Марина Кравцова - Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу Страница 13

Несколько дней он не выходил из дома – с эдаким лицом сие было невозможно. А когда приобрел, наконец, приличный вид, уже никуда не тянуло. Сергей валялся на диване, не зная, куда себя девать, и в конце концов им овладела жестокая тоска. Поневоле вспомнил Потемкина…

Вскоре принесли записку от Алехана. Орлов просил прощение за горячность, хотя и добавлял: «Думаю, однако, что тебе сей урок впрок пойдет».

Сергей облегченно рассмеялся. Словно камень с души. Хоть и злился на Орлова, но уж очень горько было бы потерять его дружбу. Сережа несказанно обрадовался восстановленному миру.

Про охоту Орловы не забывали никогда. В лесу, на приволье, Григорий выглядел куда счастливее, чем в царском дворце. В этот раз братья пригласили с собой нескольких бывших приятелей. Получалось – большую оказали честь. Но в охотничьем азарте забывались чины, нынешнее различие в положении. Удача сопутствовала. Старший Орлов, разгоряченный, раззадоренный, был сейчас диво как хорош.

– Эх, порадуем матушку знатной добычей!

Прозвучал выстрел… сзади, из-за деревьев.

Григорий вскрикнул – скорее не от боли, а от изумления. Тут же окрасился кровью рукав дорогого камзола. Рядом уже был брат Алексей.

– Гришка, что с тобой? Скорее в карету!

– Ничего, – успокаивал Григорий, рассматривая кровь на пальцах, которые прижимал к раненой руке. – Зацепило только. Глупости.

– Нет, Гриша, это не глупости! – сурово проговорил Алехан.

На лица сопутствующих Орловым офицеров страшно было смотреть – так они побелели и исказились от страха.

«Кто из них? – думал Алексей. – Эге, а одного-то недостает!»

Недоставало самого молоденького – семнадцатилетнего поручика Преображенского полка. В голове младшего Орлова мгновенно вырисовалась картинка, как мчится, сломя голову, мальчишка через кусты, как скачет прочь на быстрой лошади… «Не уйдешь!» – подумал с гневом.

– Разыскать, догнать… – уже срывалось с губ Алехана. Но его прервал повелительный голос:

– Не сметь! Мстить за себя не буду никогда. Убить меня хотел – Господь ему судья.

– Что ты говоришь, Гриша?! – Алексей так и ахнул. – Да не в тебе в одном дело! Пойми, это преступление… государственное…

– Перестань, Алеша. Будет так, как я сказал. И государыня об этом узнать не должна. Обещайте мне все! Шальной выстрел, случайный…

Обещали. А младший Орлов, сам перевязывая в карете руку брата, еще долго ворчал:

– В государыню это был выстрел, пойми! Ее враги крамолу замышляют. Павла-царевича сторонники…

Григорий молчал, уйдя в себя. Он не слушал брата. Душевная рана ощущалась больнее телесной…

Ранение и впрямь оказалось, на счастье Григория, пустяковым, и вскоре рука уже не беспокоила его. Но последующие события явились ответом на тревогу Алехана: прошло не так уж много времени, как раскрыли заговор гвардейцев, замышлявших новое покушение на Орловых. «Не бывать Гришке царем, – донесли их пьяные слова. – Да и немка ангальтска нам ни к чему!»

Почти до крика спорил Григорий с Алексеем, требовавшим наказания заговорщиков.

– Я их прощаю! Слышишь, Алехан? Про-ща-ю!

– И я бы простил, кабы речь шла не о государственном спокойствии. Нет, довольно, брат, с тобой каши не сваришь! Я с самой государыней говорить стану!

Поговорить действительно пришлось. Но уже по другому поводу…

День шел за днем. Сережа бросил гвардейские увеселения, но пришла новая напасть. Каждую ночь снилась Августа. Он уже смутно представлял ее лицо, но в мечтах она являлась ему еще прекраснее, чем была. Он обретал ее во сне, и тут же терял, и плакал, и просыпался в настоящих слезах. Иногда ему казалось, что он сходит с ума. Ни на одну женщину глядеть не хотелось. После того ночного разговора с Григорием Орловым у костра, запавшего Сереже в сердце, юноша пытался молиться в тяжелые моменты жизни, но как-то не шла молитва. Что же это такое? Однажды он воскликнул в отчаянии, всю силу души вложив в восклицание: «Господи, помоги! Хочу ее увидеть!» И через минуту забыл о молитве. Потянуло выпить. Он махнул рукой на это желание, но оно становилось сильнее с каждой минутой. Вскоре бороться стало невозможно. «Ты ведь слово дал Алексею Григорьевичу!» – говорил он сам себе. «Последний раз, – возражал противненький, но сильный голос. – В самый-самый последний! Он и не узнает».

И Сергей сдался.

Сегодня в ближайшем питейном заведении было немноголюдно, хотя привычный шум, говор, смех подгулявших бар и вояк все так же заполнял небольшое пространство. Четыре офицера пили поодаль от шумной разномастной компании. Сережа расположился в стороне ото всех.

После второй он почувствовал некоторое облегчение, начал понемногу прислушиваться к громким разговорам за соседними столиками.

Грузный преображенец, один из компании сидящих отдельно офицеров, с усмешкой цедил:

– Глупостями дуралей Иримов забавляется! Где это видано, чтоб на Руси дворяне природные на девицах из подлого люда женились?

– Так она крестьянка не простая, – вставил маленький измайловец, поблескивая дерзкими выпуклыми глазками. – Большого вельможи незаконная дочь.

– Ну и что с того? Мать-то у ней крестьянка. Хорошо еще – вольная.

– Да зря ты так. На нашей Руси Святой каких только чудес не бывало, – лениво протянул красивый молодой человек, во внешности которого было что-то восточное. – Глянь, сама царица Лизавета венчалась с пастушком.

– Ну! – буркнул усатый преображенец. – Это верно. А того и гляди, и нынешняя государынька с Орловым-то…

– Вот судьба-злодейка! – воскликнул в сердцах измайловец и грохнул по столу кулаком. – Мы ж с Гришкой пили вместях! А теперь гляди, куды вознесся! Граф! А чем я вам, скажите, не граф? Я ж тоже Катерине тогда «виват» орал.

– И я, – хмуро вторил преображенец. – А толку? Орловых золотом осыпала, а нас…

– Глупость вы сотворили, господа мои, – протянул все также безразлично, словно нехотя, красавец, близоруко прищуривая татарские глаза. – Разорались! Чего ж про Павлушу царевича позабыли? Вот ему б и орали.

– И то, – согласился до того молчавший семеновец. – Оплошали, братцы. А все Орловы эти, прохвосты!

Раздались нестройные голоса.

– Да, нам-то ничего не перепало, все им…

– Точно, маху дали!

– Ну и баста! – взвился измайловец. – Переделаем! Поцарствовала немка, хватит! Мы ее возвеличили, мы же ее…

– Тише! – воскликнул семеновец, самый трезвый из всех.

Но оратор не слышал.

– А Гришку в Мойке утопим! А уж Алехана…

– Да его четвертовать мало! – забасил преображенец. – Цареубийца проклятый!

Все одновременно галдели, стучали по столу, так что нежно звякала посуда, и никто не замечал, как жадно прислушивается к их пьяному бреду хорошенький юноша за соседним столом.

– Все, решено! Катерину долой!

– И то, – подначивал красавец, – а то дружочек наш Гришенька, небось, себя царем уже видит.

– Не бывать Орлову! Долой немку!

Сильно громыхнула рядом с ними пустая бутылка, которую яростно швырнули на пол.

– Хватит! – услышали гуляки молодой сильный голос, заставивший их притихнуть и обернуться. А Сергей, запуливший в компанию бутылкой, уже сам шел на крамольников.

Кто-то присвистнул.

– Ба, братцы, это ж Ошеров! – воскликнул маленький измайловец. – Конный! Алеханушки нашего первый друг. Адъютант, так сказать.

– Орловец проклятый, – пробормотал преображенец. В первую минуту всем стало не по себе оттого, что подслушали их пьяные речи, хотя они и болтали, ни о чем не заботясь.

Сергей задыхался от возмущения и нужных слов не находил.

– Как вы посмели!.. Вы… Вашими погаными языками… Имя государыни!

Его кулак сжимался сам собой. Все молчали.

– Юноша, – наконец сладенько протянул невозмутимый восточный красавец, – идите-ка отсюда, пока целы! Не оскорбляйте господ офицеров.

– Если смолчу на ваши речи разбойничьи… буду вам же подобным подлецом!

– Ребята, он, кажись, драться хочет, – пробасил преображенец, с любопытством разглядывая юного подпоручика.

– Прихвостень орловский! – с ненавистью крикнул измайловец. Ошеров круто развернулся к нему.

– Алексей Григорьевич – мой друг! – проговорил четко, медленно, но в голосе звенел нарастающий гнев.

– Хорош друг! Цареубийца! – усмехнулся измайловец и тут же невольно вскрикнул от боли, схватываясь за щеку. У Сережи рука заныла, он потер ладонь, которую сейчас лихо приложил к лицу противника. Все повскакивали с мест.

– Ах ты! – загудел преображенец. – Вот как! Наших бить? Ну, получай, сволочь!

И трое вояк с криками «бей орловца!» накинулись на Сергея. Лишь красавец с татарскими глазами быстренько ретировался, да так, что приятели и не заметили.

– Виват Екатерина! – только и успел крикнуть Сережа.

Остальные присутствующие в кабаке господа, почуявшие, что не простая драчка началась – делом пахнет политическим, тоже постарались поскорее исчезнуть. Лишь один молодой поручик, вскочив с места, бросился к дерущимся.