Василий Седугин - Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси Страница 13

– Наплачутся они со Святополком, – убежденно проговорил Иван Войтиш. – Бездарный и жадный правитель. Куда еще хуже?

– Киевлянам он неведом. Правил где-то на севере. Теперь перебрался в Туров. Это опять в глухих припятских болотах.

– Да-а-а, дела, – вздохнул Буеслав Буривой. – Ну, а сам Мономах-то как? Он-то на что решился?

– Не пойдет на войну за престол Мономах. Мир и покой на Руси – главное для него.

– Вот и будет вам и мир, и покой, если в Киеве сядет Святополк, – обреченно проговорил Дмитра Иворович...

Владимир Мономах от притязании на великокняжеский престол отказался, во главе Руси встал Святополк. И сразу нагрянула на Русь половецкая беда. К Святополку прибыла делегация от половцев с предложением возобновления мира. Это означало, что новый великий князь должен был передать им золото, ткани, скот и одежду. Так поступали все князья до него, покупая мир и покой для Руси. Но недалекий и жадный до богатства Святополк решил запугать степняков и бросил послов в темницу. И тогда полчища кочевников двинулись на Русь. Святополк растерялся окончательно. Он приказал отпустить послов, но разбойники дорвались до желанной добычи, и остановить их было невозможно. Великий князь обратился за помощью к удельным князьям.

Черниговская дружина собралась быстро. Никогда Буривой не видел Мономаха таким. Он был бледен от ярости и негодования, кидал коня то в одну, то в другую сторону, отдавал короткие приказы, распекал нерадивых. Воины боялись попадаться ему на глаза.

Из Чернигова дружина двинулась на юг. Под Киевом соединились рати Святополка, Мономаха и переяславского князя Ростислава, младшего брата Мономаха. Святополк и Мономах пошли в Печерский монастырь помолиться и попросить благословления игумена, а Ростислав остался на берегу Днепра. Стоял весенний солнечный денек. В воинах бродила молодая кровь, хотелось чего-то необыкновенного. Первым не выдержал князь, которому не было еще и двадцати лет. Он отстегнул от пояса баклажку с вином и стал пить, подавая пример остальным. Началось повальное пьянство.

В это время с горки стал спускаться какой-то старик в монашеской одежде. Одни из воинов окликнул его:

– Эй, дедушка, откуда бредешь?

– Из монастыря, юноша, – спокойно ответил старец.

– Как зовут тебя?

– Инок Григорий, чадо.

– Смотри, споткнешься, нос разобьешь! – юродствовал воин.

– Костей не соберешь, старый! – поддержал его другой.

Мучившиеся от безделья дружинники нашли себе потеху и стали выкрикивать потешные и срамные слова.

Старец остановился в печали, посмотрел на них и изрек:

– О чада мои! Вам бы нужно иметь умиление и многих молитв искать, а вы зло делаете. Не угодно это Богу. Плачьте о своей погибели и кайтесь в согрешениях своих, чтобы хоть в страшный день принять отраду. Суд уже настиг вас, все вы с князем вашим умрете в воде.

Слова старца вызвали приступ хохота. Многие хватались за животы, дурашливо катались по земле. Ростислав подошел к нему в упор и сказал:

– Врешь, старик! Сам ты умрешь от воды. А ну, вяжите его!

Несколько воинов подскочило к старику, они связали ему руки и ноги, повесили на шею камень и с хохотом кинули в Днепр.

– Пей досыта водицы, дед!

Киевская, черниговская и переяславская дружины двинулись на юг, на помощь осажденному половцами городу Торческу. Сил было немного: не откликнулись на призыв великого князя ни смоленский, ни тмутараканский, ни владимиро-волынский, ни другие князья.

Буривой подъехал к Владимиру Мономаху, спросил обеспокоенно:

– Идем малым числом. Почему пеших воинов не взяли? Как отражать конных половцев?

– Нам надо опередить половцев на Трипольском валу, – мимоходом ответил князь. – Это мы можем сделать только в конном строю. Половцы уткнутся в вал, а рядом река Стугна. Вал невелик, но конному половцу невозможно въехать на его крутые бока, да еще через реку надо перебираться. Волей-неволей степнякам придется спешиться, а это потеря быстроты и неожиданности натиска. Вот тут мы на них и навалимся!

После обеда небо заволокло тучами, заморосил дождичек, который вскоре перешел в ливень. Буривой накинул плащ, невольно прислушиваясь, как конь копытами шлепал по лужам. Стало зябко и неуютно.

Но вот впереди показалась река Стугна. И почти одновременно появились лавины половецкой конницы. Противники заняли оба берега реки, которая гнала мутные потоки воды. Из-за дождя пришлось обходиться без огня, ужинали солониной и хлебом, запивали вином и квасом.

Святополк в своем шатре собрал военный совет. Снаружи бушевала стихия, но под парусиной было сухо и светло, горело несколько свечей. Великий князь уселся на походный стульчик, правую руку упер в ремень, меч положил вдоль ноги, старался держаться уверенно и властно.

– Что ж, получилось так, как я и задумал, – начал он, разглаживая вислый ус. – Половцы в растерянности. Они не ожидали столь скорого подхода наших войск. Завтра мы первыми ударим и прогоним их в степь!

Бояре согласно закивали головами.

Святополк остановил взгляд на хмуром лице Мономаха, спросил:

– Я вижу, князь Черниговский со мной не согласен?

– Согласен, великий князь, – ответил Мономах. – По всем признакам, наше появление перед Стугной явилось совершенной неожиданностью для противника. Я бы попытался воспользоваться этим и предложил заключить с ним мир. Половцы значительно превосходят нас в силе. Чтобы их достать, нам надо преодолеть водный рубеж, а это связано с большим риском. К тому же каждая битва несет в себе много неожиданностей, надо готовиться ко всему. А отступать через быстрые потоки реки...

– Отступать мы не будем! – выкрикнул один из бояр Святополка, прибывший с ним из Турова.

– Вот-вот! – еще более приободрился Святополк. – Били степняков русские князья. Побьем и мы!

– И все же погибнут многие русские воины. Не лучше ли избежать крови и разойтись миром? – не унимался Мономах.

– Мы не трусы! – снова перебил его другой боярин. – Хотим биться! Перейдем на ту сторону!

Окружение великого князя одобрительно зашумело.

– Так тому и быть! – заключил Святополк, закрывая совет.

К утру дождь прекратился, выглянуло невеселое солнце. Святополк красиво проскакал вдоль строя русов, остановился перед Мономахом.

– Как видишь, Бог на нашей стороне! Продует ветерком, солнышко подсушит. Ударим во всю мочь на силу половецкую, только пух полетит!

Войско переправилось на ту сторону реки, встало на валу. В центре Святополк поставил переяславцев Ростислава, Мономаха расположил с левой стороны от него, сам встал справа.

Половцы широкой лавиной подошли к валу, остановились на значительном расстоянии. Вот небольшой отряд выскочил на быстрых конях и помчался вдоль строя русов, осыпая их тучей стрел. Не успела эта группа всадников умчаться за линию основных сил, как вырвались новые степняки, и рой длинных тяжелых стрел устремился на неподвижный строй. За второй волной последовали третья, четвертая... Святополк нервничал, видя, как его воины несут большие потери. Бой начинался совсем не так, как он планировал. Наконец он не выдержал и бросился вперед, увлекая за собой киевлян. Половцы только этого и ждали. Их удар был настолько сильным, что правое крыло русов дрогнуло и стало подаваться к валу. И вот уже половцы на их плечах взобрались на вал. Ни Ростислав, ни Мономах не могли ничем помочь: на них навалились превосходящие силы противника.

Буривой оказался в самом центре сражения. Он дважды бросал своих конников на врага, отгонял от вала, но возвращался обратно, видя, что может быть окружен. Потом почувствовал, что наступил перелом. Кочевники лезли со всех сторон. Буривой понял, что врагам удалось разгромить киевлян, и теперь они всеми силами бросились на Мономаха и Ростислава. Русы стали медленно пятиться к реке, с остервенением отбиваясь от озверевшего врага.

Выскочив на берег, Буривой с ужасом увидел, что река вспухла желтыми потоками и вот-вот выйдет из берегов. Видно, в ее верховьях прошли еще более сильные дожди, и большая вода дошла до них. Выставив линию лучников, он приказал своим воинам переправляться на ту сторону.

Недалеко от него оказался Ростислав. Переяславский князь был растерян, шлем был сбит с его головы, мокрые волосы ниспадали на лицо, он что-то выкрикивал, пятясь к воде. Наконец его конь вошел в воду и поплыл, но сильный поток развернул лошадь, она завалилась на бок. К брату кинулся Мономах, за ним Буривой и еще несколько воинов, но железные доспехи потянули юношу на дно. Он несколько раз беспомощно взмахнул руками и исчез в бурлящем водовороте. Буривой услышал животный крик Мономаха, его безумные глаза. К нему кинулись дружинники, подхватили на руки и вытащили на берег. Там его усадили на коня, и он, мокрый, согнувшись, с потухшим, мертвым взглядом, не оглядываясь, поехал прочь от страшного места.

Вокруг Буривого сгрудились с полтора десятка оставшихся в живых воинов его сотни. Он некоторое время подождал, вглядываясь в кипевший от множества людей и лошадей бурный поток воды, откуда неслись дикие крики, ржанье коней и звон металла, и дал приказ на отступление. Они медленно двигались на север, отбивая наскоки отдельных отрядов половцев. Впрочем, долго их не преследовали: враг торжествовал небывалую победу и не стал испытывать судьбу в борьбе с вооруженными людьми, их ждала беззащитная Русь с ее богатствами и многочисленными пленными, которых можно было увести и продать в рабство.