакцию в день опубликования стихотворения «возмущенные читатели».

— Мы тонем не во лжи, а в секретности, — уточнил ситуацию один наш знакомый офицер-подводник…

А между тем, в других средствах массовой информации тоже стали в это время появляться материалы, перекликающиеся со стихотворением Милованова. Слишком уж многое в гибели «Курска» было шито белыми нитками, чтобы не заподозрить руководство ВМФ в сокрытии каких-то нелицеприятных для него тайн! Так, например, несколько дней спустя мы опубликовали статью Зинаиды Лобановой «Как нам врали», в которой она буквально по пунктам разбирала всю ту «странную разноголосицу», которая слышалась в официальных сообщениях об аварии подлодки.

«Все это очень напоминает Чернобыль, — писала она. — И не потому, что сначала все боялись экологической катастрофы, а уж потом только — за людей. А потому, что нам постоянно врали. По неискоренимой „совковой“ привычке — замять дело, не доводить до широкой общественности.

Да, мы теперь знаем в лицо тех, кто, не стесняясь, врет в объективы телекамер. Но в этом мало радости. Ведь нас держали за дураков, не давая самой необходимой информации.

Сообщения о несчастье на подводной лодке появились на информационной ленте только в понедельник. Тогда датой трагедии называли воскресенье. На самом деле трагедия произошла в субботу, примерно около 11 часов утра, о чем первыми сообщили западные информационные агентства.

13 августа, в воскресенье, командующий Северным флотом адмирал Попов, давая интервью представителям СМИ, высоко оценил результаты проходивших учений, мастерство моряков и состояние боевой техники. Как будто он не знал, что к этому моменту связи с «Курском» нет и об этом уже доложено в Главный штаб ВМФ.

Распоряжение о создании комиссии по расследованию причин аварии премьер-министр Михаил Касьянов подписал только в понедельник. С момента катастрофы прошло уже более 48 часов.

Впечатление такое, что атомная субмарина — это простая электричка, на которой ехали все, кто успел в неё перед отправлением запрыгнуть. Флотские пресс-службы утверждали, что на борту «Курска» находится то 107 человек, то 130, то 116 или 117. Путин в среду вечером заявил, что на борту 118 человек.

Вероятно, надеясь на русский «авось», в начале недели пресс-службы ВМФ сообщили в СМИ, что «с подлодкой уже установлена связь, имеется контакт с личным составом». А из администрации Мурманской области даже заявили «Интерфаксу», что в лодку подаются кислород и топливо…

Через какое-то время выяснилось, что «контакт» — это не что иное, как периодический стук в борт лодки изнутри.

Днем в среду появилась информация о том, что экипаж перестал выходить на акустическую связь. К вечеру это подтвердили помощник главнокомандующего ВМФ РФ Игорь Дыгало и вице-премьер Илья Клебанов. Но первому заместителю начальника Главного штаба ВМФ России вице-адмиралу Владиславу Ильину это не помешало почти в то же время заявить обо всем с точностью до наоборот. «Есть контакт», — бодро сообщил он. Мол, неправда, что не стучат. Стучат.

По сведениям синоптиков, в субботу и воскресенье 12-13 августа погода над Баренцевым морем была вполне нормальной. Однако, как только приступили к спасательным работам, сразу пошла информация о шторме.

Как сообщил «Интерфаксу» помощник главнокомандующего ВМФ РФ начальник пресс-службы Игорь Дыгало, по состоянию на 23.00 понедельника 14 августа 2000 года погода резко ухудшилась. Ветер — северный, северо-западный, скорость — 15 м/с, волнение — от 4 до 5 баллов.

Однако «Интерфакс» примерно в то же самое время сообщил, что «все благоприятствовало спасательным работам». Весь вечер приходили сообщения, что погода улучшается, шторм — 2-3 балла. Но потом, когда ничего не получилось, погода, как специально, стала портиться. И с тех пор шторм в сводках не прекращается…»

Еще резче тогда выступила газета «Жизнь», поместившая в одном из своих номеров большущее письмо бывшего старшего торпедиста, а ныне матроса запаса Владимира Топоркова под красноречивым названием «Хватит врать!», в котором он без обиняков писал:

«…Я понял, почему Гитлер напал на СССР в ночь на 22 июня. До этого не понимал. Думал, он дурак: выбрал самую короткую ночь. А тут понял, что он гений: выбрал ночь на воскресенье.

И дело не в том, что офицеры разошлись по домам, старшины пьют, а бойцы снизили бдительность. Просто — Сталин спит. На даче, в воскресенье — кто рискнет его тревожить? Ну и что — что летят, что бомбят? Это в песне так складно поется: «…Ровно в четыре утра — Киев бомбили, нам объявили, что началася…»

Бомбили-то в четыре. А объявили…

Сергееву тоже сказали в четыре часа утра. А он президенту доложил в семь (сам об этом сказал по телевизору — вся страна слышала!). О чем же думал министр эти три часа? Живы они там или уже нет? Как их спасать? Какие средства привлечь?

Да ни хрена он такого не думал! Думал: можно будить президента — или ещё нет? В четыре, конечно, рано — ну, а в шесть?

Три часа министр обороны страны ждал, пока президент проснется!

А у них, у экипажа К-141, и было-то на все — 2 минуты 15 секунд, между первым взрывом и вторым. А у тех, кто после этого остался в живых, ещё несколько часов. Чтобы спастись. Или дождаться помощи. Может, как раз те самые три часа и были.