Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть Страница 13

Бой затихал. Еще слышался звон и крики нападавших и оборонявшихся, но со шведами покончено: победа была полной.

Позже летописец новгородский напишет, что новгородцев и ладожан погибло всего двадцать человек и среди павших Горята Пинещинич, Намест, сын кожевника Дрочило Нездылов, Константин Луготин, а ниже кратко сообщит: «Победи их на реке Неве, и от того прозван бысть великий князь Александр Невский».

Лишь немногим из шведов удалось избежать смерти или плена. Лишь три сотни из пяти тысяч нашли спасение на кораблях. Они отошли на середину Невы и там ожидали ухода новгородского войска. Александр в знак доброй воли приказал раненых не брать. «Не ради добычи пришли мы сюда и не ради того, чтобы получить выкуп с раненых и пленных. Мы пришли отстоять свои вежи от ворога!» – пояснил Александр свое распоряжение. Утром шведы похоронили убитых и, взяв на борт раненых, убрались восвояси.

Планы шведов устроить форпост на Неве и оттуда повести завоевание новгородских земель потерпели крах. Мало того, король Швеции, потеряв пять тысяч воинов и своего ближайшего родственника, был настолько напуган, что приказал всем шведским рыцарям выйти из Ливонского ордена и вернуться в родные пределы. Это заметно ослабило орден и отодвинуло экспансию немцев на Русь.

2

Малиновым перезвоном встречал Господин Великий Новгород победителей. Новгородцы ликовали. Совет господ расщедрился, и на улицы и площади города выкатили бочки с заморским вином, хмельным медом, выставили лотки с рыбой, мясом, хлебом… Князя Александра славили, надрывая глотки, новгородцы выкрикивали здравицы:

– Слава Александру Невскому! Слава князю!

С той поры за ним навечно закрепилось звание «Невский».

Бояре на радостях устраивали пиры.

Празднование победы затянулось на две недели. Князь Александр везде был желанным гостем. Во время одного из пиров бояре заспорили и, как это часто бывает, задрались. Князь Александр, пытаясь унять разбушевавшихся, применил силу, а попросту говоря, треснул одного по затылку, второму выбил зубы. «Спор» затих, но бояре оскорбились и затаили злобу.

И месяца не прошло, как Новгород загудел вечевым колоколом. Бояре обвинили князя в нарушении Ярославовых грамот. Под горячую руку припомнили Александру призывы идти против татар, и серебро, переданное князю Ярославу Всеволодовичу, и угрозы великого князя силой взять, коли добром новгородцы не дадут денег, и даже голодную зиму двухгодичной давности и то вменили в вину Александру.

Князь не оправдывался. Он слушал молча, набычась, нервно постукивая рукоятью плети по голенищу сапога. Когда Совет господ удалился в покои приболевшего епископа Спиридона для принятия решения, Александр тоже покинул площадь.

Обида сжимала горло, затрудняя дыхание.

Влетев в горницу, где за шитьем коротала время княгиня Александра, князь упал перед ней на колени, зарылся лицом в подол платья и разрыдался. Александра впервые видела мужа в подобном состоянии. Еще не зная причины потрясения, вкладывая в слова всю свою нежность, она тихо произнесла:

– А ты прости прегрешения. Прости и отпусти. Господь прощал… и на Голгофу взошел за людские страдания, а народ бежал, кидая в него камни, и кричал: «Распни его! Распни!»

– Как простить? Я Новугород от шведов отстоял, а меня – вон! За что? Серебро не для себя брал, для отца…

– Так тебя отрешили от княжеского стола? – осторожно спросила Александра.

– Не ведаю. Совет еще решает.

– А ты не жди решения. Уезжай. Прямо сейчас…

– Нет. Без тебя не поеду.

– И я с тобой, куда же я без тебя, – проводя рукой по кудрям Александра, ласково ворковала княгиня. – Ты двор оставь на Збыслава Окуновича. Он мужик разумный, сделает все по чести, по совести.

– И то дело, – встрепенулся Александр. Он поднял голову с колен жены и просветленным взором посмотрел в ее синь-глаза. – Ты, люба моя, что свет в оконце. За то и люблю.

Александр встал, поцеловал жену в лоб и порывисто вышел из горницы.

Вскоре от княжеского терема отъехал возок, в котором находились княгиня Александра с сыном Василием. Александр же в сопровождении сотни гридей следовал на своем белогривом коне следом.

Ближе к вечеру к крыльцу княжеского терема подошла толпа бояр. Старший из бояр Фрол Игнатьевич потребовал у огнещанина позвать князя. Но на зов бояр, посланных Советом господ, вышел воевода Збыслав Окунович. Подбоченясь, он с вызовом бросил:

– Чего надобно?

– Князь надобен. Волю Господина Великого Новгорода довести, – не увидев Александра на крыльце, возмущенно пробасил Фрол Игнатьевич.

– Зови князя! – выкрикнул кто-то из бояр. – Отказ ему в столе княжеском!

– Ан нет князя, – невозмутимо произнес воевода и демонстративно уселся на перила резного крыльца. – Уехал князь. А перед отъездом сказал, чтобы вы свое решение засунули себе в… – поняв, что несколько превышает данные ему князем наставления, уже мягче закончил: —…в общем, кто куда надумает, пусть туда и сует.

– Как же так? – не ожидав такого поворота дела, растерянно произнес Фрол Игнатьевич.

– А вот так! Обидели вы князя, он и уехал. От ворога теперь сами обороняйтесь. Завтра и дружина княжеская уйдет, – не без злорадства выкрикнул воевода и, соскочив с перил, ушел в терем.

– Весь в батюшку своего. Ярослав, тот також своенравен и горяч. Что не по нему, на коня… и вон из города. Чего епископу Спиридону скажем? – развел руками боярин Фрол. – Он упреждал, что Александр обидчив и горд.

– То-то и оно, что горд. А все Федька с Семкой, язви их в душу. Прогнать князя! Прогнать, а он и сам ушел, – сокрушенно махнул рукой боярин Ермила Глебович.

– А может, это и хорошо, что сам… что не мы его… А, бояре? Решение Совета князю неведомо. А что на вече народ кричал «Мы – собе, а ты – собе!», так то еще не все. Пошли-ка, бояре, к Спиридону, помозгуем, посоветуемся, кого на стол княжеский звать, – предложил Фрол Игнатьевич и первым повернул с княжеского двора. За ним потянулись и остальные бояре.

3

2 августа 1240 года в Риге состоялся военный совет Ливонского ордена. Кроме руководителей Ордена на совете присутствовали духовные отцы: епископ Рижский Николай, епископ Дерптский Герман, епископ Езельский Генрих, прелаты округов Ливонии.

Магистр Ордена Дитрих фон Грюнинген обратился к собравшимся с речью:

– Братья мои! Крестовый поход против язычников созрел. Мы, Орден христовых воинов, избранные, и нам предстоит биться с язычниками: и будь то ливы, или эсты, или литовцы, или славяне, мы должны быть безжалостными. Самый опасный враг – русские. Они сильны, жалостливы и склонны помогать и эстам, и ливам, и литовцам. А посему нам надо сокрушить их оплот – русские крепости на границе с Ливонией. Это Изборск и Псков. Сокрушив их, мы пойдем в глубь земель русских, возведем крепости, замки. Мы добьемся этого мечом и крестом. В сердцах наших Господь, а на плащах и щитах наших крест. Мы непобедимы!

Вице-магистр Ордена Андреас фон Фельвен, взяв слово, добавил:

– Рыцарям Ордена будут помогать епископы. Они пойдут с нами. А кроме того, под свои знамена мы поставили покоренных крещеных язычников. Их бросим против русских первыми. Новокрещенцам должно быть за счастье принять смерть под знаменами Ордена! И еще, – Андреас фон Фельвен, выдержав многозначительную паузу, произнес: – Новгород не вступится за приграничные города. Некому вступаться: бояре новгородские трусливы и продажны, а князь Александр, что побил шведов на Неве, ушел из Великого Новгорода и сидит в своем Переяславле.

Гулом одобрения были встречены слова вице-магистра Ордена. Имя Александра Невского они знали, его слава в день победы над шведами достигла Ливонии.

Из трех городов – Дерпта, Оденпэ и Феллина – ливонские рыцари двинулись на Изборск и Псков. Вели крестоносцев дерптский епископ Герман фон Аппельдерн и вице-магистр Ливонского ордена Андреас фон Фельвен. По дороге к ним присоединился бывший псковский князь Ярослав Владимирович. Потомок смоленских князей Ростиславичей, он давно покинул родные пределы и находился на службе у немецкого Ордена. Приняв католичество, князь женился на немке Гертруде. При встрече он заявил вице-магистру, что, будучи псковским князем, дарит Псков Ордену.

Первым на пути крестоносцев встал Изборск. Это была небольшая деревянная крепость, опоясанная рвом. Жители города не ожидали нападения и лишь в последний момент успели поднять мост через ров, запереть ворота. Рыцари потребовали впустить их в город, но изборчане ответили отказом. Только после третьего приступа крестоносцы вошли в город. Того, кто был с мечом в руке, убивали на месте, остальных увели в полон. Вывезя из города награбленное добро и выведя лошадей, нападавшие город сожгли.

4

Весть о приходе рыцарей-крестоносцев в русские земли достигла Пскова.

В доме боярина Твердилы Иванковича собрались единомышленники, те, кто предпочитал мир с западом, ибо их торговля шла через Ригу.