Виктор Андриянов - Полынь чужбины Страница 13

Это —правда. Пожары, расстрелы, виселицы, провокации сопровождали все его действия против революционной России—с февральских дней 1917 года.

27 февраля Кутепова, полковника лейб-гвардии Преображенского полка, назначили командиром ударного карательного отряда. Отряд расстреливал рабочих на улицах Петрограда. Но ничто уже не могло остановить восставший народ, «...весь Литейный проспект был заполнен толпой, которая хлынула со всех переулков,—признавался позже сам каратель.—Большая часть моего отряда смешалась с толпой, и я понял, что мой отряд больше сопротивляться не может».

К этому дню — 27 февраля 1917 года — они будут возвращаться с маниакальной настойчивостью. Спустя десятилетия, в 1962 году, в Нью-Йорке выйдет многотомный труд «Великая война и Февральская революция. 1914—1917». И бывший жандармский генерал А. И. Спиридович, переквалифицировавшийся в историка с густомонархическим оттенком, обвинит высшую военную власть, которая «растерялась в этот день не меньше гражданской и также не сумела найти правильную линию поведения, чем и помогла успеху революции».

Еще два «героя» Галлиполи — генералы Туркул и Манштейн — организаторы, по признанию белогвардейской литературы, «беспощадных массовых расстрелов».

«Пленных из советских воинских частей он любил допрашивать лично,— рассказывали о Туркуле очевидцы.— После допроса он ударом кулака по лицу сбивал свою жертву с ног, а когда эта жертва поднималась с земли, приканчивал ее выстрелом из нагана... Число лично расстрелянных им после боя пленных часто измерялось за один вечер многими десятками».

Этого садиста, издавшего в 1948 году в Мюнхене книжонку «Дроздовцы в огне», американские спецслужбы прочили после второй мировой войны в вожди «Объединенной русской эмиграции».

Туркул не зря полюбился заокеанской искательнице «человеческих жемчугов». Ей по карману мировая скупка туркулов и других международных «драгоценностей» для пополнения «номенклатуры» спецслужб. Американские спецслужбы никогда не увлекались популяризацией техники своих деяний, своих кадров и их поставщиков. Из «кое-чего», что просачивалось и просачивается к широкой публике, видно: американский раз-ведпаук оплел своей сетью разные уголки планеты, он всегда и всюду там, где надо подготовить «неспокойствия» в государствах, чтобы потом воспользоваться ими.

Легко проследить связи американских спецслужб от вынюхивания агентурных кадров среди белогвардейцев до современной контрреволюции в Польше, Афганистане, в других уголках планеты.

Однажды в большом американском городе наше внимание привлекла необычная ресторанная вывеска — необычная своим русским исполнением. Как только мы появились в этом заведении, будто из-под земли выросла перед нами миловидная, не старая еще официантка. Указав на небольшой обособленный стол, она на русском языке, улыбаясь, сказала:

— Я в вашем распоряжении, приказывайте.— И подвинула ближе к нам красочно размалеванное меню.

И то меню, как и сам ресторанчик, было необычным. Мы не могли скрыть свой смех, приступив к освоению названий питья и еды. Посудите сами: вам аппетитно предлагают армянский «княжеский коньячный напиток», «щи Керенского», украинские галушки «а ля Петлюра», цыплята с «подливой Деникина», «десерты Врангеля», «шоколад Пилсудского». Такая открывается кухня, что дух захватывает и слюнки текут, так и хочется все проглотить сразу...

А миловидная, весьма даже наблюдательная официантка уже заметила ваше состояние. Не торопит она с заказом. Наоборот, любезно упрашивает: побудьте у нас подольше. Полуоткрытый ее ротик показывает хорошенькие зубки: «А что бы вы хотели послушать?» И поворачивается картинно в сторону оркестра.

Для полноты юмора в неповторимой харчевне мы вносили, как говорится, свои «добавки»:

— Армянские княжеские градусы, щи Керенского, петлюровские галушки, деникинскую подливу мы отведаем. Но хорошо, чтобы все эти блюда шли под звуки какого-нибудь «белого галопа», скажем, «Через Перекоп»...

Но угождающая нам почти красотка не из тех, кто «по мелочам хмурится, гневается». Искусна она в налаживании душевных контактов. Это не какая-нибудь там просто официантка, она, оказалось, дочь генерала, в свое время приближенного к гетману Скоропадскому, закончила один из американских университетов.

Начинаем замечать: с деликатной осторожностью кружит хозяйка вокруг нашего стола, чтобы поближе познакомиться. Мы это поняли, и, опережая ее дальнейшие проявления «любопытства» не моргнув бровью один из нас отрекомендовался:

— Бывший адъютант Скоропадского подполковник Чудылко.

В каком-то неудержимом, сладостном хохоте она свалилась на рядом стоящее кресло.

— Благодарю вас,— сказала, задыхаясь от смеха.—Наше близкое знакомство состоялось.

Абсурдность наших притязаний на чины у гетмана «всея Украины» была очевидна.

— За какого-нибудь правнука Скоропадского вы могли бы еще сойти по возрасту,—заметила хозяйка, справляясь с собой.— А знаете, вы остановили всякое мое желание дальше стучать в ваше самоличное «справочное бюро»... Нечасто бывают у нас похожие посетители.

Стучать... стучать... стучать... Емкое слово, с большим диапазоном смысловых оттенков и значений...

В свое время первым в двери особнячка, в котором потом откроется ресторанчик, постучал один из беглых белогвардейских офицеров. Приправляемый всякими соусами, питейный и питательный притончик постепенно превращался в действительного зазывалу эмигрантов из России, Украины, Белоруссии, Польши, из широкой среды славянства, да и не только славянства. Постепенно ресторанчик-зазывала становится и вербовочной базой американских спецслужб: «Ваше согласие — наш хлеб с маслом...» До чего же развита деловитость у американцев!

А что же американская красотка?

Прощаясь тогда с ней, один из нас поднял руку к потолку ресторанного зала, на котором были нарисованы дьявол и господь, сказал при этом:

— Вас соблазнил дьявол, а я весь в плену праведного гос-пода-бога. А если серьезно, то еще великий Бальзак говорил, что все провокации бывают примитивны, однозначны.

Если бы можно было перенести это американское политическое ископаемое в нашу советскую среду (не будем зря пересказывать все ее, так сказать, «политическое кредо»), ее представления можно было бы вывести на любую советскую цирко-вую арену для смеха. Создавалось впечатление, что и сама она понимала, что своей глупостью уничтожила в нас всякое желание в ее «советской» обработке. Ведь все мы в ее представлении «одурачены», «безмозглые», «стандартно-догматически» воспитаны.

Говорят, обезьяна слепнет, когда перед ее глазами появляется радуга, она привыкла в основном к цветам черно-белым. Да простит нам такое сравнение красотка из притона, но она воспринимала еще меньше красок. Ведь выросла на «щах Керенского», галушках «а ля Петлюра», цыплятах с «подливой Деникина»; ослепленная, начиненная американскими мироощущениями, она решительно не могла сделать ни одного шага в сторону, осознать нечто другое, чем то, что ее по-американски духовно сотворило.

Вспоминается еще одна встреча —с профессором в Канаде. Беседа прошла вроде бы хорошо, слушатели — студенты, которые пришли на встречу с советскими литераторами в рамках Шевченковских чтений, были внимательны и заинтересованы. Корректен, в меру приветлив был и сам профессор, вот только иногда он почему-то запинался, и в глазах его мелькало что-то такое, будто его протыкала шпильками нечистая совесть. Вскоре прояснилось: так и есть, в канун нашего прибытия в город он опубликовал в буржуазно-националистической газете «Новый шлях» антисоветскую — да еще какую нахальную и крикливую! — статью, в которой, нарисовав страшную картину на его неньке-Украине («людей находят потопленными, зверски замученными и повешенными — для страха»), чуть ли не прямо призывал к вооруженному походу против Советского Союза...

Вот здесь и возникает вопрос: чего хотят и кому служат в нынешнем тревожном мире такие деятели, как этот профессор, как «официантка» из того трактира?

Служат они тем, кто толкает мир к войне.

Так и в поисках более тесных контактов с международным сионизмом украинские буржуазные националистические центры за рубежом делают главный акцент на «общность интересов» на антисоветской почве. При этом они рассчитывают, что сближение с сионистами может дать им возможность опираться на финансовые источники последних, выйти на буржуазные средства массовой информации и поднять свой жиденький «политический авторитет» среди правящих кругов США.

Но сближение затормозилось после демонстрации по западному телевидению документального фильма «Холокауст» («Истребление»). Фильм разоблачил буржуазных националистов как палачей еврейского населения во время второй мировой войны. Стремясь скрыть свою роль, националистические центры за рубежом развернули бешеную пропагандистскую кампанию. Своей конечной цели — «отредактировать фильм или изъять из него неточности и неправды, что представляют собой неуважение к самой большой нерусской нации в Восточной Европе»,—им достичь не удалось.