Василий Седугин - Владимир Мономах Страница 11

– И куда направился? – спросил пораженный Владимир.

– Говорят, в Тмутаракань, к двоюродному брату Борису. Напоследок поклялся, что скоро вернется с войском и с боем возвратит себе отчий черниговский престол!

Владимир сразу понял, что на Руси начинаются новые великие междоусобия, потому что поднимается весь род Святославичей, род упрямый и жестокий, который в достижении своих целей не остановится ни перед чем, а возглавит его Олег Святославич, полководческие таланты которого он, Мономах, высоко ценил.

Изяслав и Всеволод завтракали, пригласили присесть Мономаха. Отец, бросив искоса взгляд на сына, спросил:

– Слышал новость?

– Про Олега?

– И что думаешь по этому поводу?

Мономах положил ложку возле себя, ответил не спеша:

– Вскорости Олега надо ждать с войском под Черниговом. Я бы подтянул киевскую и переяславскую дружину и встал на его пути.

Братья рассмеялись, а Изяслав ответил:

– Не надо из мыши делать кота. Достаточно пошевелить мне одним пальчиком, как этот Олег окажется где-нибудь в Муромских лесах или еще дальше. Не забывай: в наших с твоим отцом руках сегодня без малого вся Русь!

Отец согласно кивал головой.

Владимир хотел возразить, что Олег не смирится, ему наплевать, каков перед ним противник, но подумал, что это будет выглядеть непочтительно к старшим, ведь ему было всего двадцать три года, а он будет указывать великому князю и отцу…

А через пару месяцев неожиданно для всех с конными отрядами и половецкими ордами к границам Руси вышли Олег и Борис и стремительно двинулись на Чернигов. Всеволод был застигнут врасплох, кое-как успел собрать свою дружину и пошел навстречу. 26 августа 1078 года на реке Сожице он был разбит наголову и с немногими людьми бежал в Киев. Олег без боя занял Чернигов. В то же время половцы волчьей стаей рассыпались по Черниговской земле, грабя города, села и погосты. Стон стоял на Черниговской земле. «Олег же и Борис пришли в Чернигов, мня, что одолели уже, а земле Русской много зла сотворили, пролив кровь христианскую, за которую взыщет с них Бог, и ответ дадут они за погубленные души христианские», – писал летописец.

Владимир Мономах в это время был в своем владении, в Смоленской земле. Получив известие о нападении Олега и Бориса на Чернигов, он поднял дружину и повел в Киев на соединение с войсками других князей. Чернигов был осажден. Но Олег и Борис бежали на юг, чтобы вернуться с еще большими силами. Княжеские войска двинулись им навстречу.

Дружина Мономаха вышла в степь. Распогодилось. Августовское солнце раскалило дорогу, кони подняли серые облака пыли. По обеим сторонам дороги ходили волны вызревшей пшеницы. Хотелось пить, но Владимир знал, что достаточно пригубить баклажку, как потом одолеет жажда, не оторвешься от воды. Он мерно покачивался в такт шагам коня, убаюканный дремой. Ему казалось, что он не едет, а плывет по безбрежной, напоенной острыми степными запахами равнине; он иногда поднимал набухшие веки, глядел вперед и снова погружался в сладкое забытье.

Заночевали под открытым небом. Встали с восходом солнца. Наскоро позавтракали, двинулись дальше. Было по-утреннему прохладно, голова ясная, думалось легко. Из ума в последние дни не выходили мысли про Олега. Как же так получилось, что они с ним оказались по разные стороны противоборствующих сил? Как они, двоюродные братья, спаянные воинской дружбой, едут сейчас навстречу друг другу, чтобы встретиться в смертельном бою? И как он, Владимир, поступит, если в схватке перед ним окажется Олег, крестный его сына? Неужели будут рубиться, как враги? У Мономаха даже мурашки пошли по спине, когда он представил эту картину. Нет, это невозможно!

И случившееся не более чем недоразумение. «Горяч, слишком горяч ты, Олег, – мысленно разговаривал Владимир со своим братом. – Потерпел бы чуть-чуть, подождал, пока великий князь примет окончательное решение и определит тебе удел. Слепому видно, что твое пребывание в Чернигове было временным. Не может Изяслав не оценить боевого князя, одаренного полководца. Ты это доказал во время похода в Чехию. Дал бы он тебе княжество, пусть для начала отдаленное, захудалое, но потом все равно приблизил к Киеву. С твоими способностями и престол великого князя по плечу. А ты поспешил, опрометчиво бросил вызов самому Изяславу. Да еще половцев с собой привел. Что это тебе даст, кроме ненависти? Как ты мог так поступить, Олег? Ах, Олег, Олег…»

Началась дикая степь. Вдали замелькали всадники, было не разобрать, свои или чужие. Но вот они приблизились, и стало ясно, что это была разведка противника. И тут из-за степного марева стала выдвигаться тмутараканская рать.

Войско остановилось, началось перестроение к бою. Мономах со своей дружиной оказался в самом центре. Подскакал Изяслав, глаза его сполошно горели.

– Вдарим по центру, только пух полетит! – крикнул он запальчиво.

– Обойти могут, разве не видишь? – предостерег его Мономах.

– Не успеют! Разрежем пополам, а потом уничтожим по частям! – уверенно ответил тот.

Владимир взглянул вперед. Млела перед ним желтая, иссушенная за лето степь. Невысоко плясали жаворонки. Узкой лентой вилась тихая речка, возле нее село – Нежатино Поле. Как-то не верилось, что скоро здесь разыграется кровавое сражение. Гулко били в виски сердечные удары. Владимир вынул из ножен меч, стал держать его в вытянутой руке, чтобы она налилась тяжестью для удара…

А у противника между тем шло совещание. Силы были неравны, поэтому Олег стал уговаривать Бориса пойти на переговоры с князьями:

– Не пойдем против них, не можем мы противостоять четырем князьям, но пошлем со смирением к дядьям своим.

Однако Борис, отличавшийся самонадеянным и недалеким умом, ответил ему с явной насмешкой:

– Смотри, я готов и стану против всех!

Он сам повел в бой тмутараканскую рать. Изяслав не замедлил бросить навстречу ему киевскую дружину. Закипел жестокий встречный бой. Борис был убит, его силы были разгромлены и бежали. Однако в разгар боя небольшая группа южан прорвалась сквозь строй и напала на великого князя. Один из воинов нанес Изяславу смертельный удар в спину…

Великим князем Руси стал Всеволод, отец Владимира Мономаха. Он устроил новый передел владений княжествами. Изяславовы сыновья сразу же были оттеснены в сторону, Святославичи получили второстепенные столы: Роману была оставлена Тмутаракань, а Олегу – далекий, лесной Муром, окраина Руси.

Зато в свои руки Всеволод взял все знаменитые русские города – Киев, Чернигов, Переяславль, Смоленск, Ростов, Суздаль. Больше половины русских земель стали достоянием его дома. Ранее спокойный и мудрый правитель, он в одночасье превратился в жестокого и порой коварного владыку, не желавшего считаться с интересами и пожеланиями других княжеских родов. Неизбежна была новая феодальная смута.

И она началась. Уже в 1079 году против великого князя выступил брат Олега, тмутараканский князь Роман Святославич. Но на войну он отправился не только со своей дружиной, а решил повести за собой полчища половцев. Руси грозило новое разорение.

Весть о выдвижении соединенного русско-половецкого войска Владимиру Мономаху принес гонец с пограничной заставы.

– Беда, князь. Черной тучей идут вороги!

– Когда их ждать в Чернигове?

– Судя по пути, ими избранному, направляются они на Киевское княжество, князь!

Наскоро поцеловав Гиту и сынишку, Мономах вскочил на коня и в сопровождении своей дружины поскакал к Киеву. Уже в пути его перехватил гонец от отца с приказом повернуть на Переяславль.

Войска соединились южнее Переяславля. Отец, невысокий, поджарый, со злым прищуром синих глаз, прохаживался возле шатра и говорил, презрительно стягивая в сторону жесткие губы:

– Этот Роман всегда был недалеким человеком, не зря даже Изяслав отправил его в далекую Тмутаракань.

– Но он ведет с собой полчища кочевников!

– Ведет-то он ведет. Но вот только доведет ли он их до Руси?

– А что ему может помешать?

– Забыл, кто у тебя в мачехах? – вдруг резко спросил сына Всеволод. – Половчанка! Думаешь, зря я женился на ней? Зря посылал сватов к половецкому хану, вез дорогие подарки? Династический брак в наше время – это великая сила. Он означает длительный мир с тем царским домом, с которым удалось породниться. Когда на русскую землю с корабля сошла византийская принцесса Анастасия, твоя мать, я уже знал, что это на десятилетия вперед означает для Руси мир с великой империей. Так и сегодня. Разве половецкий хан забыл, кому он отдал свою дочь? Разве решится сражаться против родного дитяти? Все мы чьи-то отцы и чьи-то дети, и останемся ими до конца своей жизни. И будем подчиняться единым для людей законам родства…

– Ты послал гонцов к половецкому хану, отец?

– А как ты думаешь? Неужели упущу такую возможность? Вот уже пять дней как ускакали в степь приближенные Анны, супруги моей. Половцы. Так что должны договориться.