Олег Тихомиров - Иван — холопский воевода Страница 12

…«Царевич Петр» добрался со своим войском до Вязовых гор, что возле Свияжска, и там узнал о смерти Лжедмитрия. Ехавший из столицы казак сообщил:

— На Москве Гришку-расстригу убили всем миром.

Илейка Муромец повернул войско и двинулся вниз по Волге.

В тот мрачный день в Кракове тучи висели так низко, что казалось, их вот-вот коснутся высокие шпили соборов. Король Сигизмунд III слушал доклад Адама Вишневецкого, вернувшегося из Москвы.

— Ваше величество, — рассказывал Вишневецкий, — в Москве был убит не только самозванец, но и больше тысячи поляков.

Король уже знал об этих событиях.

— Вся Москва поднялась, ваше величество. Это был не просто боярский заговор, но сражение. Стрельцы палили из ружей. Чернь бежала с топорами и дубинами.

— Как удалось тебе спастись, князь?

— Помог Василий Шуйский.

— Русский царь?

— В тот день он еще не был царем. Через два дня доброхоты Шуйского прокричали толпе на площади его имя с Лобного места. И этого было достаточно. Хотя многие называют его «полуцарем».

— А что сделал Шуйский, — спросил Сигизмунд, — с доброхотами Лжедмитрия?

— Был очень осторожен. Казнить бояр-противников он не решился. Выслал подальше от Москвы. Одного из самых опасных — князя Шаховского — отправил воеводой в Путивль. Это тоже ссылка. Но, ваше величество, не успел Василий Шуйский занять престол, как в народе заговорили, что царь Димитрий жив, а на многих боярских воротах было ночью написано, что «царь Димитрий повелевает разграбить дома изменников». Шуйский с трудом подавил восстание.

— Да… — помолчав, произнес король. — На Руси мертвых любят больше, чем живых.

— Особый случай, ваше величество. Царевич Димитрий — пострадавший. На Руси жалеют пострадавших.

— Не очень-то они пожалели самозванца.

— Он вел себя недальновидно и легкомысленно.

— К тому же и нас пытался обманывать, — добавил король. — А ведь когда был здесь, наобещал для Речи Посполитой золотые горы. Ничего, подыщем другого…

Не знал король, что в это время уже ехал к Польше Михаил Молчанов, выдававший себя за Димитрия. Он должен был рассказать о своем «чудесном» спасении: в Москве, мол, убит другой. Обещать, что опять наберет войско и расправится с боярами-заговорщиками. Но пока, дескать, всем нужно идти в Путивль к воеводе Шаховскому.

И верно, князь Григорий Шаховской, ненавидевший Шуйского, замыслил поход на столицу. Он-то и попросил Молчанова на время стать самозванцем.

Часть четвертая (1606 год, июнь — декабрь)

ДВУМЯ ПУТЯМИ

Через тридевять земель

Отряды приближались к русской границе. Еще пол-дня пути, и начнутся северские земли: Моравск, Чернигов, Путивль.

Вороного жеребца, что был под Болотниковым, приходилось сдерживать. «Вот ведь, — думал Иван Исаевич, — венгерский конь, на придунайских лугах вскормлен, а рвется к русской сторонке, как я, грешный».

Вдоволь насмотрелся заморских стран Болотников. После того как татары захватили его в плен и продали туркам в рабство, побывал он и в Венеции, и в Германии, и в Венгрии, а теперь вот через Польшу домой возвращается.

— Не балуй!.. Уймись! — ласково хлопал он жеребца по шее. — А ежели тебя в степь донскую… Поди, совсем ошалеешь. — Болотников глубоко вздохнул.

Степи, степи… Не наглядишься на них, не надышишься. И почему воздух там так сладок — пить его можно заместо меда. А где сыщешь такие зори малиновые и небо лазурное? В раю? Казакам туда хода нет.

И вспомнил Иван Исаевич… Всяко бывало на Диком поле. Стаями шастали по степи татары и ногайцы. Кто на добычу шел, кто с набега. Разговор с ними был один — на саблях. И победы праздновали казаки, и тризны справляли — многие за обретенную волю платили головой.

Добрая сотня казаков была у Болотникова. Неспроста выбрали его в атаманы: справедлив, на деньгу не падок, в бою отважен и ловок. О своих сотоварищах заботился по-отцовски. Гулял бы он по Дону с казаками. Но кого беда стороной обходит?

…В тот день с четырьмя казаками послал Болотников Павлушу в станицу. Да на полпути возле курганов попали в засаду. Окружили их крымчаки, по десять басурман на каждого. Засвистели со всех сторон арканы.

Повезли татары за собой заарканенных казаков. Потом остановились, поговорили о чем-то в стороне и вдруг развязали одного.

— Вернешься, — сказали, — к своим. Пусть выкуп дают, — татары кивнули на пленников, — золото привози.

— А ежели нету? Чай, мы не купцы-богатеи.

— Нету — башка долой.

Понуро смотрел казак на татар. Поняли они: не видать им золота. Не на тех напали. Опять поговорили в сторонке.

— Якши. Нету золото, кони давай, сабли давай. Один казак — три кони, три сабли. Что смотришь, шайтан? Скачи, пока жив.

Поскакал казак в обратный путь.

Выслушав его, Болотников задумался. Обойдешься ли выкупом? Крымчаки коварны, на любое могут пойти. Жаль казаков, а пуще всех Павлушу. Был он атаману как меньшой брат. Что делать? Кинуться на басурман всей сотней? Нельзя: татары увидят издалека, сразу же перебьют схваченных. Хоть и мало надежды, что отпустят они пленников за коней, а по-другому не поступишь.

Атаман отобрал пятнадцать человек, велел каждому взять по второму коню и вместе с ними отправился к курганам. В случае чего, посчитал, можно отбиться от пяти десятков татар.

Правильно он прикинул. Да не мог знать главного: за курганами было две сотни крымчаков. Возвращались они после неудачного набега. Поэтому не хотели теперь упускать даже малой добычи: не то прогневался бы мурза, пославший их на грабеж.

В полуверсте от курганов Болотников приказал остановиться. Навстречу им тотчас выехали двое татар, но без пленников. Приблизившись, они, приветливо помахав руками, принялись осматривать коней. Осмотром вроде остались довольны.

— Где казаки? — спросил Болотников.

— Давай, давай… Пошли. Хорош кони.

— Где наши? — Болотников крепко сжал татарину плечо.

— Там, там, — крымчак мотнул головой в сторону курганов.

— Приведи сюда, — потребовал Болотников.

— Якши, арус. Пошли.

— Сюда, понимаешь?.. Сюда веди.

Татары закивали, стали разворачивать лошадей.

Болотников преградил им путь.

— Один пусть скачет. Второй останется с нами.

Тень беспокойства мелькнула в раскосых глазах татарина и хоть тут же исчезла, Болотников уловил эту тень. Когда первый татарин ускакал шагов на сто, атаман сказал:

— Стойте здесь и не двигайтесь.

А сам припустил коня к одному из курганов.

— Я с тобой. — Степан бросился было за ним следом.

Болотников сердито обернулся:

— Кому сказал, стоять!

Казаки смотрели, как их атаман взбирался на холм. На самой вершине он вдруг выдернул саблю и замахал ею:

— Назад, други!.. Назад!

Сверху ему была видна затаившаяся в лощинах татарская конница. Убедившись, что их заметили, крымчаки выскочили и с гиканьем понеслись двумя крылами, чтобы сомкнуться и окружить казаков. И уж приготовились болотниковцы вступить в последнюю сечу, но опять долетел крик атамана:

— Уходи-и-те!..

И не просто крик то был, а приказ. Тоже последний и отчаянный. Ослушаться его никто не мог. Повернули казаки коней.

К Болотникову мчались со всех сторон крымчаки, раскручивая арканы.

…Недолго был он в плену у татар. Через три недели оказался на невольничьем рынке. Болотникова и Павлушу купил одноглазый турок. А потом еще через неделю они уже были на галере, где их приковали вместе с другими рабами к скамье.

Так и плавали несколько лет. Зной ли был, стужа — сидели гребцы, открытые всем ветрам. А чтоб работали проворнее, надсмотрщик угощал их плетью. Умирали гребцы, да хозяину невелик урон: рабы стоили дешево.

Видел Болотников, как худо Павлуше: сил у парнишки нету, глаза воспалились, на лбу испарина. Иван отдавал ему тогда свою воду и лепешки.

— Держись, Павлуша… Держись, родимый… На-ко съешь.

Когда надсмотрщик отходил к другим скамьям, Иван шептал:

— Не греби. За тебя погребем. А руки на весле держи, не отпускай — не то увидит.

Сперва приковывали Болотникова и Павлушу к одной из тех галер, что сопровождали купеческий корабль. Купец брал с собой на галерах воинов — они охраняли его от пиратов. Но потом Болотников попал к хозяину, который сам выходил разбойничать в море. У него был целый флот, промышлявший на торговых путях.

Однажды турки напали на два немецких корабля. С виду суда походили на купеческие, но оказалось на них много пушек. Немцы начали палить по окружившим их галерам. Несколько суденышек были разбиты, остальные поспешили сдаться.

Освобожденные гребцы — среди них было немало казаков — хотели тут же перебить своих мучителей. Но немцы позволили только отхлестать плетью надсмотрщиков. А потом вздернули всех пиратов на реях.