Лора Вальден - В долине горячих источников Страница 11

Она еще раз глубоко вдохнула свежий воздух. Прохладный бриз нес с собой волшебные ароматы моря и сочной зелени, а не запах серы, как это было в Роторуа. В принципе, она может быть довольна собой. Лучшей возможности, чем визит Гамильтонов в их отель, выбрать было нельзя. Какая чудесная идея — взять с собой Оливию на экскурсию к горе Таравера! Алан загорелся еще в экипаже, по пути туда, и с тех пор ходил за ее дочерью по пятам. Да, она все сделала самым лучшим образом, как только и можно ожидать от любящей матери. Гамильтоны были не просто богатой, но еще и очень уважаемой семьей. Они состояли в дальнем родстве с капитаном Джоном Чарльзом Фейном Гамильтоном, заслуженным бойцом Королевской армии, погибшим в битве с маори при Гейт Па. Питер Д. Гамильтон, отец Алана, был обязан своим богатством тому, что в его владениях оказались обширные участки с деревьями каури, смола которых пользовалась большим спросом в Европе. Злые языки утверждали, что он завладел своими землями хитростью, поскольку опоил вождя племени, но Марианна считала, что все это слухи. Гамильтон был хорошим бизнесменом, на него работали сотни добытчиков смолы каури, диггеров, выкапывавших из земли дорогую смолу дерева каури. В ужасных условиях. По крайней мере так утверждал Уильям, который не стал скрывать от жены того факта, что считает Питера Д. Гамильтона позором рода человеческого.

Впрочем, Марианна строго запретила ему высказывать свое мнение в присутствии Оливии. Несмотря на то что Уильям сдержал свое слово, Марианна точно знала, что именно это стало причиной его отказа от великодушного приглашения семьи Гамильтон, поэтому ей пришлось приехать в «Гамильтон Касл» без супруга. Наверное, он был бы более счастлив, если бы Оливия вышла замуж за паренька из Роторуа. Лучше всего за Бернарда Смита, сына торговца колониальными товарами. Марианна содрогнулась при одной мысли о том, что ее дочь могла бы стоять за прилавком и продавать муку. Так, как когда-то она сама в Данидине.

Предаваясь размышлениям и задаваясь вопросом, какую отговорку придумает Уильям, когда речь зайдет о свадьбе, она заметила свою дочь, прогуливавшуюся по саду рука об руку с Аланом. Казалось, молодые люди очень сблизились. Марианна улыбнулась про себя и отошла на шаг.

«Как же она красива! — с гордостью подумала она. — И какая они чудесная пара!» Миниатюрная Оливия едва доставала до плеча высокому Алану. Его светлые кудри и ее черные как смоль волосы представляли собой восхитительный контраст. Лучшего для Оливии и желать нельзя. При этом поначалу дочь очень сильно противилась ухаживаниям молодого человека. Марианна уже стала опасаться, что она даст ему от ворот поворот — это притом что в Окленде он мог взять в жены любую девушку, о чем его мать не уставала напоминать. Но Алан был упрям и настойчив.

Вздохнув, Марианна вспомнила несколько серьезных ссор, возникших у нее с дочерью по этому поводу.

— Замужество с ним — это лучшее, что может с тобой случиться, — втолковывала она дочери, но Оливия продолжала упрямиться.

— Он мне не нравится! — отвечала она.

Но теперь, судя по всему, девушка переборола собственное упрямство. Во всяком случае, сейчас Марианна с удовольствием наблюдала, как молодые люди хихикали, склонив головы друг к другу.

«Какие чудесные у меня будут внуки!» — радовалась Марианна, и сердце радостно замирало от мысли, что ее дочь будет жить лучше, чем она сама. Вдохновленная, в прекрасном настроении, женщина вернулась с балкона в комнату, чтобы заняться приготовлениями к вечернему приему. Как бы там ни было, она собиралась произвести настоящий фурор.

— Будет несколько важных людей, милая Марианна, — объявила ей Розалинда со странными нотками в голосе. Как будто не представляла, что Марианна сумеет вести себя прилично в их присутствии.

Это была небольшая колкость в ее адрес, ну да ладно! Марианна отбросила эту мысль. Все равно мать Алана с трудом скрывала то, что хотела для своего сына чего-то большего, чем дочери простого владельца отеля из Роторуа, но, откровенно говоря, Марианне было все равно. Зато отец Алана был в полном восторге от их союза. Он неоднократно говорил об этом во время последнего приезда в Роторуа.

— Если бы я не был занят, я бы… — то и дело повторял он, и Марианна с завидным постоянством отвечала:

— Да уж, но вы-то женаты, мистер Гамильтон!

Похоже, Розалинда догадывалась, что Питер Гамильтон боготворит Марианну, потому что не упускала ни единой возможности отпустить шпильку в адрес Марианны или ее дочери. Вот только все это не принесло ей успеха, поскольку в доме Гамильтонов слово мужа тоже имело вес в отношении выбора невестки.

— Милая Марианна, — недавно сказал он ей, — был бы я моложе, ваша дочь мгновенно покорила бы мое сердце.

Марианна вздохнула. «Может быть, действительно лучше, что Уильям остался дома, — думала она, надевая новое платье, сшитое специально для этого вечера. — Он ужасно старомоден и презирает пустые беседы. Нет, сидеть за столом с мрачным, молчаливым Уильямом было бы ужасно. У него нет ни малейшего желания быть частью этого общества». И действительно, несмотря на то что представители так называемых высших кругов могли всегда остановиться в его отеле, ужинать с ними он избегал. Вполне вероятно, что он не преминул бы высказать свое мнение о торговце, заработавшем свое состояние на тяжелом труде тех, кто добывал для него смолу каури.

— Ах, Уилл! — простонала Марианна, прежде чем отбросить мысли о муже и натереть грубую кожу рук нежным бальзамом.

— С тобой я становлюсь самым счастливым человеком на земле! — нежно прошептал Алан Гамильтон, отводя Оливию в тень цветущего красными цветами железного дерева и прижимая девушку к себе.

Игриво улыбаясь, она подзадорила его:

— Ну же, поцелуй меня!

Какое-то мгновение он колебался, а затем прижался губами к губам Оливии и поцеловал ее безудержно и страстно. Когда девушка снова смогла дышать, она увидела, что глаза его остекленели от желания.

— Ты так долго мучила меня, потому что знала, что я с каждым днем все больше и больше схожу по тебе с ума, да, маленькая плутовка?

— Алан, ты ведь никому не скажешь, что сделал мне предложение в первую же нашу встречу? И главное, что я отказалась. Слышишь? Иначе я возьму свои слова назад и ты никогда меня больше не увидишь.

Алан Гамильтон не понял, что она говорит серьезно.

— Поцелуй меня еще раз! — потребовала Оливия, с удовольствием подставляя ему губы.

— Любимая моя, если бы я не был уверен, что до меня ты никогда не любила мужчину, то подумал бы, что ты богиня любви, — прошептал он срывающимся голосом.

— Алан, я хочу быть с тобой всегда, но у меня есть два условия.

Алан Гамильтон удивленно посмотрел на Оливию.

— Условия? Это уже не так романтично!

— Не пойми меня превратно. Я ничего не хочу так сильно, как поскорее выйти за тебя замуж. Я тоскую по тебе. Каждый твой поцелуй говорит мне, что я буду счастлива в твоих объятиях. Так не будем же терять время! Как насчет того, чтобы сочетаться браком на это Рождество?

Алан побледнел.

— Но, любимая, так быстро? Это же меньше чем через три недели. Люди подумают, что мы вынуждены пожениться.

Оливия высвободилась из его объятий и язвительно заметила:

— Я так и знала: ты любишь меня недостаточно сильно, чтобы исполнять мои желания. А ведь я изнемогаю от желания стать твоей как можно скорее!

— Но, любимая, нет… это просто… — пролепетал Алан.

— Я все поняла. Однако мне нужен мужчина, который любит меня больше всего на свете. Ты понимаешь? Я — настоящая женщина, и я хочу быть желанной! Мне хотелось бы, чтобы тебе не терпелось заключить меня в объятия.

Алан судорожно сглотнул.

— Но, любимая, если бы я мог, то пришел бы к тебе сегодня ночью и доказал бы, что каждую ночь я мечтаю лишь об одном: чтобы ты наконец-то стала моей.

— Хорошо, тогда докажи мне это сегодня ночью! Это мое второе желание. Я хочу принадлежать тебе, причем сегодня же!

Алан Гамильтон, пораженный, стоял с открытым ртом. Прошло мгновение, прежде чем он снова овладел собой.

— Ты хочешь сказать, что сегодня ночью я могу прийти к тебе в комнату и…

В подтверждение того, что ее предложение было понято правильно, Оливия прижалась к нему и прошептала:

— Я люблю тебя.

— Хорошо, любимая, как скажешь. Мы поженимся на Рождество, и я сегодня же приду к тебе, — хриплым голосом произнес Алан. Он почувствовал, как напряглось его мужское достоинство, и смутился. — Пойдем, нам нужно выйти к остальным, — подчеркнуто деловым тоном произнес он, несмотря на то что внезапно понял, что может думать только о том, что ждет его позже в комнате Оливии.

Он нежно провел рукой по ее щеке и едва удержался от того, чтобы не поцеловать девушку еще раз, так же страстно, как прежде. Щеки Оливии слегка покраснели, и Алан счел это проявлением желания.