Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока Страница 11

– Букварь мужик малость чудаковатый, но безобидный, ты не обращай внимания и не обижайся, если он что-то не то скажет.

– В каком смысле не то?

– Ну… – смутился я. – Он женский пол вообще не жалует.

– Попросту говоря, твой приятель гей?

– Да нет, нормальный он, просто считает женщин, как бы это сказать, ошибкой эволюции и предпочитает не тратить на них время. Он всегда таким был, сколько я его помню. Мы в школе за девчонками бегали, а Букварь – никогда. Ему это просто было не надо. А ещё еда для него не удовольствие, а просто питание, как горючее для машины. Вкус значения не имеет, лишь бы было питательно. Сан Саныч может неделю просидеть на китайской быстрорастворимой лапше и газировке, для него это обычное дело. Так что за стол нас здесь не пригласят. Ну что, звоню или вернёмся домой?

– Ну, раз уж приехали… – пожала плечами Ольга.

Я нажал кнопку звонка, хозяйственно прикрытую от дождя полоской резины. Щёлкнул соленоид, и домофон, спрятанный в калитке, прохрипел: «Входите».

Входную дверь открыл сам Букварь. Он был в джинсах, выцветшей футболке и в кроссовках. От него почему-то попахивало бензином. Последний раз мы встречались года два назад, и с тех пор он, по-моему, не изменился – лысый, с непропорционально большим куполообразным лбом и всклокоченной бородой. Мне он всегда напоминал пожилого плешивого шимпанзе. Плюс его фирменный взгляд как бы сквозь собеседника. При виде гостей Сан Саныч не проявил никаких эмоций, он кивнул и вяло махнул рукой, мол, проходите, раз пришли.

В доме, который построил Букварь, я раньше не был, поэтому разглядывал его с любопытством. Хозяин привёл нас в гостиную, совмещённую с библиотекой. По периметру большой комнаты шла галерея с резными деревянными перилами. Наверх вела лестница. Вдоль стен плотным строем стояли застеклённые стеллажи, забитые до отказа. В комнате работал кондиционер, но всё равно отчётливо пахло старыми книгами.

Сан Саныч принёс три бутылки минералки и бокалы. На столе стояли вазы с фруктами и конфетами. Я удивился: такого гостеприимства за ним не водилось.

– Да ты никак женился? – спросил я.

– Холостяк. Ходит тут одна послушница, готовит, убирает и вообще. Так удобнее.

– Уютно у тебя.

– Сам проектировал! Если хочешь, покажу дом, но ты, как понимаю, приехал ведь не за этим?

– Если скажу, что соскучился по тебе, конечно, не поверишь?

– Почему же, поверю, – пожал плечами Букварь, – с тебя станется. Ты и всегда был малость того, как, впрочем, и все остальные мои замечательные однокласснички.

– Спасибо на добром слове, – хмыкнул я.

– Да не за что. Скажешь, я неправ?

– Смотря с кем сравнивать. Понятное дело, по сравнению с гениальным тобой всё человечество состоит из недоумков.

– Не всё, но большинство, с этим ничего не поделаешь, другого глобуса у меня нет.

– Да помню, помню я твои убеждения. Я смотрю, ты не отступил от них ни на шаг.

– А с чего бы?

– Ладно, замнём, а то поругаемся ещё. Я, видишь ли, не такой мизантроп, как ты.

– Так станешь!

– Ну, вот когда стану… Может, тоже сан приму.

– Тебя не возьмут.

– Ну, значит, буду пребывать в атеизме…

И тут я понял, что не хочу рассказывать про то, что с нами случилось утром. Вот не хочу, и всё! Когда собирался к Сан Санычу, хотел, а теперь не хочу. Поэтому я сказал:

– Вообще-то мы за советом приехали. Понимаешь, мы тут за один проект взялись, и нужна информация по ересям в христианстве, в частности, по альбигойцам.

– Батюшки-светы, Контора решила создать православную инквизицию на манер католической? Тогда чур я первый! С превеликим удовольствием отправлю кое-кого на костёр!

– Слушай, я вижу, ты не ёрничаешь. Неужели, и вправду до такой степени не любишь людей?

То, что я – злодей,Об этом не жалею.Не люблю людей.Да ну их, к Бармалею![5]

гнусаво пропел Сан Саныч.

– Ну, о проекте пока рано говорить, но, во всяком случае, это не инквизиция, хотя идея, что и говорить, богатая. Доложу своему генералу. Когда будет надо, вас, товарищ, вызовут. Но пока нас интересуют ереси и еретики. Кстати, а почему ты вспомнил про инквизицию?

– Так ведь она была создана как раз для борьбы с катарами, ты разве не знал?

– Нет, я думал, инквизиция – испанское изобретение…

– Большинство так думает.

Букварь привычно запустил руку в бородёнку, и я понял, почему она такая растрёпанная.

– Начальный период истории инквизиции вообще изучен слабо. Ясно, почему: очень уж неприглядная история получается. Поэтому католические авторы его либо обходят, либо пишут боговдохновенную ерунду, а светским историкам, кроме идеологически выдержанных завываний, ничего путного не написать, ведь архивы Ватикана для чужих наглухо закрыты. Пик деятельности испанской инквизиции приходится на правление Фердинанда и Изабеллы, а это уже XV век. Кстати говоря, правовую, если можно так выразиться, основу инквизиции Рим позаимствовал у императора Священной Римской империи Фридриха I Барбаросса.

О ересях в христианстве у нас читают целый курс, так что давай поконкретнее. Что именно тебя интересует?

– Ну, для начала, сколько вообще этих ересей было, и вообще, почему они появлялись?

– Ты неправильно ставишь вопрос, – сказал Букварь, – а ведь правильно поставленный вопрос содержит половину ответа.

– А почему он неправильный? – подыграл я, надеясь, что профессиональная привычка возьмёт верх, и Сан Саныч без понуканий прочитает нам лекцию.

– Ты чаво, юзер? – сказал Букварь с такой знакомой интонацией, что я сразу вспомнил школьные уроки алгебры, когда он, посмеиваясь, стремительно решал задачи для всего класса. – «Ересь» – это термин, придуманный ортодоксальными богословами, иными словами, идеологами победившего течения в христианстве. Доктрина победившего учения стала догмой, а все остальные – ересями. Пойми, римско-католическая церковь заняла доминирующее положение, в общем-то, случайно. В истории раннего христианства было много поворотных пунктов, когда победить могло другое течение, и тогда доктрина выглядела бы совершенно иначе. В первые века по Рождеству Христову существовали пять доктринальных центров христианства: Рим, Константинополь, Антиохия, Александрия и Иерусалим, и борьба между ними шла с переменным успехом. Рим далеко не всегда выходил победителем.

Помнишь, во времена нашего студенчества был учебник философии для технических вузов Афанасьева, его ещё называли «Философия для домохозяек»? Так вот, сейчас полно книг из серии «Православие для чайников». В них история религий выглядит так, что стоило появиться христианству, и языческие культы практически сразу признали своё поражение. А на самом деле, борьба между иудаизмом, зороастризмом персов, неоплатонизмом александрийских греков и христианством была долгой и ожесточённой. Мало того, между собой грызлось множество христианских сект. Мы знаем о десятках сект, сражавшихся за бога, а ведь прошло две тысячи лет! Скорее всего, их было гораздо больше.

Пожалуй, первую серьёзную оппозицию евангелическому христианству составили гностики. А вообще, первым еретиком в христианстве считается Симон Маг, иногда его ещё называют Симон Волхв. Кстати, говоря, покупка и продажа церковных должностей получила название «симония» по его имени – он по глупости попытался купить дар священства у апостолов. Про Симона рассказывали, что он всюду возил с собой продажную девку по имени Елена, которую называл живым воплощением божественной мысли.

Многие христианские секты отличались странностью верований и обрядов, запредельными невежеством и суевериями. Например, артотириты питались исключительно хлебом и сыром, адамиты, подражая первому человеку, ходили голыми, причём и мужчины, и женщины, николаиты исповедовали свальный грех. Патрикиане считали, что человеческая плоть создана дьяволом, они ненавидели жизнь и считали высшей целью самоубийство, секта воинов почему-то отрицала страшный суд, воскресение мёртвых и рождение Христа от девы Марии. Сейчас практически невозможно понять их логику, потому что упоминание об этих сектах и их взглядах можно найти только в сочинениях, направленных против ересей.

Власти беспощадно преследовали гностиков, поэтому они объединялись в тайные союзы. Вступить в такой союз было очень трудно, нужно было принести суровую клятву, передать общине всё имущество и соблюдать строгие правила. Жили они в уединённых местах, отсюда и пошло монашество, ведь в Библии о монахах – ни слова.

Ну, что тебе ещё рассказать? Идеи гностицизма лежат в основе таких ересей, как манихейство, присциллианство, арианство, павликианство, учение болгарских богомилов, и, как их идейное завершение, ересь катаров.