Алексей Павлов - Иван Украинский Страница 11

Находясь на наблюдательном пункте дивизиона, Иван Украинский засекал орудийные вспышки артиллерии неприятеля, тут же наносил их на планшет и показывал командиру, а тот по мере необходимости через телефониста вызывал огонь пушек и корректировал его до подавления целей.

Высунувшись из окопа, телефонист взволнованно воскликнул:

— Смотрите, вперед пошла наша пехота!

Командир разведвзвода Дарков вскинул к глазам бинокль, спустя секунду без энтузиазма произнес:

— Пошла. Только надолго ли хватит у нас силы и взаимодействия?

Он как в воду глядел. В результате наступательных боев обе группировки в центре, на правом и левом флангах заняли ряд населенных пунктов, сбросили противника с

Кумкульского перевала и вышли к озеру Ван. В дильман- ском сражении особенно отличились 2–я Кавказская стрелковая дивизия и 1 — я армянская добровольная дружина под командованием Андраника Азаняна. Имелось небольшое продвижение и на некоторых других участках.

Однако в целом командование армии и армейских корпусов вновь действовало нерешительно и несогласованно, придерживалось устарелой линейной тактики, избегало смелого маневра и прорыва в глубь обороны противника, военачальники же меньшего ранга, пускавшиеся на подобные начинания, не получив своевременной поддержки, зачастую утрачивали уже завоеванные позиции.

С перевесом сил то на одной, то на другой стороне истек весь 1915 год. И лишь в начале 1916 года русские войска с должным искусством осуществили операцию по окружению и взятию крепости Эрзерум.

Теперь 39–й пехотной дивизией командовал уже другой генерал, она входила в качестве основного ядра в состав 1–го Кавказского армейского корпуса. Дивизия имела 12 стрелковых батальонов, 30 орудий и полсотни конницы. Среди пушкарей, в разведке, находился и бывший тихорецкий батрак Украинский, получивший на войне солидную закалку.

— Ты, Иван, как завороженный, — слышал он иногда шутки товарищей. — Сколько уже полазил по переднему краю, а ни разу не ранен, не контужен.

— Типун вам на язык, — добродушно отбояривался Украинский. — А то еще накаркаете.

Бои за Эрзерум начались в конце декабря натиском русских войск в районе Кеприкей. А 5 января 1916 года этот сильно укрепленный пункт уже находился в их руках. Противник поспешно отступал к эрзерумской крепости. Там он создавал линию обороны.

Отдельный артиллерийский дивизион получил задачу поддерживать наступление 153–го Бакинского и 156–го Ели- заветпольского пехотных полков, нацеленных на штурм фортов Долан — гез и Чобан — деде.

В морозной мгле, по застывшим и заснеженым колеям дорог, продвигались войска в обширном межгорье. Влево и вправо по ходу движения возвышались то крутые, то пологие высоты с редкой растительностью, сливавшиеся в дальнем горизонте с островерхими пиками хребтов. Взвод разведки артдивизиона на оседланных конях находился

впереди пехотной колонны и орудийных расчетов. На подходе к крепости части и подразделения развернулись в боевой порядок, на отдельных участках без какой‑либо паузы закипел жаркий бой. Тут же заговорили и пушки артиллеристов.

Разведчики спешились и получили приказ рассредоточение выдвинуться вперед к стрелкам, совместно с ними ворваться на стены фортов и уже оттуда наладить корректировку огня по закрытым целям внутри самой крепости. В одной из таких боевых групп действовал Иван Украинский. Разгоряченный постоянным движением солдат — разведчик не замечал двадцатиградусных морозов.

На рассвете 22 января после предыдущей дневной артподготовки и утреннего штыкового боя пехота 153–го Бакинского полка захватила укрепления форта Долан — гез. Отсюда открывался вид на внутригородские кварталы с кирпично — красными башнями мечетей, немногочисленными двух- и трехэтажными зданиями жилых домов и предприятий. Остальные постройки были одноэтажные, в основном — глинобитные. Повсюду здесь турецкие войска оказывали упорное сопротивление.

Взобравшись на бетонную громаду форта, Иван дал задание младшему своему напарнику:

— Мчись в дивизион, пусть сюда быстро подтянут связь и пришлют офицера.

Пока солдат отсутствовал, Иван набросал схему расположения целей, глазомерно определил до них расстояние.

Вскоре на форт вместе с телефонистом и разведчиком поднялся командир огневого взвода второй батареи, теперь уже подпоручик Вячеслав Иванов, под командованием которого Иван начинал свой фронтовой путь. Батарея ближе всех располагалась к форту и отсюда легче было тянуть связь.

— Вот видишь, — сказал взводный, — опять наши дороги сошлись вместе.

Иван подал ему схему, на словах сделал к ней пояснение:

— От вокзального пакгауза по нашим бьет шестидюймовая батарея. Может по ней и надо сразу нанести удар?

— Пожалуй, правильно, — согласился Иванов.

Связавшись по телефону с огневиками, офицер выдал

им исходные данные. Вскоре возле пакгауза заплясали дымки разрывов. Взяв в вилку турецкую батарею, офицер наполовину уменьшил деление прицела и подал команду:

— Беглый огонь!

Неприятельская огневая точка перестала существовать. Потом артиллеристы перенесли огонь на другие цели.

Преодолевая ожесточенное сопротивление турок, дер- бентцы и елизаветпольцы 1 февраля взяли форт Чобан- деде, а затем и весь промежуточный участок с восьмью батареями в составе 42 орудий. Солдат не остановили ни бешеный ружейно — пулеметный огонь турок, ни их колючая проволока, ни обледенелые скаты форта. Потом штурм перекинулся на форты Узун — Ахмет, Катурга, Ортагонов, Сивишик. И здесь довелось участвовать в боях разведчи- ку — артиллеристу Украинскому.

Крепость Эрзерум пала в 5 часов утра 3 февраля 1916 года. Русские войска захватили в плен 235 турецких офицеров, 12753 нижних чина, 9 знамен, 323 орудия. Чуть позже — с марта по 17 мая была осуществлена крупная десантная операция и взятие большого приморского города- порта на Черном море — Трапезунда, в чем решающую роль сыграли первая и вторая Кубанские пластунские бригады. Здесь победителям досталось также немало трофеев, а в занятом в июле турецком городе Эринджане в плен русским сдалось 17 тысяч солдат и офицеров противника, захвачено много снарядов, гранат, патронов. Как ни помогали немецкие офицеры — инструкторы турецкому командованию своими знаниями, опытом, материальной поддержкой — ничто оказалось не в состоянии предотвратить поражения турецких войск. В результате очищения Армении от давних притеснителей на отвоеванных землях было создано 29 новых уездов, практически вся искони армянская территория воссоединилась в единое целое.

Свою большую освободительную миссию сознавал каждый русский солдат и офицер. Понимал значение тех боев и рядовой Украинский, награжденный за храбрость солдатским Георгиевским крестом.

Казалось, теперь‑то царское правительство и его главное командование закрепят победу, достигнутую ценой солдатской крови, обеспечат неприкосновенность армянских земель и больше не отдадут целый народ на поругание башибузукам. Ан, нет. Через некоторое время армейский корпус отступил из районов Урмии, Вана, Бит- лиса и других селений. Вновь по дорогам, уходя от турок в сторону Эривани, потянулись бесчисленные толпы и повозки беженцев со своим скудным скарбом и малыми детьми.

Солдаты кляли своих бездарных генералов, не понимая причин отхода с занятых рубежей, с болью наблюдали, в каком тяжком положении вновь оказались мирные люди, бросившие свой дом и кров, лишь бы уйти от преследователей — турецких янычар.

Где‑то между Эрзерумом и Хнысь — Калой неподалеку от реки Ефрат артдивизион остановился в маленьком армянском селении. Людей в нем не обнаружилось — большая часть их была вырезана турками перед первым приходом русских, а те, кто тогда уцелел, — воспользовались освобождением и покинули свою местность, отдельные скрывались в горах.

Украинский и четверо других разведчиков получили задание обследовать ближайший предгорный массив и, если там прячутся армяне, вывести их оттуда и забрать в свой обоз с целью ухода вместе с артиллеристами из той злополучной стороны.

Солдаты долго бродили по кустарникам и нетвердым осыпям, выискивая признаки обитания людей. Но тщетно. Уже перед самым возвращением в часть сослуживец Ивана с расстояния в двадцать — тридцать саженей вдруг подал громкий голос:

— Есть мальчишка!

Напарники поспешили на зов. Перед их взором предстал исхудавший от голода и почерневший от постоянного пребывания на воздухе парнишка лет семи — восьми. Он почти совсем не понимал русской речи. Лишь уразумев, что русские солдаты не собираются ничего делать плохого и спрашивают, как его зовут, он испуганно произнес одно слово:

— Григор.

Это было его имя. Солдаты тут же переиначили его на свой лад: