Виктор Хорошулин - Тайна янтарного амулета Страница 12

Едва на теле человека появлялись первые признаки таинственной и ужасной, коварной и преисполненной мучений болезни, его отпевали в церкви, словно мёртвого, после чего одевали в соответствующую одежду. Ему давали рог, трещотку или колотушку для того, чтобы люди по звуку могли определить, что приближается «нечистый» больной, и в страхе разбежаться кто куда. Церковь или трактир, рынок или ярмарка – всё для больных лепрой было закрыто. Если прокажённый избегал встреч со здоровыми людьми и не нарушал заведенных много веков назад правил, то ему даровали жизнь, и он, медленно разлагаясь, мог влачить своё жалкое существование. Эти несчастные были проклятыми, изгоями, их все боялись и сторонились. Только в лепрозориях, которые создавались при монастырях, они чувствовали некоторую заботу о себе со стороны братьев-монахов, дающим им кров и пропитание. Лечение же проказы сводилось лишь к постам и молитвам.

1 октября 1650 года Йозеф Мюнц вновь выехал в Раушен. Миновав сей город, он направил коня в сторону Люменфалля. Вскоре он уже стучался в двери дома, где проживала семья Паулихтер. Иоганна и её сыновья были дома.

Хозяйка усадила гостя за стол, а младший сын, Пауль, помчался в пекарню за Иеремией.

– Что скажет уважаемая фрау Паулихтер, если я предложу для её сына Курта работу у меня? – спросил Мюнц с загадочной улыбкой. – Он станет учиться на цирюльника или подлекаря, и помогать мне в моём ремесле…

– Господи…, – прошептала счастливая мать. – Да мы даже мечтать об этом не смели…

– Согласен ли ты, Курт, отправиться учиться и работать в Кёнигсберге у герра Мюнца? – спросил Йозеф парнишку. – То есть, у меня…

Тот не смог вымолвить ни слова, только выразительно кивнул головой. В глубине же души он уже прыгал от радости.

– Тогда вот тебе книга, – врач порылся в сумке и извлёк из неё труд монаха Бранденберга «История монастыря Скриди». – Тут немало написано про искусство врачевания.

На глаза парня навернулись слёзы. Про мать и говорить было нечего, она без конца вытирала лицо полотенцем.

– Тогда жду тебя… зимой. Приезжай ко мне в Альтштадт. Я живу на Аптекарской улице. Любой горожанин покажет тебе мой дом.

Вскоре скрипнула дверь, и на пороге появился Иеремия. В руке он держал приличных размеров мешочек.

– Здравствуйте, доктор, – с улыбкой произнёс он. – Рад вас видеть в добром здравии! Господь уберёг вас от встреч с лихими людьми и направил в дом, где проживают добропорядочные селяне! А это, – он потряс мешком, – то, о чём мы с вами договаривались! Ровно десять фунтов и ни унцией меньше!

После того, как сделка была совершена и достойным образом «обмыта», Йозеф Мюнц направился на берег моря. Он без труда обнаружил прокажённого, подождал, пока тот закончит молитву, затем подошёл к нему.

– Здравствуйте, Отто.

– Здравствуйте, доктор. Рад видеть вас здоровым…

– Я готовлю ряд опытов над лекарствами из янтаря, – сказал Мюнц. – Я думаю испытать его на вас с целью одолеть проказу. Согласны ли вы принять участие в таком эксперименте?

Глаза, сверкнувшие в прорезях серой повязки, свидетельствовали о том, что прокажённый улыбнулся. Возможно, впервые за долгое время.

– Господь услышал мои молитвы, – произнёс он надтреснутым голосом. – Мои эксперименты ни к чему не привели. Что ж, посмотрим, как пройдут ваши… Надеюсь, они будут более удачными. Вы ждёте моего согласия, любезный доктор? Вы получили его!

– Тогда вам надо будет тайно проникнуть в Кёнигсберг! Но это чрезвычайно опасно!

– Я готов рискнуть, – ответил отшельник. – И у меня есть по поводу этого кое-какие соображения…

– А я укрою вас у себя, в Альтштадте! Ваше присутствие в доме будет тайным. Мы будем делать опыт за опытом, пока не достигнем нужного результата! И мы его получим, клянусь Распятием!

– Хорошо, – промолвил Отто. – Когда нужно появиться у вас?

– Ближе к зиме. Точнее, – в декабре… Думаю, к тому времени лекарства будут готовы.

– Хорошо, – подумав, повторил отшельник. – Вот, возьмите, – протянул он руку врачу. – Нашёл сегодня утром… Надеюсь, он принесёт вам удачу.

В рукавице лежал кусочек янтаря странной формы – словно большая капля, к которой приклеились три маленькие капельки…. Солнечный камень был точно такой формы, как и тот, который подарил ему во сне повешенный мальчик.

Осеннее солнце начало клониться к закату. Возможно, следовало бы остаться на ночь на постоялом дворе, но Йозеф, став обладателем десяти фунтов солнечного камня, не стал задерживаться там, где, скорее всего, могли проверить его дорожную сумку, а поспешил в Кёнигсберг.

Миновал врач небольшую деревушку Другенен (16), когда начали сгущаться сумерки. До Кёнигсберга оставалось не более трёх прусских миль (17). Мулат легко покрыл бы это расстояние за пару часов.

Местность была лесистая. Погода стояла сырая. Листва опадала вниз от лёгкого дуновения ветра, бесшумно, неспешно и торжественно оголяя совсем ещё недавно бушующую зеленью природу. Свежий воздух бодрил тело и прояснял мысли. Доктор проехал мимо дородной пышнотелой липы. Её осыпавшиеся листья ковром улеглись вокруг ствола, видимо, желая уберечь корни от холода. Это последнее, что они могли сделать для своей родной матушки. Грустно было видеть такую прощальную заботу…

Темень ещё не наступила, узкая лесная тропа была хорошо видна, и жеребец шёл лёгкой рысцой, иногда ускоряя ход, особенно, когда из глубины леса доносился волчий вой.

…Ветвистое дерево с жёлтыми листьями лежало прямо на тропе. Перебраться через него не представлялось возможным, а объехать мешали придорожные кусты. Чертыхнувшись, Йозеф слез с коня и направился к дереву, чтобы попытаться хоть немного сдвинуть ствол, благо, он был не очень толст. Тут из укрытия вышли трое. Одеты они были в простую крестьянскую одежду, поверх которой накинуты шерстяные плащи. У двоих в руках были дубины, третий держал шпагу.

– Заждались мы тебя, – ухмыляясь, произнёс тот, что со шпагой. – О, да это же наш знакомец! Это ведь ты на прошлой неделе пытался купить у нас янтарь? Ну и как, купил?

– Так это мы тебя отравили в полёт с Высокого Песчаного холма, – осклабился второй. – А тебе повезло не свернуть себе шею! Ты, оказывается, счастливчик!

– Зато сейчас тебе не повезло, – с напускной грустью добавил третий. – Отдавай нам свои пожитки и коня, лишь тогда мы тебя не тронем…

– Так это вы напали на меня у моря, – догадался Мюнц. – И свою шпагу я узнаю. Её изготовил альтштадский мастер Георг Вольке специально по моему заказу!

– Если не хочешь, чтобы она вспорола тебе брюхо, выкладывай деньги! Живо!

Один из парней протянул руку к поводьям.

– Э, нет! Теперь пришла пора мне поквитаться с вами! – воскликнул доктор, обнажая шпагу. – Со всеми вами!

Бросившегося на него с дубинкой Карла Кнойпвица Йозеф встретил молниеносным выпадом, в результате чего шпага доктора вонзилась в ляжку разбойника. Тот завизжал от боли и, выронив своё оружие, закрутился на месте, прыгая на одной ноге.

– Ну вот, первый своё уже получил, – удовлетворённо заметил доктор. – Кто следующий, господа?

Михель Нойерман попытался приблизиться к Мюнцу, но Людвиг придержал его.

– Я сам с ним справлюсь. – И, обращаясь к доктору: – Посмотрим, что ты скажешь, когда схлестнёшься с настоящим бойцом! Бог видит, мы не хотели крови, но теперь, боюсь, тебе уже не удастся уйти отсюда живым!

– Уж не вы ли – «настоящий боец»? – с насмешкой спросил Йозеф. – Бить камнем из-за спины у вас получается гораздо лучше!

– Не переживай, доктор, – обнажил шпагу противник Мюнца. – Я долго воевал со шведами в предгорьях Альп и отправил на тот свет немало говорливых и самонадеянных господ!

– Убей его, Людвиг! – крикнул Нойерман.

Тот ринулся на Мюнца, словно разъярённый вепрь, нанося удары один за другим, резко и быстро, пытаясь смять соперника и столкнуть его с тропы. Но вскоре понял, что не добился ничего – доктор стоял твёрдо и с удивительной лёгкостью отбивал его выпады.

– Проклятье! – воскликнул Людвиг. – Где ты обучался фехтовальному искусству, проклятый докторишка?

– В одной из школ Альтштадта. У французского мастера Лессажа, – ответил тот.

А немного погодя, разбойник почувствовал, что врач перехватил инициативу и начинает теснить его самого.

Михель Нойерман попытался нанести удар дубинкой сзади. Он начал движение за спину упрямого врача. В какой-то момент казалось, что ему это удастся. Но Йозеф словно видел затылком. Он, почти не разворачиваясь, нанёс режущий круговой удар, и остриё его шпаги, прочертив длинную дугу, задело лицо Михеля на уровне глаз. Тот взвыл и упал на колени, обхватив ладонями поражённое место. Между пальцев потекли струйки крови.

– Второй тоже получил своё, – спокойно заметил Мюнц. – Теперь я займусь вами, достопочтенный проходимец!