Александр Сегень - Тамерлан Страница 12

– Второй раз рука, – пробормотал Тамерлан. – Почтенный посол, позвольте спросить, какая именно рука – левая иди правая?

Дон Альфонсо, когда ему перевели вопрос эмира, растерянно задумался, затем ответил:

– Полагаю, что десница…

– А вот и нет! Как раз левая. Десница-то у меня почти как деревянная. Продолжайте.

Дон Альфонсо, сбитый с толку, сначала робко, затем, видя, что его больше не перебивают, принялся вовсю расхваливать красоты Самарканда и Кеша, сказал, что нигде в мире нет такой архитектурной утонченности вкуса, восхваляя сад Гюль-Баг, во дворце которого послы прожили с позапрошлого воскресенья до нынешнего понедельника. Дон Альфонсо так восторгался цитронами, мандаринами и лимонами, будто в Испании нет ни лимонов, ни апельсинов, так расхваливал фонтаны и водоемы, будто в Европе никогда не видывали ни фонтанов, ни водоемов.

– А какие в том саду разгуливают звери! – воскликнул дон Альфонсо в запале, усердно отрабатывая инструкцию о том, что любому восточному правителю надо как можно восторженнее расхваливать даже самые мелкие чудеса, имеющиеся в его владениях. Да и не только восточному. – Мы нигде не видели таких оленей и фазанов, как в саду Гюль-Баг, клянусь своей шпагой! А какие великолепные кушанья нам подавали! Особенно хороша была лошадь, зажаренная целиком. Нигде в мире так не готовят! Мы рады случаю поблагодарить великого сеньора за присланные нам подарки. Кстати, принесший мне дарованные платье и шапку вассал Тамерлана и пояснил, что чем именитее посланники, тем позже великий сеньор их принимает, для начала угощая и одаривая.

– Что верно, то верно, – усмехнулся Тамерлан. – Если бы ко мне прибыл посол от самого Аллаха, то я лет пять не принимал бы его, все закармливал бы да осыпал подарками.

Дон Альфонсо рассмеялся в ответ на удачную шутку, хотя на душе у него кошки скребли.

– Наконец нас привели сюда, – сказал он.

– И вот вы здесь, – сказал Тамерлан.

– Да, мы здесь, – пробормотал дон Альфонсо. – А какие замечательные слоны! Мы видели их здесь, при входе в этот сад. На каждом затейливые башенки, в башенках сидят люди и развлекают народ всякими фокусами, которым эти слоны обучены… Их, должно быть, десять или больше, этих слонов?..

– Их там шесть, – сказал Шах-Малик Мирза.

– А по-моему, их там шестьдесят, – сказал Тамерлан.

– Будь по-вашему, хазрет, – пожал плечами Шах-Малик Мирза.

– Да, их шестьдесят, – кивнул Тамерлан, – Ну да ладно. Так что вы говорите, здоров ли сын мой, эмир Энрике?

– Он в полном здравии и послал нас за тем только, чтобы засвидетельствовать свое почтение и пригласить к себе в гости, – произнес тут дон Гомес де Саласар, поскольку дон Альфонсо вдруг совсем сник, не понимая ни тона, ни шуток, ни поведения великого эмира, начав даже сомневаться, в своем ли тот рассудке.

– А, вот что! – сказал Тамерлан. – В гости! Должно быть, моего сына эмира Энрике интересует вопрос, не собираюсь ли я завоевать остров франков и присоединить его к своим владениям?

– Осмелюсь заметить, – произнес тут дон Ронсалес де Клавихо, – что мы живем не на острове, а на большой территории, лишь с трех сторон обтекаемой водами морей.

– Мне лучше знать, – заявил великий эмир. – Франки живут на острове, и когда у них рождаются дети, у этих детей есть хвостик, который отваливается, как только младенца трижды искупают в талом снеге.

– Осмелюсь снова заметить, – возразил дон Гонсалес, – что эти сведения ложны. Никаких хвостиков у наших детей не бывает.

– Не бывает? – с сомнением в голосе сказал Тамерлан. – Проверим. Вы все трое останетесь при мне, я дам вам жен, пусть они родят от вас ребятишек – только чур не мухлевать! – и мы посмотрим, будут хвостики или нет. Тогда только я отпущу вас назад к эмиру Энрике, и вы скажете ему, что я пока еще не собираюсь приходить его завоевывать. Остров франков лежит слишком далеко от Мавераннахра, он расположен по ту сторону света, до него даже дальше, чем до столицы Китая, куда я намерен наведаться в ближайшем будущем. А вот уж когда я завоюю Китай, тогда только соберусь осчастливить западных государей, приду и подчиню их своей благословенной державе.

На это ни у дона Гонсалеса, ни у дона Гомеса, ни у дона Альфонсо Паэса де Санта-Мария не нашлось ничего в ответ. Все трое растерянно и завороженно смотрели на страшное чудовище, восседающее против них, настолько уверенное в своем могуществе, что не было никаких сомнений – он действительно завоюет Китай, а потом придет в Европу и станет покорять одну страну за другой – Византию, Венгрию, Италию, Священную Римскую империю, Францию, Англию, Испанию…

– Хотел спросить у послов, – сказал Тамерлан после некоторого молчания. – Проезжали ли они через Султанию и виделась ли с моим сыном Мираншахом?

Когда послам перевели этот вопрос, они несколько воспрянули духом, обрадовавшись, что разговор перескочил на более реальную тему, закивали головами.

– Ну и как он, мой Мираншах? – спросил Тамерлан. – Не произвел ли он впечатления человека, повредившегося в уме?

– О нет, – снова обрел дар речи дон Альфонсо. – Сеньор Мираншах весьма и весьма учтив и отличается мудростью. Мы застали его за важным занятием – он сносил старый квартал города, чтобы на его месте возвести новый.

Слышавшие этот ответ со вздохом переглянулись между собой. Давно уже доходили до Самарканда слухи о том, что третий сын Тамерлана, Мираншах, повредился в уме и высшим наслаждением для него стало смотреть, как ломают дома. Этому дикому и безрассудному развлечению он мог предаваться часами.

Тамерлан сильно опечалился.

– Значит, ломает… – пробормотал он. – Покуда его отец строит, он ломает… Отец… строит… Отец много понастроил. А скажите-ка мне еще, уважаемые послы, вы видели по пути ко мне какие-нибудь совсем необычные строения?

– Что именно имеет в виду сеньор Тамерлан? – снова растерялся дон Альфонсо.

– Ну, к примеру, башни из человеческих черепов.

Дон Альфонсо проглотил от страха язык. В его памяти всплыла одна такая башня на полпути от Султании до Рея[44], стоящая посреди развалин некогда большого селения, которое Тамерлан приказал сровнять с землей за непокорность его жителей.

– Мы видели такие башни, – ответил вместо дона Альфонсо дон Гонсалес. – Они производят впечатление.

Тамерлан неожиданно остался полностью удовлетворен таковым ответом и, обращаясь к своим придворным, громко объявил:

– Дети мои! Взгляните на этих замечательных посланников, которых мой сын, эмир Толедо, самый лучший из всех франкских государей, направил ко мне, дабы засвидетельствовать свою горячую любовь. С этого дня я приказываю считать франков одним из великих народов на земле и благословляю сына моего, эмира Энрике. Дорогие послы, я благодарю вас за привезенные дары, но поверьте, я был бы рад, если бы вы даже приехали с пустыми руками, а только с одним сообщением о том, что мой сын Энрике жив и здоров.

Когда всю эту, столь неожиданную уже, любезность перевели послам, у них закружилась голова от счастья. Они все трое разом вскочили и стали низко кланяться. Дон Альфонсо даже рванулся было облобызать руку великого эмира, но вовремя вспомнил, что у чагатаев это не принято. Тамерлан велел вести послов на холм, расположенный за дворцом. Там, в тени высоких карагачей, уже был расстелен огромный дастархан.

– Ну а теперь мы хотим побеседовать с послом из Китая, – сказал Тамерлан, надкусывая сочный персик.

Глава 11. Тамерлан оказывает прием послу китайского императора

– И это все? – спросил Тамерлан, рассматривая огромную керамическую рыбу величиной с добротного тигрского сазана, расписанную белыми, голубыми, синими и серебристыми красками.

– Она даже не фарфоровая, – сообщил минбаши Джильберге, сопровождавший подарок от китайского императора.

– Каково же ее предназначение? Это сосуд для вина?

– Увы, хазрет, – отвечал немец, – она цельная и ничего нельзя поместить внутри нее.

– Значит, в ней кроется какой-то смысл, – задумался Тамерлан, – Этой рыбой хан Тангус[45] хочет что-то веское сказать мне. Тем более что, кроме нее, не прислал никаких других подарков. Эй, мудрецы! Что может значить эта рыбина?

Придворные задумались вместе со своим государем. Мавлоно[46] Абдулла Лисон предположил, что это, возможно, не просто рыба, а какой-нибудь необычный инструмент – геометрический или астрономический. Другой мавлоно, Алаутдин Каши, высказался за то, что это эталон какой-либо весовой единицы. Окбуга Мирза сделал более простое предположение:

– Китай – это наш будущий улов. Улов – рыба. Хан Тангус хочет показать, что он готов подарить свою империю нам.

– В таком случае он бы прислал огромную глиняную хрюшку, – усмехнулся подошедший в это мгновенье Ахмад Кермани.

– О! Ахмад, ты как раз вовремя, – оживился Тамерлан. – Каково будет твое предположение насчет этой рыбы? Что имел в виду проклятый хан Тангус, посылая мне эту дуру?