Когда наступает время. Книга 2. - Ольга Любарская Страница 11

— Что вы галдите, как стая голодных воронов?! Царю нужен покой!

— Мы хотим видеть его! Мы хотим знать, что он жив! — кричали воины.

— Он слишком слаб, чтобы принять вас!

— Пусть допустят хотя бы командиров! Мы не уйдем, пока не убедимся, что с ним все в порядке!

— Если это можно назвать порядком, то тогда точно, все в порядке, — пробубнил себе под нос Птолемей, жестом подзывая несколько человек.

Они вошли внутрь. Картина, открывшаяся взору, заставила содрогнуться даже бывалых мужчин. Возле самого входа, прислоненный к стене, стоял знаменитый щит Ахилла. Кровь уже стекла с него и засыхала на полу багровой коркой. В темной грязной прокопченной комнатушке на столе лежал их царь. Всюду была кровь. И на столе, и на полу, и на сандалиях. Те несколько человек, что возились вокруг Александра, наступали на нее, словно она вовсе и не была божественной. Царь был без сознания. Каждый вдох сопровождался глухим клокотанием. Он выглядел настолько бледным, что даже черты лица, столь знакомые всем, показались чужими. Недалеко стоял Критобул, пространно глядя на наконечник стрелы. Он все время покачивал седеющей головой, что-то бормотал, произнося попеременно имена богов. Кровь на шести уродливо загнутых щупальцах наконечника высыхала, становясь бурой при свете закопченной лампады. Врач медленно поворачивал смертоносный предмет, и глаза его всякий раз вспыхивали негодованием.

— «Это, друзья, течет кровь, а не влага, которая струится у жителей неба счастливых». (8)  — услышали присутствующие слабый голос царя.

— Он еще потешается над нами! — всплеснул руками Птолемей.

— Критобул, покажи мне ее, — едва различимо попросил Александр.

Птолемей выхватил стрелу из рук врача и резким жестом поднес к лицу царя.

— Посмотреть хочешь?! Смотри! А теперь скажи мне, неужели это стоило твоей жизни?! — полководец тряхнул стрелу. — Ты видишь, на ней не влага небожителей! На ней твоя человеческая кровь! Или ты все еще думаешь, что бессмертен?!

— Я жив, Птолемей…

— О-о-о! — военачальник резко отвернулся и сделал несколько нетерпеливых шагов. — Боги! Он еще жив! Может, тебе теперь и коня подать, чтобы ты сообщил эту радостную новость войску, а?!

— Птолемей, ты забываешься. Я все еще твой царь…

— Чудом остался царем! — перебил Лагид.

Птолемей повернулся к изумленным и молчаливым воинам.

— Ну, что встали?! Идите, сообщите войску, что царь жив и вполне здоров! Сейчас полежит немного и поведет вас завоевывать очередную деревню!

Багой тяжело вдохнул. Казалось, воздух обжег легкие. В груди стало как-то больно. Он не помнил, как бежал к этому дому, падал, разодрав одежды и колени, вновь вскакивал и бежал… бежал… бежал. «Царь убит! Царь убит!» — клокотало в груди и грохотало в голове. Он не помнил ничего, помнил только, что было страшно.

Уже царила глубокая ночь, когда прибыл Гефестион. Находясь в полутора днях пути ниже по течению реки, он оставил подразделения под начало Кратера и помчался назад, загнав по дороге не одну лошадь. Багой остановился, когда Птолемей преградил ему путь, но все же расслышал, как тяжело дышит сын Аминты. Нерешительно войдя в царский шатер, Гефестион упал на колени подле спящего царя. Он готов был закричать, но заставлял себя молчать, с силой ударяя кулаком по стиснутым губам. Багой принес воду и охлажденные полотенца, но замер, не решаясь потревожить Гефестиона. Тот встал, отошел в сторону, но перс все же заметил, что из глаз македонца катились слезы. Юноша осторожно убрал ткани, положив на лоб Александра свежие.

Эти несколько дней, пока Александр плавал между бредом и сознанием, Гефестион был почти нежен с Багоем. Он готов был даже признать, что почти женская забота, с которой перс ухаживал за царем, шла тому на пользу.

К вечеру второго дня Александр очнулся. В клубах молочной пелены перед глазами царь неясно разглядел лицо. Оно нависало, словно свешиваясь с облаков.

— Зевс, ты? — пересохшими губами промямлил Александр.

— Я-я, — голосом Птолемея ответило видение. — Гефестион! Скорее! Всплывает!

Где-то послышался грохот, царь вздрогнул и распахнул глаза.

— Птолемей?

— Слава богам! Опознал! — радостно воскликнул Лагид.

— Александр! — Гефестион склонился к лицу царя. — Очнулся.

— Что с крепостью? — сжевывая слова, спросил Александр.

— Да, что ей сделается? На месте стоит. Без тебя не решаемся передвинуть.

— А сражение?

— Уже посражались, — срезал Птолемей. — Вот почти дня два сидим, ждем, когда ты, досражаешься. Ну, как? Победил, наконец?

Александр перевел удивленный взгляд на Гефестиона.

— Победил? — улыбнулся тот.

— Повелитель! — от неожиданности всхлипнул Багой, чуть не выронив таз с водой.

— Два дня? — наконец, переспросил Александр.

— Ты два дня воевал, повелитель, — Багой со слезами бросился к ложу.

— Чуть нас дальше Аидова царства не загнал, — подтвердил Птолемей. – Тот, бедняга, аж, притомился. Зачем ему, старику такая шумиха? Он вытолкал тебя в загривок и отдыхает теперь. Думаю, не скоро решится призвать тебя опять. Так что, здравствуй, царь царей!

— С возвращением, повелитель, — всхлипывая, улыбнулся Багой и тут же бросился целовать руку царя.

— Слава богам, Александр. Ты вернулся, — борясь с удушьем, произнес Гефестион.

Гефестион отбыл через два дня, оставив Александра, хоть и очень слабого, но в хорошем расположении духа. Не успел он еще стряхнуть дорожную пыль, как почти следом примчался гонец от царя с известием о его скором личном прибытии к передовым отрядам. Не дослушав до конца посыльного, Гефестион воскликнул:

— Так я и думал! Раз никто не может его угробить, он решил сделать это сам!

Кратер лишь пожал плечами.

— Неужели для тебя это новость? Я бы удивился обратному.

Гефестион ничего не ответил, лишь рванулся, в ярости сокрушив со стола все, что попалось.

Уже к вечеру третьего дня в лагере поднялся переполох. Стало известно, что вдалеке у излучины реки появилась судно. Оно шло медленно в полной тишине. Весла едва касались воды. Все население лагеря выплеснулось на берег в ожидании прибытия Александра. Гемиола медленно подошла к наскоро сооруженному причалу. Птолемей встал, чтобы приветствовать воинов, но тут же поднял руку, требуя тишины.

— Ваш царь Александр, — крикнул он, — волей богов жив, но еще очень слаб! Однако, он прибыл сам, чтобы вы все видели, что он в вами! Воздайте богам почести и молитесь о его скором выздоровлении!

У шатра на корме поднялись пологи, и все увидели Александра. Он с трудом поднял руку, приветствуя подданных, но вскоре в бессилии уронил ее на ложе. Подали сходни. Птолемей спустился, заключив Кратера в объятья.

— Приветствую тебя, дружище. Наконец-то. Я думал, это уже никогда не кончится.

— Как он? — спросил Кратер, не зная, к чему готовиться.

— Выел мне мозг и обглодал кости. Представляешь, Кратер, он всю дорогу указания давал. Меня до сих пор трясет.

— Чего хотел?

— Ты не поверишь! Коня!

— Че-во?

— На коне, говорит, к войску поеду. Пусть они, мол, видят, что он бессмертен.

— Боги! Он безумен.

— Ну, это уже не новость. Представь, под него еще ночную вазу подкладывают, а он уже о завоеваниях толкует. Боги! Как я рад, что добрался до вас! Мечтаю напиться до бараньего визга, чтобы пару дней ни о чем не думать. Ну, иди, принимай наследство.

— Пока твою палатку не разобрали, пойди, отдохни в моей. Вина там навалом. Думаю, тебе хватит. Только смотри, не увлекайся. Я вскоре составлю тебе компанию.

— Если повезет, — улыбнулся Птолемей и пошел прочь.

— Да, Кратер! — окликнул он друга. — Забыл тебе сказать, приготовься теперь ты объяснять этому безумцу, что все лошади в нашем войске сдохли, и по этой причине мы никак не можем удовлетворить его просьбу сломать себе еще и шею.

Кратер тоже улыбнулся, озадаченно почесав смуглый лоб.

Поднялся шум. Все хотели приветствовать царя. Войско ликовало. Александр был доволен. Люди тянули руки, надеясь дотронуться до божества. На середине дороги он вдруг остановил носильщиков, давая понять, что остаток пути намерен пройти сам. Никто даже не рискнул спорить. Телохранители помогли Александру подняться. Гримаса боли исказила лицо, но он совладал с чувствами. Гефестион наблюдал за царем, стоя поодаль на небольшом возвышении. Он не мог заставить себя подойти ближе. Какая-то непонятная сила внутри удерживала его. Хилиарх ощущал каждое движение Александра, словно делал его сам. Он видел, что царь заметно волочит левую ногу, и чувствовал, как колющая боль беспокоит с каждым шагом его сердце. Александр приветствовал нескончаемую вереницу воинов и командиров.