Элисон Уэйр - Леди Элизабет Страница 11

Запыхавшись, они со смехом присели на скамью в залитой солнцем беседке.

— Миледи Элизабет, — сказала госпожа Чампернаун, — не окажете ли мне честь, называя меня просто Кэт? Так намного короче и приятнее, чем «госпожа Чампернаун», к тому же Кэт меня именуют дома.

— Кэт, — повторила Элизабет. — Да, я буду называть вас Кэт. Кэт! — Она снова хихикнула. — Забавная фамилия — Чампернаун.

— Это старая девонширская фамилия, — ответила Кэт, — и очень древний род. Вы знаете, что мы родственники, миледи Элизабет?

— Да? — восторженно спросила Элизабет. — А как это?

— По линии вашей матери, — осторожно объяснила Кэт.

Элизабет приятно удивилась, но промолчала. Она уже давно предпочитала не упоминать об Анне Болейн. Ей казалось легче забыть, что у нее когда-то была мать, и не думать о том, как та пришла к столь ужасному концу, а также о его жутких подробностях. Не говорили об Анне и леди Брайан, и остальная прислуга — с того страшного дня, когда Элизабет сообщили, что ее мать предали смерти.

Но Кэт ничего об этом не знала, хотя, конечно, понимала, что тема весьма щекотливая, к тому же у нее имелось свое мнение о ее родственнице Анне Болейн и о человеке, пославшем ее на смерть. Конечно, она не могла сказать об этом его дочери и вообще никому, но решила, что однажды Элизабет узнает правду. И если это случится, имя Анны Болейн не уйдет в забвение.

Однако сейчас с этим можно было подождать.

— Идемте, — позвала Кэт. — Скоро обед. Когда сядем за стол, я объясню, какое между нами родство.

Элизабет она просто очаровала. Девочка уже ощущала привязанность к новой гувернантке и, как это было ни удивительно, даже зарождающуюся любовь. От Кэт Чампернаун исходили тепло и надежность. Смела ли надеяться Элизабет, что эта женщина, ее родственница, по-настоящему ее полюбит и никогда не бросит?

Очень скоро Элизабет получила приглашение в находившийся в десятке миль Хансдон — навестить сестру Мэри.

— Мне кажется, что, коль скоро леди Брайан уехала, миледи Элизабет стоит какое-то время побыть с той, кого она знает и кому доверяет, — сказала Мэри Кэт Чампернаун вскоре после их приезда, не подозревая о мгновенно возникшем согласии между Элизабет и новой гувернанткой.

— Весьма любезно с вашей стороны, ваша светлость, — ответила Кэт, восхищаясь великодушием Мэри по отношению к дочери Анны Болейн. Вряд ли оно далось ей легко.

Но для Элизабет жизнь в Хансдоне оказалась невыносимо скучной. Хотя она и любила сестру, заняться в четыре года ей было особо нечем. Да, Мэри играла с ней, но также требовала, чтобы та посещала нескончаемые службы в часовне, и настаивала на многочасовых молитвах. Элизабет нетерпеливо ёрзала, пока набожная Мэри неподвижно стояла на коленях, и Кэт яростно прижимала палец к губам, призывая Элизабет вести себя тихо.

Однажды на выходе из часовни после мессы Элизабет спросила:

— Зачем звонят в колокола?

Мэри потрясенно взглянула на нее и нахмурилась:

— Тебе не объяснили? Колокола возвещают величие Господа.

— Отец Паркер говорит, что звонить в колокола во время мессы неправильно, — невинно заметила Элизабет.

Мэри встревожилась. Она кое-что слышала об отце Паркере, бывшем духовнике Анны Болейн, и она подозревала его в принадлежности к ужасным реформистам.

— То, что он так говорит, — большой грех, — твердо ответила она. — Колокола означают самый священный момент мессы. Идем со мной.

Взяв девочку за руку, она повела ее назад, в пустую часовню, к ограждению алтаря.

— Когда священник стоит перед народом с хлебом и вином, — объяснила она, — он показывает, что случилось чудо, ибо во время мессы, как обещал наш Господь на Тайной вечере, дары хлеба и вина превращаются сами в Его тело и кровь, данные нам во искупление наших грехов.

Элизабет с сомнением взглянула на алтарь, который теперь был пуст, не считая покрова из белого дамаста, роскошного фронтала и золотого распятия.

— Но как это может быть? — спросила она. — Все равно это хлеб и вино. Я пробовала.

Мэри пришла в ужас. Чему только учат ребенка?

— Но это же чудо! — воскликнула она. — Когда их освящают, они по-прежнему кажутся хлебом и вином, но становятся настоящими плотью и кровью Иисуса Христа. Удивительно, что отец Паркер тебе этого не объяснил. Это наша вера.

Решив, что Мэри рассердится, Элизабет предпочла промолчать о том, что отец Паркер говорил ей совсем другое. Ее больше интересовало, как можно пить вино, которое на самом деле кровь, и есть хлеб, который на самом деле плоть. Не слишком приятно и вообще непонятно. С другой стороны, непонятным казалось многое: истории про злобных ведьм, которые творили волшебные заклинания, про короля Персефореста, который превратился в медведя, и про его принцессу Зелландину, проспавшую сто лет. Элизабет начинала подозревать, что все эти предания — выдумка. Но насчет мессы было иначе — раз Мэри и почти все другие взрослые, кого она знала, утверждали, что во время нее происходит чудо, значит так оно и есть, и она, Элизабет, должна в это верить.

Мэри немедленно отправилась к Кэт Чампернаун.

— Я в ужасе от столь вопиющего невежества девочки, — заявила она. — Вы не догадывались? Похоже, отец Паркер не справляется со своими обязанностями. Прошу вас, скажите, что Элизабет хотя бы знает катехизис и «Отче наш».

— Знает, госпожа, — ответила Кэт. — Прошу меня извинить, если я что-то недосмотрела. Я искренне полагала, что священник обучил ее в полной мере.

— Боюсь, не в полной, — возразила Мэри. — Вам следует срочно переговорить с ним до вашего отъезда. Пока же всему необходимому ее будет учить мой духовник. У девочки нет матери, и я за нее отвечаю, а потому намерена проследить, чтобы ее наставили на путь истинный. Советую вам на какое-то время занять ее молитвами ради блага ее души.

— Да, госпожа, — смиренно ответила Кэт, приседая в реверансе.

Но Кэт считала, что к Богу ведет далеко не единственный путь. Едва Мэри вышла за дверь, она не стала заставлять свою беспокойную подопечную томиться на коленях у молитвенной скамьи и четверть часа спустя позвала к себе.

— Давайте послушаем историю, — сказала она. — Сегодня воскресенье, и это будет история про святую. Я расскажу вам про святую Урсулу, поскольку для вас она особенная. Ведь вы родились в Покоях девственниц в Гринвиче, где висят гобелены, повествующие о святой Урсуле и ее одиннадцати тысячах девственниц.

Элизабет устроилась на коленях Кэт. Ей нравилось слушать истории.

Кэт не случайно выбрала именно эту.

— Святая Урсула была британской принцессой, и ее отец нашел ей жениха, — начала она, — но она пожелала остаться девственницей, и потому отец и жених дали ей три года отсрочки.

— Что такое девственница? — спросила Элизабет.

— Незамужняя женщина, чистая и добродетельная, — объяснила Кэт. — И все эти три года святая Урсула плавала по семи морям с другими десятью знатными девственницами, и с каждой было по тысяче девушек.

— На корабле, наверное, было очень тесно! — заметила Элизабет.

— Наверняка, — улыбнулась Кэт. — Но после паломничества в Рим и множества приключений сильный ветер занес их корабль по реке Рейн в германский город Кельн, где жили нечестивые язычники, не верившие в Бога. Увидев, что святая Урсула и одиннадцать тысяч девственниц с ней — христианки, они попытались заставить их отказаться от своей веры, а когда это не удалось, предали всех смерти.

Элизабет помолчала, вспомнив, что уже слышала раньше эти слова.

— Всех? — спросила она.

— Всех, — подтвердила Кэт. — Столетия спустя нашли их кости, и Церковь объявила их всех святыми.

— Как… — запинаясь, проговорила Элизабет. — Как их предали смерти?

К такому вопросу Кэт была готова. Лучше, подумала она, если Элизабет узнает об этом от нее, чем от кого-то, верившего в вину Анны Болейн.

— Их одну за другой ставили на колени и отрубали им мечом голову.

— Ужасно, — прошептала девочка.

— Да, но, полагаю, они ничего не почувствовали. Все случилось очень быстро, — заверила ее Кэт.

Элизабет подняла голову, с трагическим выражением лица глядя на гувернантку. Кэт погладила девочку по волосам и посмотрела в ее темные глаза.

— Как… как с моей мамой? — спросила Элизабет.

— Да, дитя мое, — ответила Кэт, продолжая гладить ее по волосам. — Бедная душа, она умерла отважно. И ей не было больно, все кончилось в одно мгновение.

Элизабет снова помолчала.

— Она сделала что-то плохое, — прошептала она.

— Вовсе нет! — твердо ответила Кэт. — Говорили, будто она была неверна королю и замышляла его убить. Но я уверена, все это придумали ее враги, чтобы от нее избавиться, и они сочинили историю, в которую поверил король, ваш отец.