Антонин Ладинский - В дни Каракаллы Страница 12

Мы быстро спустились по выбитым в камне ступенькам и очутились в темноте.

— Следуй за мной, — приказал Каст, и я, подавленный всем, что случилось, покорно поплелся по подземному проходу.

Чувствовалось, что земля постепенно опускается под ногами.

Мало-помалу мои глаза привыкли к мраку, и я мог рассмотреть, что справа и слева чернели глубокие пещеры, в которых копошились люди. Они занимались тем, что долбили горную породу, ударяя деревянным молотом по железному клину, и кусок за куском отбивали камень. Эти несчастные скорее напоминали скелеты, чем живых людей, и почти все трудились полуголыми, обливаясь потом и тяжко дыша.

Нас встретил какой-то человек, очевидно наблюдающий за работами, и что-то сказал Касту. Тот повлек меня в одну из длинных галерей, в конце которой при свете масляного светильника в глиняной плошке работали двое — человек с курчавой головой и редкой бороденкой и бледный мальчик лет десяти. Каст поговорил с курчавым, и тот даже изобразил на лице что-то вроде улыбки, а затем поманил меня рукой. Неожиданно он произнес по-гречески:

— Будешь со мной долбить руду.

Каст стоял и ждал, чтобы посмотреть, как я примусь за работу. Курчавый раб, несмотря на весь ужас положения, оказался словоохотливым человеком.

— Меня зовут Циррат. Так меня и зови. А теперь возьми кирку и ударяй ею изо всех сил в скалу, чтобы пробить ход к руде. Когда проход будет достаточно широким, мальчик пролезет в него и скажет, есть ли там золотоносная жила. Он обучен этому делу. А потом куски руды дробят и промывают. Таким образом в песке находят драгоценные крупинки золота. Не так ли поступает с нами и жизнь?

Мне не хотелось браться за кирку, но Каст с ненавистью ударил меня ногой в колено. От боли я упал.

— Понял, что тебе сказано? Или берегись бича! А если будешь сопротивляться, наденем на тебя цепи.

Я взял кирку и со злобой сделал несколько ударов. Во все стороны полетели осколки камня.

— Так и работай, а если не сделаешь положенного урока, тебе не миновать жестокого наказания. Потом мы выжжем тебе на лбу клеймо горячим железом, чтобы у тебя пропала охота думать о глупостях.

Когда он ушел, я спросил человека, называвшего себя Цирратом:

— Кому принадлежат эти рудники?

— Их взял на откуп у местного владетеля какой-то богатый римлянин, житель Саталы.

— Давно ты страдаешь здесь?

— Скоро два года.

— Недавно.

— Не говори так! — простонал он, всматриваясь в глубину галереи, чтобы убедиться, не приближается ли Каст. — Больше двух лет редко кто выдерживает здесь. Надсмотрщики бьют нас немилосердно. Пощады нет ни для кого. Ни праздников, ни передышки. Пока не погаснет этот светильник, мы будем с тобою долбить камень. А он горит двенадцать часов. Потом на наше место придут другие.

— А еда?

— В полдень принесут немного пищи.

Я рассмотрел теперь, что вся спина у Циррата была исполосована багровыми рубцами.

— Как же можно вытерпеть это? — спросил я с негодованием. — Не кирки ли в наших руках?

— Тише! Если такие слова услышит Каст, ты пропал.

— Лучше умереть, чем жить так.

— Еще хорошо, что мы можем с тобой разговаривать без свидетелей, — это облегчает душу. А там, где работает много рабов, неизменно стоит надсмотрщик с бичом и нещадно бьет каждого, кто промолвит лишнее слово.

— Тяжко! — вздохнул я.

— Тяжко, — повторил Циррат, — и нет конца нашим мукам.

Как бы в подтверждение этих слов где-то по соседству раздался вой, от которого кровь стыла в жилах.

— Что это? — спросил я.

— Бьют нерадивого, — шепотом ответил Циррат с искаженным лицом, может быть вспоминая то, что случалось неоднократно и с ним самим.

Мальчик стал всхлипывать. Я тяжело дышал, готовый размозжить голову первому попавшемуся надсмотрщику. Но старик, — а Циррат выглядел совсем стариком, — прошептал:

— Зато мы получим награду на небесах.

— О чем ты говоришь? — не понял я.

— Христос примет в свое лоно всех страждущих и обремененных.

Оказалось, что мой сосед по работе был христианином. Об этих людях я слышал только от своего учителя, у которого тоже было довольно смутное представление о новой секте, наполнившей, как говорили, весь мир, хотя никто не видел у нас в Томах христианских проповедников. Но меня совсем иному учил Аполлодор, и в негодовании я воскликнул:

— Как ты можешь верить в подобные басни?!

— Истинно так.

— Кто сказал, что ты получишь награду за страдания?

— Христос.

— Это ваш бог?

— Сын бога. Отец послал его на землю, чтобы искупить грехи людей.

— Разве это возможно?

— Для этого он претерпел распятие…

Я и раньше не мог понять подобных вещей. Но теперь убедился, что порой человеческие страдания бывают невыносимыми и тогда люди в отчаянии утешают себя подобными нелепостями.

— Ты говоришь о небесах, потому что потерял всякую надежду на спасение на земле.

— Здесь нам нет спасения. Лучше искать пурпуровые улитки или жемчуг на дне морском, чем добывать золото.

Из мрака показался Каст и хмуро оглядел нас.

— Не празднословить! Или я до тех пор буду бить вас, пока глаза не лопнут!

Однако за разговорами с Цирратом я не переставал долбить камень, и у наших ног лежали кучи осколков. Каст посмотрел на руду и снова ушел.

Так продолжалось целую вечность, потому что часы под землею тянутся необыкновенно долго.

Являлся Каст, подозрительно оглядывал нас и вновь уходил, чтобы надзирать над другими. Время от времени рабы уносили в корзинах выбитую нами руду. В полдень они принесли нам в деревянных мисках похлебку из чечевицы и вынули из корзины три куска хлеба. Ведь и глупец, обуреваемый жаждой наживы, мог сообразить, что на такой работе надо давать людям хоть какую-нибудь пищу! Потом снова крики Каста, удары кирки…

Когда вечером я вернулся с другими в помещение для рабов, которое римляне называют эргастулом, то повалился на земляной пол и тотчас уснул как убитый…

На следующее утро повторилось то же самое: грохот отпираемой двери, выход на работу под крики и пинки надсмотрщиков, тяжкая работа с киркой в руках в подземной галерее. Но на этот раз Циррат был неразговорчив, кирка валилась у него из рук.

— Что с тобой? — спросил я.

Вместо ответа он тяжело опустился на землю. Я посмотрел, не приближается ли Каст с бичом в руках, и склонился над стариком.

— Или ты занемог?

Циррат тяжело дышал. Воздух с хрипом клокотал в его груди. Изо рта показались розоватые пузыри. Обтянутые почерневшей кожей ребра вздымались от каждого вздоха. Глаза у него закатились, так что были видны одни белки.

— Что же ты не отвечаешь, отец?

Но Циррат был мертв. Его страданиям пришел избавительный конец.

Я не знал, как поступить в данном случае, а мальчик, очевидно уже не раз наблюдавший подобные случаи, тотчас побежал сообщить о смерти Циррата надсмотрщикам. Пришел Каст и, глядя на умершего, проворчал:

— Старый бездельник!

Потом подумал мгновение, может быть, о том, следует ли позвать кого-нибудь на помощь, и покинул меня. Спустя минуту он вернулся с одним из тех рабов, что приносили нам пищу.

— Оставь работу и помоги выбросить эту падаль, — приказал мне надсмотрщик.

Раб схватил мертвеца за ноги, я — под мышки, и мы понесли труп к выходу.

Каст сказал нам:

— Волоките его туда, где погребают мертвых. Там вы найдете лопату.

Мы покинули двор и стали спускаться по каменистому склону. Очевидно, мой товарищ хорошо знал дорогу. Каст сопровождал нас. Всего в одном стадии note 1 от рудников находилось кладбище, на котором кое-где виднелись свежие следы погребений. Тут же лежала тяжелая деревянная лопата с железным наконечником.

— Копайте по очереди! — сказал Каст.

Первым приступил к работе молчаливый раб. Когда он устал и начал вытирать пот с лица рукавом рваной туники, надсмотрщик крикнул мне:

— Теперь ты!

Я взялся за лопату.

Как я упомянул уже, рудник находился совсем близко, на покатом склоне невысокой горы. Внизу, под кладбищем, рос колючий кустарник и валялись обломки рыжих скал. Каст зевал, может быть, после бессонной ночи, проведенной с какой-нибудь блудницей в соседней таверне. Я копал, но из головы у меня не выходила мысль о спасении.

Почему Каст решился отправиться на кладбище, не взяв с собой стражей? Ему не приходило на ум, что мы можем с этим рабом убежать в разные стороны? Ведь тогда одному из нас удалось бы спастись. Птицелов плохо соображал после вчерашней попойки или вообще не был наделен от природы большой сообразительностью? Одна за другой мелькали мысли…

Вдруг что-то привлекло внимание надсмотрщика на руднике, и он отвернулся. Дальше все произошло в мгновение ока. Я решился на отчаянный шаг и ударил злодея по голове лопатой. Послышался короткий хруст проломленного черепа. Каст упал, обливаясь кровью… Он успел повернуть ко мне лицо, и я перехватил его последний, исполненный ужаса взгляд…