Антон Кротков - Проклятие дома Ланарков Страница 13

– Лошади – не задумываясь, ответила Флора. – Моя бедная сестра Анна любила говорить, что наши английские кобылы и собаки намного лучше людей. Она была почти такой же свободной, как и вы. У отца не получилось сделать из неё товар, хотя уже было заказано свадебное платье для бракосочетания Анны с сыном маркиза Энглси, которому её обещали ещё десятилетней девочкой. Но всё закончилось скандалом. Анне было всё равно, что светское общество не простит ей своенравия и грехопадения. Ради своей любви – лейтенанта Роланда Болдуина она даже согласилась быть опозоренной в глазах этих высоконравственных снобов.

– Судя по тому, что вы говорите, ваша сестра была сильной личностью.

– По-моему Анна считала, что в её теле живёт мужская душа, и она часто поступала как мужчина, то есть делала то, что её душе было угодно. Если ехала верхом, то в мужском седле; сама садилась за руль автомобиля.

– Представляю, как вы с младшей сестрой ею гордились.

– Вы имеете с виду Клэр? – зачем-то уточнила Флора, и усмехнулась: – Святая монашка её недолюбливала – за жестокость. Анна часто выходила в парк пострелять ворон ради забавы. Но особенно любила лисью охоту. Они часто сорились на этой почве. Однажды при мне Клэр пригрозила, что если сестра не прекратит убивать животных, то однажды жестоко поплатится за это.

– А что Анна?

– Я же уже сказала, её не интересовало мнение святош и моралистов. Наша старшая сестра всегда потакала лишь собственным капризам. Тем более что скачущая на лошади в костюме амазонки она была действительно великолепна… Да, Анна была отличной наездницей и метким стрелком. Нелепо, что её саму заманили в западню.

– Почему вы так решили? – насторожилась Вэй.

– В тот день я случайно заглянула к сестре, и успела увидеть, как Анна вскрывает конверт – уже одетая в костюм-амазонку для верховой езды. Я сразу ушла. Вскоре после этого сестра отправилась на прогулку, и уже больше не вернулась домой.

По словам Флоры, письмо, вероятно, было получено Анной на почте. Всё дело в том, что её старшая сестра была единственным в их семье человеком, кто не получал корреспонденцию с почтальоном. Анна сама забирала адресованные ей письма в здешнем почтовом отделении, чтобы они не могли попасть в руки отца и его шпионов. Но кто был автором послания, этого Флора, естественно, не знает.

Правда, когда покойницу уже отпевали в церкви, ей показалось, будто на строительных лесах под самым куполом – в реставрируемой части собора – кто-то прячется и тайком за всем наблюдает.

Скалли захотелось более подробно расспросить об этом эпизоде, но Флора сказала, что им следует вернуться в дом.

Глава 13

По пути Флора сочла необходимым ещё раз объяснить гостье странное поведение своего отца:

– В прошлом году он крайне неудачно упал с лошади, с того времени с ним случаются приступы сильной головной боли. Как говорит отец, вначале у него перед глазами начинают мелькать серебряные мухи, затем появляется звон в ушах. При этих признаках надвигающейся мигрени отец бросает все дела и спешит добраться до постели.

Однако когда Вэй и её спутница вошли в просторный зал, то увидели здесь графа, который как ни в чём ни бывало сидел в кресле с бокалом вина в руке и даже улыбался.

– Слава богу, на этот раз с приступом обошлось, – шепнула американке Флора.

Рядом с её отцом на приставном стульчике расположилась Клэр. Она почтительно держала старого графа за левую руку, которая покоилась на подлокотнике кресла. И гладила его пальцы, унизанные драгоценными перстнями. В её поглаживаниях Вэй почудилось нечто большее, чем просто дочерняя нежность…

Это был рыцарский зал, обогреваемый гигантским камином. Вход в него «охраняли» два железных истукана в полном доспеховом облачении с алебардами в руках. Стены были увешаны охотничьими трофеями и старинным оружием. Однако щита с изображением волка на гербе, о котором им с Арчи рассказал хозяин сувенирной лавки, Вэй на заметила.

Войдя, Скарлетт ощутила тепло, исходящее из камина, а также от присутствующих. Обычно сдержанный на людях муж улыбался ей чересчур широко и ласково. По его глазам и развязавшемуся языку Вэй с порога догадалась, что Арчи уже навеселе. Это касалось и графа, но хозяин поместья держался не в пример лучше её поплывшего муженька. Видя, что гостья покашливает с холода, хозяин в несколько развинченной манере приказал скорей подать гостье чаю.

– Но вы ведь пьёте не чай – заметила американка. – Я вижу, сэр Уильям, вы развлекаете моего мужа не только интересным разговором.

– Уверяю вас, я с удовольствием и вас угощу коньяком! – ещё более оживился граф и сам протянул ей бокал.

Вэй поблагодарила, после чего мужчины продолжили разговор, причём Арчи несло. Жестикулируя, он размахивал руками почти как итальянец. И куда только подевалась его некоторая угловатая медлительность и застенчивость, за которую в юности друзья прозвали его крабом.

– В работе я локомотив! – горделиво рассказывал раскрасневшийся писатель, не замечая смущения Клэр и смешков Флоры. – Если я решусь на что-то, то меня невозможно остановить. И у меня такое чувство, что я оседлал интересную тему.

– Хорошо сказано, дружище, – понимающе усмехнулся граф. – Хорошо сказано! Чувствуется, что в своём деле вы отличный наездник.

– Что ж, вы разбираетесь в людях, сэр Уильям, – обернулся к нему Арчи, принимая комплимент за чистую монету. Он поправил сползающее с носа пенсне, и пояснил:

– Просто у меня природный дар проникать в суть вещей и распутывать ребусы. Руководству полиции стоит сделать мне предложение – учить их сыщиков. Но, к сожалению, быть пророком в своём отечестве – не просто.

– О да, я вас вполне понимаю – с большой серьёзностью потрафил писателю граф и заинтригованно взглянул на быстро опустевший бокал его супруги:

– Хотите ещё выпить, мисс Вэй? – граф подозвал слугу. Скалли поставила пустой бокал на поднос и взяла новый. Так же по распоряжению хозяина поместья её заботливо укрыли пледом. В этот момент граф посетовал писателю, что, к сожалению, книги некоторых нынешних его коллег по литературному цеху грешат поверхностностью:

– Да, это так – охотно признал Арчи. – Но лично я основательно готовлюсь к каждой большой работе и изучаю массу источников по теме.

Граф уважительно покачал своей львиной головой, но Вэй почувствовала, что в ней появились недобрые мысли.

– Охотно соглашусь с вами, мистер Арчибальд, – снова заговорил сэр Уильям. – Ведь ваши книги написаны очень толково. Особенно тот роман об Индии.

– Моего мужа консультировал капитан Стивен Маккензи из 21-го гусарского полка, расквартированного под Бомбеем – заступилась за мужа Скалли, будто её мужу угрожает некая смутная опасность.

– И всё же не обо всём можно судить с чужих слов, не правда ли? – уклончиво заметил граф, и глянул из-под густых бровей так, что Скалли смутилась и замолчала. Но Арчи не обратил внимания на скрытый в словах хозяина подтекст, и продолжал рассказывать как для него важна точность даже в самых мельчайших деталях.

…В золотисто-сиреневых сумерках Скарлетт и Арчи в сопровождении сестёр Ланарк вышли из дома. Уже был подан автомобиль, чтобы отвезти писательскую чету обратно в гостиницу. Но неожиданно графский роллс-ройс отказался снова заводится. Вышел конфуз: гости уже попрощались с хозяевами и заняли места в салоне, а шикарный «Серебряный призрак» не собирался трогаться с места. Как шофёр старательно не вращал ручку стартёра, сколько не копался в двигателе, ничего не выходило. На то, чтобы запрячь лошадей в карету, требовалось около часа, между тем начинало смеркаться.

Правда, Арчи сейчас было море по колено, но Вэй вовсе не улыбалась перспектива оказаться на лесной дороге ночью. На помощь поспешила Флора, она молитвенно сложила руки у груди:

– Отец, позвольте нашим гостям остаться!

Законы гостеприимства практически не оставляли сэру Уильяму выбора:

– Что ж, – добродушно обратился граф к писателю и его спутнице, – с удовольствием приглашаю вас на ужин. Надеюсь, он станет для вас незабываемым.

А завтра утром я пошлю своего водителя в город, и он привезёт из гостиницы нужные вам вещи.

Глава 14

К ужину вышла графиня Элизабет Ланарк. В глаза бросилась её смертельная бледность, прозрачность кожи и влажные, как от слёз глаза. Болезненную бледность и худобу подчёркивал чёрный шёлк траурного платья и чёрная кружевная наколка, прикрывающая строгую причёску. При этом необычайное достоинство было разлито во всей её фигуре.

Хотя в доме имелось электричество, ели при свечах. Арчи заикнулся было, что это даже романтично – вот так сидеть в потёмках. Но миссис Ланарк взглянула на него с таким осуждающим недоумением, что писатель пристыжено замолчал и уткнулся глазами в тарелку.