Николай Прокудин - Вернуться живым Страница 10

– А чего ты так задумчиво и конкретно на меня смотришь? – возмутился я.

– Да потому что у меня этот рейд последний, тьфу, тьфу, крайний, надеюсь, – вздохнул Иван. – А тебе молодому еще пахать и пахать…

– Кстати, Ваня! Удивительно, но я спал этой ночью спокойно, как младенец! Я имею в виду в свободные от проверки постов часы. Никакие кошмары с видениями окровавленных трупов не мучили. А переживания нахлынули лишь под утро, когда пришла очередь бодрствовать.

– Наверное, ты сволочь равнодушная! И нервы как канаты! – вздохнул ротный. – А я всю ночь ворочался и переживал. О жене и дочери думал…

Вчерашний бой стоял перед глазами, и я его мысленно прокручивал снова и снова. Как в старом черно-белом кино. Наши убитые, подстреленные душманы, раненый офицер, кровь, пули, взрывы, едкий страх перед надвигающейся со всех сторон смертью. Фильм длинный – четыре часа непрерывной перестрелки. Война перестала быть прогулкой, альпинизмом, туризмом, приключением – она стала жестокой реальностью. Война и смерть коснулись меня, но лишь чуть дотронулись, и обдали своим смердящим, трупным дыханием…

Наступило утро – и новая задача: вертолетами батальон перебросили на десять километров восточнее, через два глубоких ущелья. Новая горная гряда уходила в поднебесье к заснеженным вершинам. Наш маршрут пролегал именно к ним. Командир полка поставил задачу – пройти по хребту над кишлаком до истока речушки, начинающей свой бег от заснеженных скал. Грузовым вертолетом на площадку забросили патроны, гранаты, выстрелы к гранатомету, «мухи» – свои боеприпасы закончились вчера. Обвязавшись пулеметными лентами, солдаты опять стали похожи на революционных матросов-анархистов.

– Хреновое дело нам предстоит! – резюмировал поставленную задачу Кавун. – Ситуация следующая: разведка будет чесать кишлак с двух сторон, а мы прикрываем их сверху вот с этой верхотуры. Соседей рядом никого. Третья рота, сильно потрепанная вчера, будет находиться от нас в десяти километрах. Подорожник считает, что им досталось, а наш вчерашний бой не в счет. Итак, слушать меня внимательно! Завтра, как только разведчики прочешут местность, быстро отходим назад. Лучше бежать, но это вряд ли удастся с грузом в тридцать килограммов за плечами. Но вначале надо на ту высоту забраться! Идти предстоит двадцать километров. Сейчас десять утра, а выход на задачу командиром полка установлен шестнадцать ноль-ноль. Острогин с первым взводом идет в голове колонны.

Серега при этих словах поморщился. Его первый взвод – это он, три солдата и замкомвзвода.

– С тобой идут два сапера. Дальше двигается вся колонна. Замполит и санинструктор в конце. Подгонять, лечить, оживлять подыхающих. Воодушевлять словом и делом!

Офицеры хмыкнули над последней шуточкой и в то же время тяжело вздохнули… Задача предстояла крайне нелегкая. Своих подразделений рядом не будет. А «духов» есть? Сколько их в округе? Кто знает…

Вчерашняя трагедия по-прежнему у меня перед глазами. Начальство создало ту же ситуацию, что и в восемьдесят первом полку, только нас не шестнадцать, а вместе с приданными авианаводчиками, саперами и арткорректировщиками – сорок пять.

– Этих штабных дебилов жизнь ничему не учит, – ругнулся Острогин.

– Кого именно? – с ласковой интонацией в голосе поинтересовался командир роты.

– Всех начальников! Как отреагировал наш батальонный Чапай, получив этот тупой приказ руководства?

– Подорожник был строг и заботлив. Матом не ругался. Лишь ласково попросил: «Милый Ваня, не будешь ли так любезен сходить во-о-он туда, на высоту три тысячи четыреста?» Пожелал успехов в ратном труде. Напомнил, что мы коммунисты и комсомольцы. А если серьезно, то насчет мерзавцев в «верховном командовании» он с нами солидарен. Кэп (комполка) тоже в бешенстве, но ведь даже не он решает. Слово за армейскими штабистами – армейская операция! Ну а крайними будем мы. В полку много потерь. Убит минометчик, в третьей роте четверо ранено. Им довольно-таки сильно досталось! Твой друг «килькоед» Мелещенко в шоке от обильного свиста пуль. Но тебе, Ник, дружка успокаивать некогда – уже трогаемся в дальний путь. Так что, орлы, мать вашу! Не забывайте, что пехоту ноги кормят! Вперед! Марш-марш!

Рота вымоталась и еле ползла. Осталось пройти примерно четверть пути, но я не обольщался – сдохнуть можно и на этом коротком отрезке, ведь нам предстояло преодолеть самый крутой подъем. Наша заснеженная высота была видна уже как на ладони. Ох, как же я устал толкать и подгонять умирающую молодежь! Готов сменить в голове колонны Острогина! Хорошо, что идем без приданных минометчиков, а то и мины мне пришлось бы тащить. Мало мне трех почти сдохнущих бойцов? Интересно, а из каких гениальных стратегических задумок причитающийся нам миномет комбат отдал разведчикам?

Вероятно, есть какое-то удовольствие в горном туризме. Вполне возможно, это кайф – гулять по горным вершинам, когда в тебя никто не стреляет. Шагаешь себе прогулочным шагом, насвистываешь фокстрот, фотографируешь красоты природы, дышишь чистейшим воздухом! Но когда ты ползешь в гору в составе пехотной роты с тяжелым вещевым мешком за плечами, обвешанный оружием, нагруженный боеприпасами, да под огнем противника! Нет уж, увольте…

Часа через четыре хода Кавун наконец-то разрешил привал. Бойцы как снопы рухнули без сил на землю. Легкий ветерок приятно охлаждал лицо. Курящие сразу задымили. Дембеля и сержанты беззлобно переругивались, подшучивали. Узбеки и таджики о чем-то болтали на своем.

Повалявшись пару минут, решил справить нужду и отошел чуть в сторону, расстегнул брюки и встал над пропастью. Как говорится, лучше нет красоты, чем пописать с высоты. Подобравшись к самому краю, уперся ногой в большой валун, не спеша расстегнул ширинку, глянул вниз… и тотчас отпрянул назад. Я даже рухнул на задницу. Не застегнув штаны, встал на карачки, лег на живот и подполз обратно к краю пропасти. Фантасмагория! Широко открытыми глазами я всматривался в провал мрачного ущелья с голыми стенами, в глубине которого неслась бурная река. И к выходу из этого ущелья, на запад, текла другая параллельная река – живая. Помимо людей, в этом потоке шли коровы, лошади, козы, овцы. И покидали они как раз те места, куда мы путь держим. Неспроста это! Вооружившись биноклем, увидел, что в разношерстной толпе беженцев идет много вооруженных мужчин. Пулей помчался к своим.

– Иван! Скорей! «Духи» уходят по ущелью!

– Тебе часом не померещилось?

– Я их чуть не обоссал с обрыва. Да скорее же!

Кавун сообразил, что я не шучу, резко вскочил на ноги и скомандовал:

– Рота, подъем! Мешки не брать! За мной!

Перебежав пару десятков метров, отделяющих нас от обрыва, пехота залегла на краю. Кавун посмотрел в бинокль и даже присвистнул. Затем, повернувшись ко мне, он радостно пробормотал:

– Они нас пока не заметили!

Бойцы снимали автоматы с предохранителей, досылали патроны в патронник, поглядывали на командира, ожидая приказа. Кавун передал по цепочке:

– Не стрелять! Огонь по моей команде! Разрешаю каждому расстрелять по два магазина – не больше! Не увлекаться! Патроны беречь! Затем бросить по одной гранате РГО. Снайперам выбрать самые достойные мишени.

– Иван! Вроде бы там бредет много мирных жителей?

– А мы их не тронем, – ухмыльнулся он, – стреляй только по вооруженным. Мы вчера с утра тоже были очень мирные и никого не трогали. Верно?

– Верно…

– Вот и я о том же. Огонь!

Бух! Бах! Та-та-та-та-та! Бабах! – рота полыхнула дружным залпом по ущелью.

Ах-ах-ах! – отозвалась гулким эхом пропасть.

Бабабах! Та-та-та-та!

Этот ураганный огонь продолжался минут пять. Вначале внизу все бросились врассыпную, и часть мятежников попадали убитыми, но через какое-то время оставшиеся в живых начали стрелять в ответ.

– Хватит! Стоп! Прекратить огонь! Отходим! – заорал ротный. Злые огоньки мести плясали в его глазах. – Это «духам» за вчерашнее! Сворачиваемся! Живо уходим на задачу. Быстрее, бегом!

Я в последний раз коротко взглянул вниз. Жуткая картина предстала перед глазами: люди либо валяются мертвыми, либо ползают ранеными. Снизу доносились вопли, стоны, проклятия и редкий ответный запоздалый огонь. На этот раз не повезло «духам» – видимо, не их день!

– Ну, замполит, молодец! Как шикарно поссать сходил. Удачно на «духов» пустил струю! Сейчас по связи доложу, пока Подорожник не визжит из-за нашего концерта.

После коротких переговоров неудовлетворенный и злой Иван распорядился:

– Руководство бесится, что мы еще не на задаче! Офицеры, вперед, вперед! Первый взвод не задерживаться, шустрее на гору!

Через полчаса торопливого хода-полубега почти до смертельного изнеможения, с кровавыми плевками и соплями, с обильным орошением соленым потом песка и камней, хриплого дыхания, вонючего пердежа, и вот рота уже под горкой. Осталось еще чуть-чуть, последнее усилие – и мы на задаче. Кавун дал короткую передышку перед восхождением.