Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов Страница 10

– Эгей, яицкие неслухаи, наших бьют! – крикнул во всю мощь крепких и сильных, как кузнечные меха, молодых легких задира Зарубин и первый бросился в самую гущу свалки. Остальные – за ним.

Вскоре старшинские уже отлетали от их ядреных, свинцовых кулаков в разные стороны, как тряпичные куклы. Мартемьян Бородин, подбадривая своих оробевших сторонников, кинулся было на Зарубина, но Чика отвесил горе-атаману такого крепкого леща, что тот запахал носом в землю, как будто хотел бодаться. Не менее чем Ванька умелый кулачный боец Мишка Атаров уложил на землю бородинского дружка Петра Скворкина. Остальные старшинские, видя бессмысленность драки с зарубинскими многочисленными головорезами, стремительно, как тараканы на свету, разбежались в разные стороны. Мстительный Митька Лысов, догнав улепетывающего с площади за милую душу Бородина, свалил его кулаком на пыльную дорогу, навалился сверху и – беспомощному, не сопротивляющемуся – два раза с силой припечатал кулаком под глаз.

Победа была полная и блестящая, как выигранная у басурман баталия. Враг был наголову разбит и бежал, не чуя под собой ног. Ванька Зарубин стал полновластным хозяином городских улиц.

Глава 7

Нападение орды

Ночью городок разбудили громовые раскаты заговоривших на валу сигнальных пушек, да сумасшедший набатный звон как будто сбесившегося церковного колокола. По улицам проскакали гонцы с факелами, призывая казаков к оружию. Повсюду гремело: «Сполох! Сполох! Татары!»

Ванька Зарубин с Тимохой Мясниковым бежали в толпе полуодетых казаков к городскому валу. Их то и дело обгоняли конные, расчищавшие себе дорогу ударами ременных нагаек.

– Поберегись! Поберегись, дьяволы сонные, – кричали они, стегая поочередно то своих коней, то зазевавшихся горожан.

Ошалевшие от шума, гама и неразберихи сотники и десятники никак не могли отыскать свои подразделения. Атаман со старшинами был уже на валу, расставляя по боевым постам прибывавших из городка людей и распоряжаясь обороной. Пушки гремели, не умолкая. Посылали в степь горячие заряды картечи и каленые ядра. Укрывавшиеся за наполненными землей плетеными фашинами казаки стреляли в степь из ружей. В ответ им из темноты жужжали смертельными осами меткие татарские стрелы с орлиным оперением. Обмотанные паклей и подожженные, они перелетали через вал и вонзались в городке в деревянные строения. На улице то здесь, то там занимались пожары, которые выскакивали тушить простоволосые, в одном исподнем казачки.

– Ружье мне, ружье мне, господин атаман! – Ванька Зарубин, чуть не плача, тряс войскового атамана за рукав форменного чекменя. – Прикажи вооружить молодежь, господин атаман. Мы им, нехристям!..

– Отстань, молокосос, – гневно отмахивался от назойливого пацана войсковой. У него полно было и других забот.

Вокруг продолжали свистеть татарские стрелы, на валу за фашинами начали падать раненые и убитые казаки. Тимоха Мясников потянул Зарубина туда.

– Ванька, да кинь ты его. Вон гляди, у побитых сколько оружия!

Зарубин тоже сейчас сообразил, что ружья просто валяются под ногами, и радостно побежал вслед за Тимохой. Схватив себе по ружью, которые выронили убитые защитники городка, казачата заняли их места у земляных амбразур. Как обращаться с оружием, оба знали не понаслышке, не раз приходилось упражняться в стрельбе по мишеням под руководством сотника.

Верховые татары с гортанными криками «алла» носились вдоль крепостного вала. Не останавливаясь, натягивали свои тугие луки и пускали в защитников смертоносные стрелы. Казаки отвечали им из ружей с вала, валя с коня то одного, то другого всадника. Вот грянул близкий выстрел из пушки, и густая, раскаленная картечь повалила целую дюжину неприятелей. Дико заржали раненые кони, завизжали от боли люди. Татары волной поспешно отхлынули от городского вала, но на смену им из степи прибывали новые толпы.

– Ты гляди, да их тута целая орда, – восхищенно выкрикнул широкоплечий бородатый казачина, стоявший рядом с Ванькой Зарубиным, и выстрелил в наступающих из ружья. – Хреново дело, мальцы. В Ренбург за подмогой спосылать надо. Чтой-то атаман наш не чешется?..

– Не выдюжим, подмогу давай! – загалдели и остальные казаки.

– Выдержим, вы чего, аники-воины, – перекрывая их ропот, звонким тенором воскликнул бесшабашный Ванька Зарубин. – А ну, пали дружно по басурманам! Чик-чика им в душу… Пали знай, не зевай.

Ванька, быстро перезаряжая ружье, то и дело высовывался из-за фашины и посылал в наседающих татар пулю за пулей. Уже несколько всадников свалились от его метких выстрелов. Тимоха Мясников от него не отставал, тоже часто стрелял в неприятеля, пока не спалил весь порох. Торопко побежал вдоль вала, ища у погибших защитников пороховницы и патронные сумки.

Татары, видя, что ружейный и артиллерийский огонь из крепости все усиливается и усиливается, и среди защитников нет паники, решили предпринять приступ. Часть всадников спешилась и, отдав коней коноводам, с громким звериным визгом бросилась ко рву. Остальные, отъехав на порядочное расстояние, поддерживали атакующих выстрелами из луков.

Пешие татары, добежав до рва, стали прыгать в него и перебираться по дну на другую сторону. Сверху, с вала на головы им летели пылающие головни, камни, всякий ненужный хлам, песок и остывшая жужалка из печей; лилась расплавленная смола и кипяток. Это поднялись на городской вал казачки и молодые девки с подростками-казачатами, помогая взрослым отбивать неприятельский приступ. Казаки стреляли в атакующих из раскалившихся чуть ли не до красна ружей, громкими криками подбадривали баб и молодаек. Крепостные пушки продолжали расстреливать крутившихся в отдалении конных татарских лучников. Баталия была в полном разгаре.

Спешенные татары, выбравшись на другой стороне из рва, стали яростно карабкаться на высокий, крутой вал. Казачьи ружья сверху их уже достать не могли, и бабы с девками принялись еще неистовей обливать кипятком и закидывать камнями татарских смельчаков. Конные джигиты, сосредоточив огонь в месте предполагаемого прорыва, метили из луков по белым пятнам исподних рубашек полуодетых казачек. Пораженные стрелами, то одна, то другая защитница городка стала падать, скатываясь по другую сторону вала. Видя такое дело, казаки сердитыми криками, а то и несильными пинками поотгоняли баб и молодаек с вала внутрь городка.

– А ну, длиннохвостые, вали отсель по хатам. Не бабье это дело, с неприятелем воевать. Сейчас здеся, на валу, жарко будет, – кричали они казачкам.

В подтверждение их слов за плетеными, наполненными землей фашинами замаячили татарские меховые треухи и малахаи. Размахивая кривыми, острыми саблями, визжа, как резаные поросята, татары смело полезли на фашины, чтобы последним решительным ударом сбросить защитников городка с вала.

– Ну, Тимоха, держись! – весело крикнул другу Ванька Зарубин и, бросив бесполезное уже, разряженное ружье, потянул из ножен шашку, которую подобрал тут же, на валу.

Защитники вала тоже схватились за