Виктор Поротников - Три побоища – от Калки до Куликовской битвы (сборник) Страница 13

Киевский князь начал военный совет с упреков в адрес галицкого князя, который, по его мнению, поставленный быть «очами» русского войска, все время норовит стать его «головой».

– Наш уговор Мстислав Удатный не соблюдает, а ведь по этому уговору и по моему родовому старшинству главенство над воинством мне должно принадлежать! – возмущался Мстислав Романович. – И вы, братья, свидетели этого уговора. – Киевский князь широким жестом руки обвел сидевших полукругом князей. – Не может быть и не должно быть у войска две головы!

– Брат, тебя никто старшинства и не лишает, – сказал на это смоленский князь Владимир Рюрикович. Он взглянул на Мстислава Удатного: – Ведь так, брате? Ты же не ищешь старшинства под Мстиславом Романовичем?

– Не ищу и не помышляю об этом, – без колебаний ответил галицкий князь. – Мне доверили головной полк, вот я им и воеводствую.

– Вижу, брат, как ты воеводствуешь! – сердито заговорил Мстислав Романович. – Всех половцев к себе переманил, забрал дружину каневского князя, причем вопреки моему запрету. Полки луцкого князя и обоих его племянников тоже под твоими стягами идут, а ведь я велел им подле моего полка быть. С первого же дня, как мы ушли от Днепра в степи, началась какая-то нелепая погоня за татарами. К чему было это ухарство и удальство? Ну, пощипали дружинники Мстислава Удатного и Даниила Романовича хвост татарской орды, и что с того? Татары как были недосягаемы, так и остались. И орда их слабее не стала, думается мне.

– Ты не прав, брат, – покачал головой Мстислав Удатный. – В сече у реки Волчанки полки наши семь сотен татар истребили. И до этого волыняне и галичане не единожды обращали татар в бегство, отбив у нехристей четыре сотни лошадей и прочего скота больше тысячи голов, да и мунгалов полегло немало. И среди них – один дархан.

– Воистину, какой повод для похвальбы! – криво усмехнулся великий князь. – Токмо неплохо бы упомянуть и о наших потерях за эти дни бессмысленной погони. Сколько у нас павших?.. Мне тут говорят, что-то около трехсот ратников, а у половцев убитых не меньше шестисот. То есть татары в долгу не остались.

– Скоро наши дозорные разыщут главный курень татарский, тогда и покончим разом со всей татарской ордой, – сказал Мстислав Удатный.

– Я слышу об этом уже восемь дней, – промолвил Мстислав Романович. – Полки наши забрались чуть ли не к самому морю, а враг наш по-прежнему как дым, мы его хватаем и схватить не можем.

– Сколь веревочке ни виться, а конец все едино будет, – вставил Владимир Рюрикович. – Нельзя нам с нашим-то войском домой без победы возвращаться, великий княже. Надо разыскать курень татарский среди этих холмов и оврагов. И раздавить змеючее гнездо!

Яркий портрет этого князя оставил нам летописец: «Владимир Рюрикович возрос, взирая на славу своего деда Ростислава Мстиславича и дерзновенную отвагу своего отца Рюрика Ростиславича. Сколь он был честен и благороден, столь же был и непостоянен в своих благих порывах. Не всякий из князей дорожил его дружбой, но всякий опасался его, всегда носившего нож за пазухой. Сей князь был рослый и широкоплечий, лицо имел полное, с правильными чертами, волосами и бородою был темно-рус. Честолюбием уродился в отца, под рукой которого начинал княжить и ходить в походы. Сребролюбив и жесток бывал сверх меры, по этой причине даже с близкой родней жил недружно…»

Киевский князь согласился с Владимиром Рюриковичем, но объявил, что дальнейшее преследование татар будет проходить по его замыслу. Мстислав Романович вознамерился произвести перестановку полков на марше.

– Теперь головным полком будет верховодить Мстислав Святославич, – заявил Мстислав Романович. – Его черниговцы станут застрельщиками грядущего большого сражения с татарами. Следом за черниговцами пойдут мои киевляне и вся половецкая конница. Полк правой руки возглавит Владимир Рюрикович, полк левой руки – Мстислав Немой. Галицко-волынские полки будут в арьергарде, на них возляжет обязанность охранять наши обозы, а также отражение возможного удара татар нам в спину. В таком порядке и выступим, когда дозорные разыщут татарскую орду.

Даниил Романович, услышав такое из уст великого князя, стал мрачнее тучи. По молодости лет он не имел права вступать в спор со старшими князьями, поэтому Даниил и не пытался оспаривать решение Мстислава Романовича.

Иначе повел себя Мстислав Удатный. Он вскочил со стула как ужаленный, едва великий князь кончил говорить.

– Что я слышу, братья? – озираясь по сторонам, молвил галицкий князь. – Как это понимать? Все эти дни я вел всех вас к победе, а когда осталось сделать последнее усилие – меня спроваживают в арьергард! Вместо сечи с татарами мне повелевают стеречь обоз! В уме ли ты, великий княже?!

Мстислав Удатный приблизился к сидевшему в кресле Мстиславу Романовичу и вперил в него тяжелый неприязненный взгляд.

Повисла напряженная тишина.

– Волею всех я тут старший князь, – нарочито медленно произнес Мстислав Романович, спокойно выдержав прямой взгляд Мстислава Удатного. – Я помышляю о всеобщем благе для нас – о победе над татарами. Ты достаточно повоевал в головном полку, брат мой. Теперь я доверяю тебе тыловое охранение. Всем быть впереди невозможно, кому-то надо быть и сзади.

– Но почему именно мне надлежит быть позади всех? – сердито воскликнул Мстислав Удатный. – Я усматриваю в этом твои мстительные козни, великий княже!

– Чем ты лучше других, брат? – промолвил Мстислав Романович тем же спокойным голосом. – Мы тут не забавами развлекаемся, и враг у нас ныне пострашнее половцев…

– Потому-то мне и следует быть в головном полку, ибо я уже присмотрелся к татарам, к их тактике конного боя, – яростно заговорил Мстислав Удатный. – Черниговский князь за все эти восемь дней ни разу не столкнулся с татарами. У него и опыта-то никакого нет… Вот ему-то и место в арьергарде!

Тут вскочил со своего стула Мстислав Святославич.

– Я не вчера в седло сел, брат, – проговорил он, обращаясь к галицкому князю. – Я и в сечах бывал, и опасности видал! Пусть побеждал я в прошлом реже твоего, так я за чужими уделами не гоняюсь и на чужой каравай рта не разеваю!

Мстислав Удатный мигом понял намек. Его родовым уделом был город Торопец, что стоит на стыке новгородских и смоленских земель. Однако Мстислав Удатный недолго княжил там. Везде и всюду ввязываясь в межкняжеские распри, он успел посидеть на княжеском столе в Смоленске, потом изгнал из Новгорода ставленника суздальских Мономашичей, от новгородцев Мстислав Удатный ушел в Киев, а оттуда – в Торческ. В конце концов Мстислав Удатный облюбовал Галич, где и вокняжился уже надолго вопреки желанию тамошних бояр.

– А у тебя, брат, и зубов-то нету, чтоб рот разевать на чужую волость! – обрушился на черниговского князя Мстислав Удатный. – Ты всегда ходил в подручных у своего старшего брата Всеволода Чермного, под его дуду плясал! И ныне ты сидишь на столе черниговском лишь по милости старших племянников своих, сыновей Всеволода Чермного.

За черниговского князя вступился Мстислав Романович, призывая галицкого князя не разжигать вражду между Ольговичами и Мономашичами в разгар войны с татарами.

– Чем плох Мстислав Святославич по сравнению с теми, кто, добиваясь цели или высокого княжеского стола, переступает через милосердие и братолюбие, – сказал киевский князь. – Чем Мстислав Святославич хуже тех, кто сначала дает обещания, а потом нарушает их самым бесстыдным образом. Может, Мстислав Святославич и не гоняется за военными победами, как некоторые, но это не означает, что он плохой воин.

– Твои намеки нацелены в меня, великий княже? – набычился Мстислав Удатный. – Ты, я вижу, брат, готов простить Ольговичам все их злодеяния, а мне не можешь простить одно-единственное нарушенное обещание!

– Про какие еще злодеяния Ольговичей ты тут толкуешь? – рассердился Мстислав Святославич, бросая свои гневные фразы прямо в лицо галицкому князю. – Вспомни, брат, все твои благодеяния в Новгороде ли, в Киеве ли обернулись в конце концов злом. Ежели я сейчас начну перечислять все твои неприглядные дела, то наш совет затянется до темноты!

– О, ты, конечно же, чище меня, брат! – нервно рассмеялся Мстислав Удатный. – Но это потому, что превзойти в злонамеренных кознях Всеволода Чермного тебе оказалось не под силу.

Перепалка между тремя Мстиславами не на шутку встревожила собрание князей и воевод. Мстислав Романович пришел в ярость после того, как Мстислав Удатный напомнил ему о его неудачном походе на Чернигов двадцатилетней давности. Тогда Ольговичи наголову разгромили войско Мономашичей, а сам Мстислав Романович угодил в плен. Это событие с той поры камнем лежало на сердце у Мстислава Романовича. Никто из родственников старался не напоминать ему об этом.

«Может ли князь, имеющий в прошлом столь постыдное поражение, верховодить общерусским войском накануне решающей битвы с татарами? – взывал к собранию князей Мстислав Удатный. Он, как видно, решил идти до конца в своем противостоянии с киевским князем. – Не лучше ли, братья, пока не поздно, передать главенство над войском мне, как более опытному средь вас князю в делах войны. Братья, решайте это сегодня, ибо завтра будет уже не до этого!»