Фаина Гримберг - Примула. Виктория Страница 12

Принцы и придворные, люди богатые и знатные, были праздными, беспутными и порочными. Но ведь богатым тоже нелегко. А разве мы не предались бы наслаждениям жизни и безделью, если бы имели подобную возможность?! Что же остаётся делать сиятельному пэру, владельцу замка и парка и огромного состояния, как не жить в роскоши и праздности?

Но уже появлялись и, что называется, «новые люди». Молодой лорд Карлейль[26] тяготился роскошью и праздностью — непременными «спутницами жизни» английского пэра. Он даже предпочёл бы сидеть адвокатом в кабинете или же служащим в конторе — тогда у него было бы в тысячу раз больше возможностей для счастья, образования, полезного труда, ограждения от соблазнов.

Ещё совсем недавно единственным видом деятельности для знати считалось военное дело. Церковь, адвокатура, медицина, писательство, искусство, коммерция, — всё было ниже их достоинства. Но благополучие Англии и в те времена находилось в руках среднего класса, в руках образованных, трудолюбивых людей, не получающих правительственных подачек; в руках честных священников, а не паразитов, которые вымаливают тёплое местечко у своих покровителей; в руках купцов, трудолюбиво умножающих капиталы; живописцев, неусыпно служащих искусству; литераторов, творящих в тиши кабинетов. Эти люди создали славу Англии! Как мелки рядом с ними все эти сиятельные пэры и светские франты. Как скучны распри и интриги при дворе Георга III! О да, наступала эпоха незначительных королей и мелких аристократов.

Георг III и его супруга помещались в элегантном, но по-своему скромном доме, которого давно уже нет. В Карлтон-хаусе обитала вдовая мать Георга, вдовствующая королева. При её дворце был разбит прекрасный парк — лужайки, зелёные аркады, аллеи, уставленные копиями классических статуй. Любовником вдовствующей королевы был лорд Бьют, утончённый и просвещённый вельможа. Но лондонцы ненавидели эту чету. Трудно понять, почему! Трудно понять, почему они писали на стенах: «Под суд королеву!» Георг II не испытывал приязни к своему сыну Фредерику, отцу Георга III. И сам Георг III никогда не говорил об отце, как будто истинным отцом его был дед, Георг II!

После смерти Фредерика Августа, его супруга, осталась вдовой с восемью детьми. Она сумела завоевать доверие и расположение старого монарха. Она была умна, имела твёрдый властный характер; она воспитывала детей на свой лад. Старшего сына, уже наследника престола, она полагала недалёким и послушным, держала его в скудости и даже немного и в ежовых рукавицах. Пожалуй, новый Георг и вправду был человеком недалёким. Но он был и человеком упрямым. Он подозрительно относился к людям, наделённым талантами. Так, не любил он блестящего живописца Рейнольдса[27]. Но надо отметить, что в позднейшие годы король сам не без горечи говорил о недостатках своего образования.

В сущности, король был, что называется, «простым человеком». Его будущая супруга, принцесса Шарлотта, написала ему письмо об ужасах войны и прелестях мира. Письмо было банальным. Георг счёл письмо великолепным!

До брака Георг пережил несколько юношеских увлечений. Утверждали даже, что он сочетался тайным браком с Ханной Лайтфут, но никаких точных сведений об этом так и не нашли. Черноволосая Сара Леннокс подкарауливала принца на лужайке Холланд-Хауса. Он тяжело вздыхал, его тянуло к прелестнице, но он понуждал свою лошадь ехать быстрее. Рейнольдс, которого не любил Георг, написал прелестный портрет леди Сары с птичкой на руке. Но коронованную птицу ей не удалось окольцевать.

А принцесса Шарлотта играла со своими фрейлинами в парке скромного отцовского жилища в Стрелице, совсем как в сказке Андерсена!

Шарлотта уже написала своё письмо, написала без единой ошибки, без единой помарки! Но она ни на что не надеялась.

— Кто возьмёт в жёны такую бедную принцессу, как я? — спрашивала она грустно у своей ближайшей подруги Иды фон Бюлов.

Кто знает, какого риторического ответа ожидала теперь Шарлотта на свой риторический вопрос. И вдруг раздаётся радостный рожок почтальона. Опять же — как в сказке!

— Принцесса, это — жених! — восклицает Ида.

Почтальон привёз письмо короля Англии. Молва называет этого правителя красивым и даже блестящим. Король отвечает Шарлотте:

«Принцесса! Вы написали такое замечательное письмо, оно делает честь Вашему сердцу и уму, поэтому приезжайте сюда и будьте королевой Великобритании и верной женой Вашего покорнейшего слуги — Георга».

И принцесса вприпрыжку летит по лесенке в свою светёлку и велит камеристке укладываться. И вот уже сундучки погружены. И на белой яхте Шарлотта плывёт в своё новое отечество. В парадной гостиной (на яхте есть и гостиная, и столовая, и будуар!) Шарлотта играет на клавесине. Яхту окружает целая флотилия, разубранная вымпелами и флагами.

На берегу принцессу встречает жених!

Они встретились и поженились и многие годы вели самую простую и счастливую жизнь, какую только могут вести счастливые супруги. Разумеется, недоброжелатели уверяли, будто увидев дурнушку-невесту, Георг поморщился. Но он стал ей верным и преданным мужем, а она ему — любящей, преданной женой. У них устраивались простые развлечения, самые простые и невинные: деревенские танцы, на которые приглашалось десять-двенадцать пар, и честный король танцевал вместе со всеми по три часа кряду под одну и ту же музыку; а после такого скромного удовольствия они отправлялись спать натощак (голодные придворные понемногу роптали!) и вставали назавтра чуть свет, с тем, чтобы вечером, быть может, снова пуститься в пляс; или же королева садилась за маленький клавесин, — сам Гайдн[28] находил, что она играет недурно! В отличие от своего деда Георг III не пренебрегал книгами. Он любил читать вслух своей милой жене. По утрам он просматривал газеты и журналы. Он отменил утренние воскресные приёмы, он отменил нечестивые карточные игры. Но, как уже было замечено, он вовсе не был чужд невинных удовольствий, вернее, таких, которые почитал невинными. Он покровительствовал искусствам, он любил театр и уважал актёров. Он решился было учредить орден Минервы[29] для награждения учёных и писателей. Рыцари этого нового ордена должны были идти по старшинству сразу после рыцарей ордена Бани и носить соломенно-жёлтую ленту с шестнадцатиконечной звездой. Но среди учёных мужей началась такая драка за этот орден, что от затеи пришлось отказаться, и Минерва с шестнадцатиконечной звездой так и не снизошла на землю Альбиона.

Георг III запретил расписывать стены собора святого Павла, он считал подобные росписи папистским обычаем. Поэтому собор украшен был только статуями. Оно, может, и к лучшему. Хороших живописцев в Англии было мало, а Рейнольдса король не любил.

Король, так же как и его жена, был охоч до музыки. Он понимал в музыке толк и сам был неплохим музыкантом. Уже больной и слепой, он выбрал для концерта старинной музыки отрывки из «Самсона-борца», великолепной оратории Генделя. В этих фрагментах речь шла о слепоте и рабстве Самсона[30], о его горе. В дворцовой капелле исполнили заказ короля. Он отбивал такт свёрнутыми в трубку нотами. А если какой-нибудь паж у его ног отвлекался от слушания величественной музыки и обращался к другому такому же мальчишке, пытаясь начать прерывистую болтовню, старый король стукал нотами по глупой мальчишеской голове, прикрытой белым пудреным паричком.

Театральные вкусы Георга III отличались известным своеобразием. Он не слишком любил Шекспира и трагедию; зато фарсы и пантомимы приводили его в восторг, и над паяцем, глотающим морковку или связку колбас, он хохотал так самозабвенно, что сидевшая рядом королева вынуждена была шептать ему на ухо:

— Мой всемилостивейший король, будьте сдержаннее!

Но он всё равно хохотал до упаду.

Он любил также бывать в соборе святого Павла в День приютских детей, когда они звонкими голосами пели гимны.

«Не англы, но ангелы!» — повторял Георг слова византийского богослова Григория Великого, увидевшего продаваемых в рабство юношей-язычников из племени англов; а было это в начале седьмого века.

Нет, было что-то очень трогательное в простой жизни этого короля. Покуда была жива его матушка — то есть целых двенадцать лет после его счастливой женитьбы на маленькой клавесинистке, — он оставался большим, робким, нескладным ребёнком под началом своей суровой родительницы. Вероятно, она была действительно умной, властной и жестокой женщиной. Она вела свой сумрачный дом, с недоверием глядя на каждого, кто приближался к её детям. Все её сыновья, братья Георга, выросли буянами и даже и немножечко бандитами. Георг вырос послушным и почтительным. Ежевечерне, об руку с Шарлоттой, он навещал матушку в Карлтон-Хаусе. Она умерла от болезни горла, но едва ли не до последнего дня своей жизни ездила по улицам, показывая, что ещё жива. Вечером накануне смерти эта железная женщина, как обычно, беседовала с сыном и невесткой, а утром её нашли мёртвой. В последние перед смертью дни она всё повторяла сыну хриплым голосом: