Анна Соле - Этрусский браслет Страница 11

Марина жадно всматривалась, стараясь запомнить, а ее подсознание говорило ей:

«Ты все это уже знаешь, это живет в тебе».

Пять минут пролетели как одно мгновение, и когда Сашка за руку потащил ее из гробницы, она чуть не заплакала. Марина не хотела отсюда уходить, она обрела здесь что-то очень значимое для себя, и боялась, что, выйдя наружу, она потеряет это незримое, но очень важное.

Сначала ее глаза не могли привыкнуть к дневному свету, Марина их закрывала, и перед ней опять проходили ярко-синие, красные, леопардовые видения. Потом глаза привыкли, и она с удивлением стала смотреть на коричневую землю, на поблекшую траву, на нежно голубое небо и не могла понять, почему мир, нарисованный в гробнице, такой яркий, необычный, сильный. Ведь тысячи лет назад этруски видели то же небо, ту же землю, те же леса, или нет? Или, они видели еще что-то другое, а, может быть, это другое – яркое, великолепное, жило в них самих?

– Ну как тебе, а? – спросил Саша.

Марина долго молчала перед тем, как ответить:

– Саш, я и не знала, что бывает такая красота! Это какое-то волшебное зрелище. Мне даже сложно подобрать слова, чтобы выразить…. восхищение, удивление от фресок этрусков. Они переворачивают все мое представление о мире, о древнем искусстве, о живущих тогда людях.

– Да, Марина. Я же тебе говорил, что их произведения – это чудо, – довольно улыбнулся Саша.

Марина встрепенулась:

– Я никогда не видела такого раньше. Саша, но почему в эту гробницу не открыт доступ для всех? Почему люди не могут любоваться такими восхитительными росписями, такими красками?

– Ну, Маринка, ты даешь. Только представь, что бы здесь тогда началось. Куча туристов, любопытствующих и все такое. Вообще говоря, гробница, которую ты сейчас видела – огромная редкость. Ты сама должна понимать, что пока камера не раскрыта, краски не портятся из-за атмосферных осадков, да просто из-за воздействий воздуха. Потом, когда захоронение открывают, фрески постепенно начинают тускнеть, и через несколько десятков лет мы видим только какой-то блеклый рисунок.

Раскопки этрусских гробниц ведутся еще с XVII века, и поверь мне, самая меньшая часть археологических раскопок в Этрурии носит исследовательский характер. В основном на захоронения случайно натыкались, и тогда их просто вскрывали для того, чтобы забрать бесценные вазы, золотые украшения, изделия из бронзы, а потом гробницы просто закапывали. Конечно, проводились и систематизированные раскопки, делались зарисовки подземных камер, тщательно копировались росписи, и, кстати сказать, благодаря этому мы можем понять, как когда-то выглядела та или иная гробница. И только в единичных случаях фрески снимались со стены и перевозились в музей или частную коллекцию, и тогда их удавалось спасти. Прибавь к этому, что захоронениям этрусков без малого два с половиной тысячелетия, а это срок не маленький, и за такой промежуток времени происходило множество событий, начиная от постоянного осыпания земляных пород, вплоть до полного заболачивания огромных территорий. Именно это и случилось с большим и богатым портом этрусков – Спиной.

На самом деле, до сих пор открываются все новые и новые гробницы, например, после Второй мировой войны только в Тарквинии удалось открыть 2600 гробниц, из них 22 с росписями. Кстати, пропорции налицо, уцелевшие росписи в гробницах этрусков – это огромная редкость. А что касается посещения, то некоторые этрусские захоронения ты можешь увидеть, например, в Тарквинии. Теперь тебе понятно, что камера, которую ты сейчас видела, это исключение из правил?

– Нет, Саша, я все понимаю. Но почему именно эту великолепную гробницу не огородили, почему здесь сейчас не работают археологи, искусствоведы, почему нельзя сюда попасть как туристу?

Сашка молчал. Марина внимательно посмотрела на него и поняла, что он не знает, что ответить. Через несколько секунд Саша нашелся:

– Конечно, в нее пока нельзя попасть. Понимаешь, сейчас зимний сезон, затишье, когда будет потеплее, сюда приедет куча народу, будут срисовывать росписи со стен, все фотографировать, вот после всего этого ее и откроют для широкой публики.

Марину этот ответ очень удивил. Она была знакома с Сашей несколько лет и знала, что врать он не умеет. Сейчас она поняла, что Сашка все придумал тут же, на ходу. «Странно все это», – подумала Марина про себя, но ничего не сказала. Вместо этого она опять стала вспоминать прекрасные фрески из сегодняшней гробницы.

Они опять шли по огромному холму, Саша постоянно осматривался, как будто что-то выискивая. Пройдя около 15 минут, он остановился и достал из сумки какой-то прибор.

– Что это такое? – спросила Марина.

Сашка обрадовано стал объяснять:

– Это незаменимая в нашей работе вещь. Не можем же мы с тобой перекопать весь огромный холм лопатой, ведь так? И поэтому нам на выручку пришла техника. Ты сегодня была в гробнице и видела, где хоронили этруски?

– Ну, в камерах, – ответила Марина.

– Правильно, старушка. А наша задача найти эти самые камеры. Земля проводит электрический ток, но проводимость земли и пустой камеры разная. Вот для этого-то и служит этот приборчик. Сейчас мы его настроим и проверим, где в ближайшем месте есть гробницы.

– Да везде, – удивилась Марина, – мы на них стоим.

– Вот именно. С одной стороны – это хорошо, много гробниц, значит, есть вероятность отыскать что-то ценное. А с другой стороны – плохо, потому что захоронения повсюду.

Саша установил прибор, что-то долго настраивал, а потом стал смотреть на монитор, поворачивая прибор то в одну, то в другую сторону. После долгих раздумий, он произнес:

– Ну, давай попробуем вот туда, метров 20 на север.

– А мы теперь будем копать?

– Нет, копать мы не будем. Вернее, мы выкопаем небольшую яму, диаметром сантиметров 8 и опустим в гробницу видеокамеру, которая нам все покажет… Давай-ка ты, Марина, иди вон в ту сторону шагов тридцать, а я точно замерю расстояние. Я тебе помашу рукой, когда надо будет остановиться.

Пройдя сколько было положено, Марина повернулась к Саше. Он стал знаками указывать ей направление, куда перемещаться и Марина шагала по холму: пять шагов вправо, четыре прямо, остановиться. Потом она увидела, как Саша долго что-то изучал, склонившись над прибором, затем он собрал его и направился к ней.

– От тебя надо взять еще метр влево, – сообщил он, когда подошел.

Саша достал из сумки какой-то инструмент и стал с помощью него выкапывать глубокую яму небольшого диаметра.

– Это бур, – пояснил он.

Через некоторое время по звуку Марина поняла, что бур наткнулся на что-то твердое.

– О, камни пошли, значит, скоро попадем в гробницу, – сказал Саша.

Он поработал еще какое-то время и остановился, затем достал из сумки стеклянный цилиндр, положил в него небольшую камеру и опустил все вместе в проделанное отверстие. Потом стал настраивать уже другой прибор.

– Смотри, сейчас мы установим освещение и яркость, и видеокамера нам покажет наши сокровища, конечно, если они там есть.

Они вместе заворожено уставились в монитор. Сначала Марина увидела голую стену, потом Саша начал поворачивать камеру, и перед ними предстало довольно большое помещение, дальний конец которого был завален землей. Видеокамера, управляемая опытной Сашиной рукой, делала полный круг и опускалась ниже, демонстрируя отсыревшие от времени стены. Прошло немало времени, прежде чем Марина поняла, что гробница абсолютно пуста. Только на одной стене остался совсем небольшой фрагмент потускневших, блеклых фресок. А Саша продолжал работать. Он опускал камеру с каждым разом все ниже и очень внимательно вглядывался в монитор.

– Зачем ты смотришь дальше, ведь видно, что росписей в гробнице нет? – не выдержав, спросила Марина.

– Ты что, при чем тут росписи? – сначала даже не понял Саша. – Эх, Маринка, росписями сыт не будешь. В гробнице может не остаться фресок, но на полу могут стоять дорогущие вазы, а еще лучше, если лежит чей-то труп, вернее уже прах, и куча золотых украшений, тогда, считай, тебе действительно повезло. Не отвлекай, Марина.

И Саша опять стал изучать изображение в мониторе. Марина недоуменно посмотрела на него. Она ничего не понимала: странно, оказывается, росписи не самое главное?! И она, чуть обидевшись, начала разглядывать холм, на котором стояла. А Саша все не отрывал взгляда от прибора. Только спустя пятнадцать минут он произнес:

– Да, Марина, ты права. Там действительно ничего нет. Вернее, в дальнем углу, где завалено землей, стоит ваза, но только одна. Из-за одной вазы, поверь мне, заморачиваться не имеет смысла. Да, очень жаль.

Саша аккуратно вынул из ямы стеклянный цилиндр, достал оттуда видеокамеру, все очистил и убрал в сумку.

– Жаль, конечно, – повторил он. – Считай, день прошел впустую, ничего не нашли. Сегодня нам пора. Уже поздно искать другое место – не успеем проверить, потому что скоро начнет темнеть. А завтра, Марина, давай-ка в 9 утра уже выезжать, договорились?