Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 2 Страница 11

—      Пожалуй, мне не стоит сегодня?..

—      Как считаете, Николай Иванович... Доложить?

—      Нет, лучше в другой раз.

Фамилию Маханова Ежов где-то слышал. Кажется,это связано со спорами о какой-то пушке для танка. С Тухачевским связано. Заводчанам сегодня не поза­видуешь...

Бухарин, путешествуя по Памиру — исполнилась- таки давняя мечта,— о процессе узнал с опозданием. Возвращаясь самолетом в Москву, он приготовился к тому, что его возьмут прямо на аэродроме. Накануне отъезда пришла тревожная весть, что забрали Гри­шу Сокольникова. Миша Томский... ушел... Остальные все, кого перечислил Вышинский, почти наверняка арес­тованы.

Из Фрунзе Бухарин послал Сталину телеграмму, умоляя задержать исполнение приговора. Он просил очной ставки с Зиновьевым и Каменевым. В самолете нашелся свежий номер «Известий». Редактор Н. Бу­харин по-прежнему значился в хвосте полосы.

Сходя с трапа, Николай Иванович увидел бледное от переживаний лицо жены и мрачного, как туча, шофера Клыкова.

Не помня себя — спрашивал и отвечал, как во сне, и поездка казалась мучительно долгой — влетел в кабинет и бросился к вертушке.

—      Товарищ Сталин в Сочи,— холодно и отчужденно ответил кто-то неизвестный.

—      Такое творится, а он... отдыхает... Где Алексей Рыков?

—      Вчера был дома,— вздохнула Анна Михайловна.

Предсовнаркома Молотов после затянувшегося на полтора месяца отпуска благополучно вернулся к своим обязанностям. Последние дни он провел в Сочи, вместе со Сталиным и Ждановым, секретарем ЦК, возглавившим после Кирова Ленинградскую парт­организацию.

Вскоре к ним, правда совсем ненадолго, присоеди­нился Ежов. Говорили о прошедшем процессе. В целом Сталин оценивал его положительно, несмотря на зна­чительные издержки. Больше всего беспокоили откли­ки. Злопыхательные нападки социал-фашистской печати грозили осложнить отношения с прогрессивной общественностью.

—      Они хотят, чтобы на суде были защитники? Мы дадим им таких защитников,— сказал Сталин, когда от итогов перешли к планам.— Требуют от нас документов? Надо дать им такие документы. Хотят направить корреспондентов? Мы и этого не боимся.

Вечером собрались за вином и фруктами на полу­круглой веранде с беломраморной балюстрадой. Ста­лин снова завел речь о ближайших перспективах:

—       Скоро мы дадим советскому народу самую демократическую конституцию в мире. Не кажется ли вам странным, товарищ Ежов, что по меньшей мере два члена конституционной комиссии заподозрены в пособничестве врагу? Мне так не кажется. Напротив, это закономерно. Осуществив поголовную коллективиза­цию, мы могли бы достичь значительно больших успехов в социалистическом строительстве, если бы не миндальничали со всякими отщепенцами. Упущено, как минимум, четыре года.

Ежов выжидательно заулыбался и закивал. Бухарин и Радек, а именно они имелись в виду, были в том же пакете, что и Сокольников, но санкция последовала лишь на него одного. Дает показания...

Но Сталин опять не сказал ни да, ни нет.

25 сентября в Политбюро поступила телеграмма- молния:

...Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост Наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей Наркомвнудела. Замом Ежова в Наркомвнуделе можно оставить Агранова.

Сталин, Жданов

36

В мертвой пустоте, раздираемой вечной борьбой между льдом и огнем, солнце смыкало годичный круг. Войдя в созвездие Весов, на которых раскачивались в опасном размахе судьба мира и пересилившая ее воля войны.

Год, назначенный фюрером поворотным, оправдал, а в чем-то и превзошел предначертания рока.

Четырехлетний план вступил в действие. Четыре конца хакенкрейца знаменуют движение. Четыре конца креста — распутье дорог. Четыре — число миро­вой гармонии. Перекресток пройден. Начато движение к абсолюту.

Гитлер направил имперским руководителям памят­ную записку, в которой излагался поэтапный план овладения миром. « Die Welt» — подчеркнул он своей рукой, вобрав все ипостаси бесконечного ряда, весь универсум, где в протуберанцах пожара рвутся ледя­ные гранаты планет: Weltall — Вселенная. Она была неотделима от его, вождя и избранника, неповторимой судьбы: Weltalter — век, Weltanschauung — мировоз­зрение, Weltereignis — событие мирового значения, Weltgeschichte — всемирная история, Weltkarte — кар­та мира, Weltkrieg — мировая война. Прошлое и буду­щее слились воедино, через его Weltkenntnis — жизнен­ный опыт, Его Борьбу. Ибо нет трех времен для посвя­щенного, но лишь вечное теперь, в котором зародыши перемешаны с мертвецами.

Земной шар — Weltkugel[22]  запущенный в Weltraum — мировое пространство. В пламени взрыва пройдет Сверхчеловек по трупам обезьяноподобных.

Вот откровение weltfern — не от мира сего.

«Мы перенаселены и на собственной базе не можем обеспечить себе пропитание,— напомнил лишний раз исходные принципы Гитлер...— окончательное решение может быть достигнуто лишь путем расширения жиз­ненного пространства, т. е. сырьевой и продовольст­венной базы нашего народа. Цель политического руководства — обеспечить выполнение этой задачи в надлежащее время».

Отсюда следовал чисто практический вывод, незамутненный мнимофилософской и геополитической премудростью:

«Превратить германские вооруженные силы в силь­нейшую армию мира по всем статьям — и по обученности, и по мобильности, и по оснащенности, и в первую очередь по идеологическому воспитанию... Перед лицом этой задачи все остальные потребности безусловно отодвигаются на задний план».

Назначая Геринга уполномоченным по четырехлет­нему плану, фюрер коротко повторил перечисленные в меморандуме пункты:

—      Самыми ускоренными темпами решить проблемы синтетического бензина, наладить поточное производст­во искусственного каучука. Отговорки, что новый способ еще недостаточно исследован, решительно пресекать. Выпуск стали также следует неуклонно наращивать... Немцам придется подтянуть животы. Любые попытки экономического саботажа должны караться самым жестоким образом.

—      Если не хватит гильотин, мы построим новые,— пообещал министр-президент.

—      Итак, я ставлю следующие задачи: первое — германская армия через четыре года должна быть приведена в боевую готовность; второе — германская экономика через четыре года должна быть готова к войне.

—      Мой фюрер! — Геринг благодарно склонил голо­ву.— Клянусь вам, что через четыре года вся наша экономика будет готова!

«Пушки вместо масла»,— вспыхнул в мозгу заманчивый лозунг.

Геббельс запустил его в обиход.

Рейхсфюрер СС Гиммлер, действительный член германской академии права, поделился с коллегами- академиками опытом «Лебенсборна»:

—      Если бы нам, например, удалось увеличить рождаемость на сто тысяч детей в год, то, с солдат­ской точки зрения, это означало бы: из ста тысяч около сорока тысяч будут детьми мужского пола и лет через восемнадцать у нас прибавлялось бы сорок тысяч потенциальных пехотинцев ежегодно.

Со всех сторон в рейхсканцелярию поступали ободряющие вести: инженер Тодд рапортовал, что прой­ден тысячный километр на строительстве автобанов, в Москве шла резня, Франсиско Франко развивал на­ступление.

Особенно обрадовало послание Муссолини. Дуче обещал в самое ближайшее время направить в Берлин графа Чиано.

Поезд министра иностранных дел дружественной Италии прибыл на Потсдамский вокзал. На перроне встречали Нейрат и Риббентроп. Но как только закон­чилась церемония взаимных приветствий, Нейрат от­кланялся, приподняв цилиндр, и уехал к себе в мини­стерство. Высокая честь сопровождать зятя самого дуче выпала Риббентропу. После официального завтрака состоялась аудиенция в рейхсканцелярии.

Переговоры охватывали широкий круг проблем: двусторонние отношения, Абиссиния, австрийский воп­рос и, конечно, Испания.