Юрий Корольков - Человек, для которого не было тайн Страница 12

Когда входили в конференц-зал, Отт шепнул Рихарду:

— Сегодня я покажу тебе много интересного, только не отставай…

Гостей принимал начальник академии, совсем уже дряхлый генерал с лентой через плечо, увешанный орденами. Но и другие генералы не были обойдены вниманием императора — орденов на всех было великое множество.

Полковник Отт и Рихард Зорге выделялись среди собравшихся своим ростом, каждый из них был на голову выше любого японского генерала. Церемонно раскланиваясь, они пробирались вперед, лавируя между группами военных. Подобострастный майор-порученец вел за собой полковника Отта, чтобы проводить и представить прибывшему на прием военному министру, сменившему генерала Араки. Здесь стояли начальник генерального штаба, военные советники, члены императорского военного совета, командующий флотом, его начальник штаба… Поклоны, улыбки, рукопожатия…

Майор-порученец куда-то исчез, и полковник Отт с доктором Зорге были предоставлены самим себе. Отт называл Зорге имена генералов. Некоторых из них Рихард уже знал, о других слышал, но многие были ему неизвестны.

— Генерал Тодзио, — Отт незаметно указал на крупнолобого генерала с коротко подстриженными усами. — Представляет наиболее решительную группу военных…

Командующий Квантунской армией генерал Хондзио… Говорят, получил повышение, будет императорским адъютантом…

Это настоятель синтоистских общин в Маньчжурии генерал Ходзимото, — указал Отт на военного, который прошел мимо. — Кроме того, он еще начальник полиции Квантунской армии…

Вот принц Асаки, женат на дочери императора Мейджи…

А это генерал Доихара… Подойдем…

Так вот он каков, генерал Доихара Кендзи, — Рихард знал многое о нем крупнейший японский разведчик, которого называют дальневосточным Лоуренсом. Сейчас он управлял японской разведывательной службой на континенте. Это был коротко, под машинку, остриженный невысокий человек, с очень широким лбом и большими ушами. Нос луковицей — узкий у переносицы и очень широкий книзу. На груди ордена «Священного сокровища» всех степеней, ордена «Тигра», «Золотого коршуна», «Двойных лучей восходящего солнца», какие-то еще…

«Да, разведка у них в почете…» — мелькнуло в голове Зорге. С помощью Отта он оказался в самой гуще японской военной касты. Вот они — хранители военных тайн, заговоров, которые он, Рихард Зорге, обязан раскрыть. Если бы только ему удалось это сделать!

Поздоровавшись, Доихара спросил по-немецки:

— На каком языке будем говорить?

— На монгольском, — шутливо ответил Рихард.

— Зюйте — согласен, — сказал по-монгольски Дойхара. — Сайн байну…

— Нет, нет, — воскликнул Зорге, — я предпочитаю китайский, либо английский, а лучше всего немецкий…

— Ну что ж, давайте говорить на любом из них, — Доихара улыбнулся одним ртом, обнажив неровные зубы. Лицо его оставалось бесстрастным.

Они поговорили несколько минут и разошлись. Отт пригласил Доихара заехать в посольство. Видимо, они были на короткой ноге.

Когда отошли, Отт сказал:

— Этот человек говорит на тринадцати языках, в Китае он прожил пятнадцать лет…

Рихард выразил удивление, хотя все это он отлично знал.

На этом приеме Зорге познакомился также с генералом Итагаки Сейсиро, разведчиком такого же высокого класса, как Доихара. Если бы они знали, кого привел к ним в академию германский военный атташе!

Итагаки работал начальником штаба Квантунской армии и вместе с командующим Сигеру Хондзио прилетел в Токио, приурочив свою поездку к выпускному вечеру в Академии генерального штаба. Существовал неписаный закон, по которому все воспитанники академии, пусть они закончили ее хоть сорок лет назад, раз в год собирались в ее стенах, а потом отправлялись в ресторан Акабана на Кодзимати, где в молодости офицеры проводили свободное время.

Генералы Итагаки и Доихара были людьми, само появление которых где-либо было весьма многозначительно. Или они оба, или один из них обязательно появлялись именно в тех местах, где намечалась агрессия — в Маньчжурии, в Китае, на границах Монголии или советского Забайкалья. Организаторы международных провокаций, диверсий, политических убийств, интриг и заговоров, Итагаки и Доихара были самыми реакционными деятелями военно-фашистской клики Японии. Зорге не был лично знаком с Итагаки, но заочно знал его давно и гораздо лучше, чем многие из собравшихся здесь на приеме в Академии генерального штаба. И вот теперь генерал Итагаки стоял перед Зорге с застывшей улыбкой фарфоровой статуэтки, и на его бесстрастном лице ничего нельзя было прочитать. Недвижимы были его брови и плоские густые усы, будто наклеенные, сделанные из черной бумаги. Широкая переносица и прижатые уши, словно у лошади, готовой куснуть, дополняли облик Итагаки Сейсиро.

Разговор с Итагаки не получился — все куда-то вдруг заторопились, и Рихард вместе с Оттом двинулся в толпе военных к выходу в сад. Ночь стояла теплая, душная, светила луна, и в этом призрачном свете люди казались плоскими, как тени в старом китайском театре. Перед зданием тянулась полоса коротко подстриженного газона, а деревья отступили назад, только одна высокая криптомерия стояла на отшибе почти рядом с крыльцом. Под ее раскидистыми ветвями собралось много военных, которые развлекались тем, что старались достать рукой нижние ветви дерева. При этом тени разбегались, подпрыгивали, вскидывая вверх руки, и со стороны это выглядело каким-то ритуальным танцем. Старые генералы, стоявшие на ступенях крыльца, снисходительно смотрели на молодых офицеров, но когда кому-то удалось схватить зеленую ветку, не выдержали и закричали: «Банзай!», «Хакко Итио!», «Хакко Итио!» Офицерская забава обернулась военной демонстрацией приверженцев агрессивного курса. Видно, здесь все были такими.

Отт приподнял обшлаг парадного кителя, посмотрел на циферблат — время приема, указанное в пригласительном билете, уже истекло, следовало прощаться. Полковник был пунктуален. Другие поступили так же. Расходились, воинственно поправляя фуражки, пристегивая на ходу мечи.

Встреча с генералами Итагаки Сейсиро и Доихара Кендзи вызвала у Зорге много воспоминании. Он давно знал их — генералов-разведчиков, носителей и проводников милитаристских идей, знал, что именно с ними вступает он в тайное единоборство. Рихард вспомнил Китай.

4. ЭТО БЫЛО В КИТАЕ…

Зорге приехал в Шанхай в 1929 году.

Тот, кто его сопровождал, через полгода вернулся в Москву. На прощание сказал: «Доложу Старику с чистым сердцем — работать можешь!»

С тех пор Зорге работал самостоятельно. Сначала он поселился в отеле на улице Нанкин-род, в самом центре Шанхая. Окна его номера выходили на широкую набережную бескрайней Хуанпу — реки-работяги, которая просыпалась с рассветом в грохоте кранов, криках грузчиков и замирала глубокой ночью. Отель принадлежал бывшему контрабандисту Сашэну, торговцу опиумом и оружием для враждовавших китайских генералов. На том он и разбогател, контрабандист Сашэн, но времена наступали смутные, и он предпочел вложить добытые капиталы в более надежное предприятие.

В том же отеле жила американская журналистка, писательница Агнесс Смедли, представлявшая в Китае влиятельную франкфуртскую газету. Рихард много слышал о ней еще в Германии, читал ее книги, статьи, знал о ее прогрессивных убеждениях. Он был благодарен случаю, который позволил ему познакомиться с Агнесс Смедли. Это была сорокалетняя женщина с приветливым лицом и лучистыми серыми глазами. В ней было что-то от далеких предков-ацтеков, кровь которых текла в ее жилах. Друзья в шутку называли ее дочерью Монтесумы. Она была человеком гордой души, не терпевшая обиды, энергичная, волевая и женственная одновременно.

Человек передовых взглядов, она принимала участие в работе левых американских организаций. Чиновник, представитель калифорнийских властей, как-то бросил ей обидную фразу: «Вы не американка, Агнесс Смедли…» Он упрекнул ее в отсутствии патриотизма. Молодая женщина негодующе посмотрела на чиновника, глаза ее сузились, она ответила:

— Уж не себя ли вы считаете настоящим американцем?!. Мои предки защищали континент от конквистадоров, и я хочу продолжать борьбу с потомками конквистадоров, с вами, грабящими народ!..

Агнесс Смедли вынуждена была покинуть свою страну. Она жила то в Англии, то в Германии, но второй своей родиной считала Китай, прекрасно знала его, исколесив страну вдоль и поперек. Много лет Смедли провела в китайской Красной армии, участвовала в ее тяжелых походах, много писала о ней, не скрывая своих симпатий. В Шанхае американская корреспондентка располагала большими связями, она дружила с писателем Лу Синем, встречалась с Бернардом Шоу, который наезжал в Китай, с прогрессивными японскими журналистами. Агнесс Смедли ввела Рихарда Зорге в свой круг — круг прогрессивных людей.