Татьяна Адаменко - Патрик Леруа. Годы 1821—1830 Страница 13

Значит, следовало идти к доверенному лицу покойного де Бенажа.

Добывать сведенья.

Доходный дом на улице Вентруа отстроили совсем недавно, и расположен он был в высшей степени удачно, всего в паре кварталов от биржи. Цены за найм квартиры были под стать высоте дома – шесть этажей, голова идет кругом, однако многие дельцы, – как известные своей надёжностью, так и скороспело разбогатевшие из молодых да ранних, почитали своим долгом жить именно здесь.

На лестничной площадке Леруа увидел двух судебных приставов, о которых его уже предупредил консъерж, а навстречу ему из квартиры выходил старый знакомый – мировой судья Карно. Он живо улыбнулся податному инспектору, будто знакомому всаднику Апокалипсиса.

Леруа не стал его разочаровывать – улыбнулся в ответ, пожал руку, однако разговор начинать не стал и как можно быстрее проскочил в квартиру с беззаботно распахнутой дверью.

На секунду Леруа замешкался: он словно попал в книжную иллюстрацию, где старательный художник воплощает свой идеал дома. Ни одно проявление индивидуальных вкусов жильца не нарушало гармонию плавных изгибов мебели, абстрактных узоров на персидских коврах, изящного сочетания кованого железа и радужного стекла в свисающей с потолка люстре. Податной инспектор усмехнулся собственной простоте: конечно же, квартира сдавалась вместе со всей обстановкой, с хрустальными вазами на столах (без цветов), и собраниями сочинений в блестящих позолотой переплетах.

– Мсье Дюпон!

– А кто там? – донесся веселый голос.

– Податной инспектор Леруа, – сообщил он в пустоту, чувствуя себя при этом немного неловко.

– Сегодня прям-таки день великосветских визитов, – одна из дверей распахнулась, и деловой партнер покойного Арно предстал во всей красе.

Именно так и выглядят банкроты из «надорвавшихся». Улыбка, насмерть прибитая к лицу, немного трясущиеся руки, винный дух и легкий беспорядок в модной одежде.

– Милости прошу, до завтрашнего дня я еще живу в этой комнате, – он сделал шаг назад и почти рухнул в кресло.

Несколько тощих узлов с пожитками были свалены горкой за восточного вида диваном.

– Представляете, у них в комплекте было несколько отличнейших чемоданов, и я спокойно брал их в деловые поездки, – весело, словно свежайший анекдот, начал рассказывать Дюпон, – Но как только ваши коллеги начали вышибать меня из квартиры, хозяева сразу заявили, что их чемоданами для переезда я воспользоваться не могу. Пришлось купить у них простыни, – Дюпон попытался пнуть ногой один из узлов, не дотянулся и снова расслабленно упал в кресло. Точным движением, не глядя, он ухватил за горлышко стоящую рядом бутылку, но та была уже пуста.

– Пока вместе с кроватями они не сдают намыленную веревку – их трудно обвинять в людоедстве.

– Вы правы, чтоб вас и, кстати, по какому вы делу? Какие подати можно платить с нуля и с величин отрицательных? Следующих кредиторов я жду только через…

– Я не кредитор, – глаза Леруа вдруг потеряли блеск, лицо заострилось и вытянулось еще больше. – У меня есть вопросы.

– Ну и что за вопросы? – в глазах Дюпона плясали чертики, и ему было все равно, с каким выражением на него смотрят другие люди.

Леруа понял, что простой беседой тут не обойдешься, требуются сильные средства убеждения. Он достал из портмоне практически всю утреннюю взятку.

– Сколько вам нужно денег, чтобы признать себя виновным в убийстве Арно де Бенажа?

Дюпон уронил бутылку и стал яростно тереть ладонями лицо. Помотал головой. Встряхнулся.

– Я невиновен, – деловой партнер покойника стремительно трезвел.

– Превосходно, – Леруа спрятал деньги обратно, – Тогда давайте подумаем, кто нанял ему таких превосходных слуг.

– Нанял и нанял. Нет в них ничего превосходного – первые имена, которое дало агентство.

– И это хорошо. Но тогда почему ваш благодетель умер при таких небезынтересных обстоятельствах?

– Откуда я знаю!!? – рявкнул Дюпон. – Вляпался, помер, и оставил меня без гроша!

– Без гроша вас оставила Сильвия де Бенаж, – Леруа был само спокойствие.

– И что!!? Прикажете ехать туда и стрелять ей в голову!!?

– Это было бы верхом неосмотрительности, – констатировал Леруа.

Дюпон окончательно протрезвел.

– Вы кто такой?

– Податной инспектор Патрик Леруа, завершаю дело о передаче наследства.

– Что вам от меня надо?

– Подробностей.

– ?

– Мсье Дюпон. Я проверил расходы покойника в последние два года перед его смертью. Арно тратил большие деньги на глупости, но я знаю, что это за глупости, весь этот китайский фарфор, позолота для карет, дорогие лошади, портрет работы Делакруа, статуи работы Гудона и тому подобное.

Мною было учтено всё. И я не обнаружил трат на подготовку убийства, так же, как и выплат за сообщничество, а без них было не обойтись, если бы Бенаж в самом деле совершил все, что ему приписывают. Возникшие у меня подозрения…

– Сколько вы дадите? – перебил его Дюпон.

Леруа был чрезвычайно удивлен – Дюпон не казался ему человеком, способным оговорить себя, пусть даже и за деньги.

– Да успокойтесь, я не собираюсь признаваться, – отмахнулся банкрот, – Сколько вы дадите за полезную вам информацию.

– Тут есть своего рода дилемма, – покачал головой Леруа, – Пока я не узнаю, насколько полезна для меня эта информация, как я могу давать вам деньги? На какую сумму у вас ближайших долгов?

– До конца недели мне надо внести одиннадцать, – глаза банкрота загорелись надеждой.

– Это возможно, – кивнул Леруа.

– Информация о наследнице вас устроит? – Дюпон потянулся было за следующей бутылкой, но собрался, приказал себе не пить.

– О Сильвии де Бенаж?

– Нет. В тот-то и дело, что не о драгоценной Сильвии, – со вкусом произнес Дюпон.

– Здесь и сейчас? А доказательства? – быстро отреагировал Леруа.

– Информация прямо сейчас. Доказательства родства – дело другое.

Податной инспектор решил, что если его и обманет этот молодой нахал, то деньги все равно достались ему легко… Он молча кивнул.

– Уже где-то за полгода до смерти Арно решил, что ребенка от Сильвии он не дождется, и надумал представить свету свою дочку от покойной к тому времени балерины, малютку Шанталь. Но – осторожно. Понимаете, с таким количеством покойных жен, заявлять еще и о мертвой любовнице – моветон. Потому Арно думал переписать дочь на одну из них официальных супружниц. Так и не решил, на какую.

Дюпон оживился, потер руки. Что до Леруа, то он совершенно не удивился еще одному трупу в этой истории.

– Я занимался оформлением документов; не всех, но львиной доли. В итоге, Арно решил, что жены все-таки не подходят, Шанталь слишком хорошо помнит мать. Все было переделано, устроено как нельзя лучше…

– И вы не дали этой истории ход? – напоказ удивился инспектор.

– Если документов нет на руках, то их нет в природе. Старуха заявила мне, что и все сожжет или уже сожгла. Идиотка…

– Почему их нет здесь? – Леруа пока не стал уточнять, что за старуха.

– Потому что идиотка!!! Арно их отнёс – показывать, успокаивать, что не собирается оставлять Шанталь. Заверить, что всё будет нормально. И забыл, а потом записка прилипла к пресс-папье, и я не прочитал её, – сбивчиво объяснял Дюпон, тема была слишком близкой ему и даже более болезненной, чем нынешнее банкротство; либо в сознании Дюпона одно было прочно связано с другим.

– А копии экземпляров у нотариуса? – невозмутимо спросил Леруа.

– У какого? В Париже их многовато, чтобы хватать каждого за глотку… К тому же это не завещание, мсье Леруа, не завещание. Если вы задумали побольше отщипнуть от состояния покойника, то это не слишком подходящий предлог, зубкам не хватит остроты… Это были всего лишь документы о признании отцовства.

– Адрес? – Леруа поднялся из кресла и выложил купюры на ближайший столик, – И, пожалуйста, без ошибок…

Человек с отсроченным банкротством быстро продиктовал название улицы и номер дома.

* * *

Леруа опасался, что не сможет найти мадам Бонне с «опекаемым ребенком» по адресу, который дал ему Дюпон, но ему вдвойне повезло. Во-первых, он легко нашел дом по описанию. Изящный, с двумя «колоннами» эркеров, двухэтажный, совершенно не похожий на те развалины, в которых упокоился дворецкий. Во-вторых, когда он поднимался по лестнице, узкая, неприветливого вида дверь открылась, и из нее вышла сухощавая пожилая дама с корзинкой для покупок.

Увидев Леруа, она замерла на верхней ступеньке, разглядывая его глубоко посаженными серыми глазами. На ее морщинистом, с темной кожей лице ничего невозможно было прочитать, только губы были поджаты в неизменной, как позже убедился инспектор, гримасе недовольства.

– Вы кто такой!? – чрезвычайно громко спросила она. – Что вам здесь нужно!?