Константин Стерликов - Аджимушкай. Непобежденный гарнизон. Пьеса в 6 актах Страница 11

Но эти каменные стены надежно защищают нас от обстрелов и маскируют соответственно. Полевая разведка может определить численность войск, их передвижение, угадать отвлекающие маневры. В нашем случае – мы абсолютно непроницаемы для противника. Все наши действия, все, что происходит на территории нашего гарнизона – недоступно скрыто.

Все попытки проникновения фашистов уже были успешно отбиты. Многокилометровая протяженность каменоломен и их сложный лабиринт, делает нашу подземную крепость неприступной. О том, как успешно действовать в запутанных коридорах и у выходов, во время боя, как лучше выбрать позицию, как вести себя во время взрыва кровли детально рассмотрим чуть позже, когда подойдет товарищ Данченко, из местных жителей и расскажет об особенностях этих скал.

Темнота – наш друг и союзник. Это надо помнить и понимать. И естественно, использовать в борьбе. Плюс хитросплетения коридоров. Своеобразная паутина, в которую при умелом использовании, может попасться враг. Враг на свету – отличная мишень. Поэтому самим лишний раз не высовываться, сливаться с камнями и заманивать гадов в засады и ловушки. В катакомбах немец сразу потеряется, если вдруг прорвется. Каменоломни мы должны знать, как свои пять пальцев. От этого зависит жизнь товарищей и успех боя.

Как я уже сказал, противник не предполагает, откуда мы ударим. Эффект неожиданности очень большой. Мы «вырастаем» из-под земли, практически в любой точке, ошеломляя врага, сокрушаем позиции, берем трофеи, и растворяемся в темноте катакомб. Противник не знает и никогда не узнает, где мы возникнем у него тенью за спиной. Психологическое воздействие на сознание солдат противника просто огромное. Мы везде и нигде.

Так что, наш гарнизон обладает весьма специфическими особенностями в плане ведения тактики.

Что также предполагает не обычный окопный полевой бой дальнего действия, а почти постоянную жесткую рукопашную схватку диверсионного характера. К этому надо быть готовыми и этому мы будем учиться. Начнем с того, как правильно снять часового, потом перейдем к приемам рукопашного боя…

Бурмин. Ну как Павел Максимович?

Ягунов. Очень хорошо. «Учиться, учиться и учиться…» – как говорил великий Ленин, как учит коммунистическая партия! Это один из фундаментальных законов успеха в любой области. Учиться везде и всегда. Особенно на войне. Не упускать ни одной мелочи. Совершенствоваться до бесконечности. Закалять и затачивать себя как дамасский клинок. Только так мы победим. Пойдемте дальше.

Выходят из зала Панова и двигаются дальше по штольням.

Ягунов. Как политическая работа?

Парахин. Здесь все замечательно. Идет полным ходом. Политруков много, они свое дело знают, справляются более чем отлично. Регулярно проводятся собрания, разъяснительные беседы, даже индивидуальные. Бывает просто у костра, в жанре дружеского разговора. Объясняем доходчиво значимость нашего положения и нашей борьбы. Оказываем помощь нуждающимся и слабым. Тесно взаимодействуем с Особым отделом. Все в поле нашего зрения. Изъяны видим и сразу устраняем. Идейно гарнизон неуязвим.

Ягунов. От вас, от вашего слова, сейчас зависит очень много, если не все. Если человек утратит силу духа, веру в свое дело, любое оружие бесполезно…

Он просто не сможет выстрелить, не сможет подняться в атаку, предаст других и себя. В его руках оружие станет просто куском железа, а то и обернется против своих.

Поэтому политмероприятия в последующие дни на сокращать, смотреть в оба. И еще и еще раз строжайшая дисциплина. Никаких скидок на тяжелые условия. Мы – регулярная часть Красной Армии. Где бы мы не находились, под землей, в воздухе, хоть в самом адском пекле – соблюдать устав и правила внутреннего распорядка. Только так мы одолеем любого врага.

Как дела с разведкой, Григорий Михайлович?

Бурмин. Разведку укомплектовали частично из солдат и офицеров 276-го полка НКВД, частично из пограничников. Особый отдел тоже приступил к выполнению своих обязанностей. Результат налицо. Дисциплина сразу подтянулась. Все чувствуют, что у нас не фестиваль народной песни, из разных представителей, а единая армейская часть, к тому же особая. Есть закон, есть трибунал. Все как и раньше.

Ягунов. Да, это тоже одно из важнейших направлений. Предатели нам не нужны. Подобное надо пресекать в корне. Все случаи неустойчивости и преступных намерений.

Никому не расслабляться, быть начеку. Враг будет искать любые пути нашей гибели. Мы должны быть непоколебимы, как эти скалы.

Что ж, все как мы планировали, осуществляется.

Парахин. Ну вот, Павел Максимович, получается, Гарнизон полностью сформирован, живет и действует…

Ягунов. Теперь остается только одно – подготовить крупную операцию, и напомнить немцам, кто здесь настоящий хозяин.

Сцена 2

Май 1942 г. Каменоломни. Степь затянута пороховой мглой. Яростные схватки ненадолго стихли. Пост курсантов летчиков у пулеметной амбразуры. Немцов и его товарищи осматриваются после закончившегося боя.

Чернышов. Смылись твари…

Скибин. 4 танка дымят и валяется их десятки… вон по кочкам чернеют…

Немцов. Надо будет оружие собрать, как стемнеет.

Чернышов. Соберем. Если еще не попрут сегодня.

Скибин. Нам бы артиллерии чуток, в раз бы смели гадов, и погнали бы их до самого Севастополя. С красным ветерком!

Чернышов. Да и просто увеличить боекомплект не помешало бы. А то скоро воевать будет нечем.

Немцов. А лучше бы – по самолетам, и в небо! Вот оттуда мы бы и показали, чего умеем.

Скибин. Это точно. А то вместо неба сидим по норам. Подземная авиация.

Чернышов. Все равно ведь воюем. Придет и наш черед. Полетаем еще.

Немцов. На войне все смешивается. Кого к чему готовили. У нас в катакомбах и кавалеристы с лошадьми сидят, и танкисты, и хозяйственные службы.

Главное – уметь воевать в любых условиях. Приспособиться и бить фашиста из любого положения.

Чернышов. Ну у нас то вообще гарнизон сложился небывалый, кого только нет. Все рода войск, я на парадах такого не видел.

Немцов. Может в это наша сила и преимущество. У каждого свой опыт, который можно применить в бою…

Чернышов. Может и так, поглядим.

Немцов. Чтобы мы делали без пограничников и бронебойщиков ПТР?

Да и мы тоже не лишние. Вспомни, как нас натаскивали по огневой подготовке в небе стрелками-бомбардирами. А здесь на земле намного проще. Тебя не крутит как в кабине, прицел не качается, фундамент основательно прочнейший! Коси врага в свое удовольствие.

Скибин. Удовольствия похоже сегодня будет много.

Немцов. Ты о чем?

Скибин. А ты глянь туда… Вон движение у обгоревшей сопки, вспышки, и пехота стекается в одну точку.

(Слышаться отдаленные хлопки выстрелов, которые постепенно нарастают)

Немцов. Что-то там не так. Это не атака. Это другое.

Чернышов. Похоже, фашисты кого-то преследуют…

Скибин. Прорывается кто-то!

Немцов. Дай-ка бинокль…

Так, или переутомился за время боев сегодня, или мне кажется… Но сильно похоже летчики к нам прорываются.

Скибин. Да откуда же они там взялись? Наши почти не летают уже. Из разбитых аэродромов, все кто мог, или на переправу ушли или с нами под землей сидят.

Немцов. Не знаю, видно плохо, но очень похоже на летную форму.

Чернышов. Может все-таки сбитый экипаж?

Немцов. Все может быть. Значит так. Нас восемь человек. Я со 2-м номером остаюсь здесь, отсекаю пехоту… Вы шестеро, выдвигайтесь вперед и действуйте по обстановке. Где гранатами, где штыком, наших постарайтесь на зацепить.

Скибин. Само собой.

Немцов. Ну все, товарищи, поехали, на взлет!

Немцов ближе выкатывает пулемет. Ждет, удобного момента и открывает огонь. Завязывается жаркий бой. Воздух заволакивается пороховой мглой. Слышны крики, взрывы, неистовая стрельба.

Вскоре все возвращаются назад с несколькими новыми солдатами.

Немцов. Ну кто там у вас?

Чернышов. Ни в жизнь не угадаешь – наши!

Немцов. В смысле наши?

Скибин. А ты глянь!

Немцов. Толик! Волошенюк! Вот это да!

Волошенюк. (весь грязный и оборванный, увешанный трофейным оружием) Коля! И ты здесь! Вот это встреча!

Скибин. Ага. Воссоединение 1-й эскадрильи!

Чернышов. Ты посмотри с чем он пришел!

Немцов. Вижу! Два автомата, немецкий и наш, за поясом «Вальтер», противогазная сумка с гранатами! Ну ты даешь! Хорош, просто герой! Хоть картину пиши!