Владимир Андриенко - Начало Страница 11

— Ты принадлежишь к тем, кто считает, что мир устроен несправедливо. Так?

— С чего ты взял?

— Я умею читать в человеческих сердцах, Ата. Итак, ты считаешь, что мир устроен несправедливо?

— А разве нет? Я много думаю своей судьбе и судьбе моего отца. Он трудился всю свою жизнь и работал на земле, на строительстве каналов, платил многочисленные налоги. И что ему дали боги в благодарность за это?

— Хорошо. А как ты считаешь, было бы справедливо? Наградить твоего отца? Сделать его богатым и дать ему великолепное имение? Это было бы справедливо?

— Да. Он заслужил милость.

— Ладно, — мирно согласился жрец, — а его сосед мало трудился в поле? Мало строил каналы?

— Также как и мой отец, — ответил Ата.

— Но тогда если богатство получит только твой отец, то это также будет несправедливо. Он будет недоволен выбором богов. А если награда попадет к соседу, то будет недоволен твой отец. А на всех жителей твоей деревни имений не хватит. А что говорить о сотнях тысяч крестьян по всему Египту. Как сделать их всех счастливыми? Освободить от работ? Но если они не станут работать на земле, и не станут ремонтировать дамбы и оросительные каланы, то скоро в земле Египта наступит голод, и страдать от него будем мы все. Значит, кто-то должен работать на земле, чтобы кормить остальных. Но если спрашивать каждого хочет ли он этого, то желающих тяжело трудиться найдется весьма мало.

— Это так, господин, но многие крестьяне хотят жить и работать платя справедливые налоги в пользу фараона. Разве это не справедливо?

— Ты говоришь правильно, Ата, но кто будет определять меру этой самой справедливости? Каждый крестьянин, если дать это право ему, не пожелает трудиться много и изберет свою меру справедливости. У чиновника эта мера будет несколько иной. И они, если не применять насилие, никогда не договорятся. Государственный организм потому и построен на насилии и том, что воля фараона священна и это воля богов. Что ты скажешь на это?

— Значит, нам нужно было исполнять волю чиновника гиксов?

— Нет. Ибо гиксы чуждые нам племена и не справляться с управлением Египтом. Они просто не понимают, что и как нужно делать. Но и у них можно почерпнуть много хорошего. Как они заботятся о торговле? Это способствует процветанию страны. Хотя средства гиксы тратят на содержание своей армии, а армию используют для подавления патриотов Египта. Также гиксы неплохо заботятся об ирригационной системе Дельты. И это также хорошее, чего и после изгнания гиксов, менять не стоит.

— То, что ты говоришь, господин, звучит неплохо. Но мне сейчас трудно тебе ответить. Мне нужно подумать.

— Вот именно, Ата. Я и хочу предложить тебе думать и учиться.

— Учиться?

— Да. Ведь в Фивах, куда ты направляешься, тебе придется что-то делать. И я предлагаю тебе место при храме Амона. Твой разум способен учиться. А это большая редкость в вашей среде, Ата. Итак, что ты скажешь?

— Но, господин, я простой крестьянин и у меня ничего нет. Кто же станет меня учить?

— Я также вышел из низов, Ата, и добился своего сегодняшнего положения при храме. А сейчас я не просто жрец великого Амона. Но великий жрец, под мои началом всех храмы Амона и сотня жрецов и больше трех тысяч служителей.

— Ты великий жрец Амона, господин? — Ата не мог поверить услышанному.

— Да. А ты думал все жрецы напоминают тех тупоумных, что преследуют за сомнение? И если великий жрец — то меднолобый охранитель устоев? В храме Амона в Фивах ты найдешь то, что искала твоя душа, Ата. Знания. В них и только в них — великая сила. Знающий легко сможет убедить незнающего в том, что это истина, а вот это ложь, даже если это не так. И храму и мне нужны способные ученики…

Глава 3

Звезда Юга: князь Секененра II

1558 год до н. э.

Город Фивы

Во времена царствования в Дельте 15-й династии основанной завоевателями гиксами, Фивы управлялись самостоятельной княжеской династией. Эту династию основал еще в 1650 году до н. э. князь Иниотеф, который утверждал, что он потомок некогда великой 11-й династии, что правила еще во времена Среднего царства.

И поэтому Иниотеф назвался фараоном Юга под именем Иниотеф IV, прямым наследником фараона Иниотефа III, что умер в 2061 году до н. э. Но титула фараона Юга за Иниотефом не признали, и потому он остался только князем Фив.

И в то время, когда корабль финикийца Дагона, вошел в фиванский порт, в городе правил потомок того самого Иниотефа IV, по имени Секененра II.

Город был еще совсем не тот, каким он стал при великих фараонах 18-й династии Тутмосе III, Аменхотепе II, Тутмосе IV, Аменхотепе III. Здесь еще не возвели многих величественных храмов и дворцов, что поражают своей роскошью иностранцев. Но город даже тогда уже был красивым, и его по праву можно было назвать звездой Юга.

Город Живых на восточном берегу Нила охватывал довольно большое пространство и основной его достопримечательностью был дворец князя, сильно разросшийся после окончания смутного времени и утверждения власти великих князей.

Князь Секененра I пристроил к нему восточное крыло и разбил роскошный сад с водоемами и каменными беседками. Секененра II занялся западным крылом, но оно не получилось таким роскошным, как восточное. У нового князя было много иных забот.

Город Мертвых на западном берегу Нила вообще был еще только бледной тенью того, чем стал во времена, когда князья Фив превратились в великих повелителей Верхнего и Нижнего Египта. Здесь совсем не было роскошных погребальных комплексов фараонов, и располагались невысокие гробницы князей фиванской династии…

В порту было больше 40 кораблей, а далеко не каждый порт Юга мог вместить такое количество торговых судов. Фивы буквально впитывали богатство, и князья заботились о расширении местного рынка.

— Великий город Юга, — Атла показала Яхотепу на раскинувшийся перед ними город. — Я уже второй раз здесь с моим отцом. Он столь же велик как и наш родной Тир.

— А я такого великолепия еще не видел. Он больше Мемфиса! Этот город достоин, стать столицей великого царства, — прошептал Яхотеп.

— Ты станешь здесь жить? — спросила она. — Ведь именно сюда вы с братом стремились.

— Да. Жрец Амона обещал мне помощь устроиться в армии местного правителя.

— Ты все-таки желаешь стать солдатом, Яхотеп?

— Да. Меня давно привлекает военная служба. Настоящее занятие для настоящего мужчины. И все это возможно благодаря тебе. Это ты спасла нас с братом. И мы этого никогда не забудем.

— Я поверила вам, и жрец сказал мне, что не напрасно.

— Я еще смогу тебя когда-нибудь увидеть? — спросил Яхотеп.

— Нет, наверное, хотя кто знает? Тайны будущего скрыты от нас. А ты бы хотел меня увидеть, Яхотеп?

— Да, — прошептал в ответ юноша.

— Но зачем? Что я могу еще сделать для тебя? Ты станешь воином. И, может быть, сумеешь добыть себе громкую славу и богатство. А если это придет к тебе, то в женщинах у тебя не будет недостатка.

— Я совсем не о том говорил, Атла.

— А о чем? Я совсем не понимаю тебя, Яхотеп, — девушка засмеялась. Её веселил его смущенный и глупый вид. — Я финикиянка и люблю путешествия. Я даже немного владею оружием и часто одеваюсь как воин. Хотя мой отец не любит этого.

— Он желает отдать тебя замуж?

— Да. Это главное для каждой женщины — выйти замуж и рожать детей. Так говорит отец. Ты согласен с ним?

— Я не знаю. Я никогда не думал об этом.

— А я не желаю замуж! Я бы хотела участвовать в битвах и жить, так как могут жить солдаты и купцы. И почему я не родилась мужчиной? — посетовала она.

— Но ты прекрасная девушка, Атла. И не тебе гневить богов, что дали тебе столь много.

— Но тебе они также дали не мало, Яхотеп. Ты по внешнему виду настоящий воин. Но меня зовет отец. Прощай, мне пора.

И девушка упорхнула от него. Яхотеп остался на палубе и с горечью подумал, что купец никогда не отдаст Атлу за него. Что ему какой-то беглый крестьянин, при его богатстве. Нет. Такая девушка не для него. Такую нужно сначала заслужить…

Престарелый князь Фив Секененра II любил прогуливаться по дворцовому саду в одиночестве и предаваться размышлением. Он был уже стар, хотя еще достаточно крепок, и немало лет сидел на троне своего княжества, унаследованного отца.

На князе была простая белая жреческая одежда без всяких украшений, и голова его была обрита как у жрецов Амона. Он не признавал роскоши и одевался торжественно только в случаях выхода к иностранным посланцам во время больших приемов.

Секененра побродил по парку до тех пор, пока не увидел вдали высокую фигуру.