Александр Чиненков - Крещенные кровью Страница 13

Анна повернулась к нему вполоборота и усмехнулась.

— Что-то я не пойму никак, Аверьян, тебе что, вместе с яйцами мозги оттяпали? Я тебе уже вталдычивать устала, что жена твоя и дети в опасности, а ты… Ты почему от них открещиваешься, скажи? Они же зернышки из семени твоего, Аверьян? Ты должен оберегать и защищать их!

— Не морочь мне голову, Анна! — огрызнулся он, начиная заводиться. — Теперь я ломоть отрезанный. А ешо сумлеваюся в том, што Стешка нужду по мне испытывать станет, кады прознает, што оскопленный я.

— А дети? Оне же калеками станут? Или тебе не жаль их вовсе?

Аверьян обхватил голову руками.

— А што дети… — вздохнул он. — Одно дело — жить со скопцами в сытости и гладости, а другое — ютиться в лачуге с дырявой крышей и голодным пузом. Война, разруха… Разве по-собачьи жить лучше?

— Война и разруха уйдут, — возразила Анна. — А твои мальчики… Они очень сообразительные и способные, но если Иван Ильич будет усердно вбивать в их головы свои постулаты, то все в их жизни может закончиться плачевно… Твои жена и дети уже участвуют в радениях, и начинают верить, что учение скопцов должно стать просто целью жизни всякого нормального человека.

— Ну што ты от меня хотишь, Анька? — взмолился Аверьян. — Меня и слухать нихто не станет…

— Жену и сыновей ты должен отвадить от скопцов, — настаивала девушка. — Сам, черт с тобой, живи, как хочешь, а своих ты должен отвратить от скопцовской веры! Но следует быть осторожным, а то Иван Ильич объявит тебя «демоном» или кем похуже.

— Никак не вразумлю, пошто он ешо не поступил эдак? — улыбнулся Аверьян.

— Ты должен помочь мне оскопить самого Ивана Ильича! — вдруг твердо заявила девушка.

— Дык ты не отказалась от энтой паскудной затеи?

— Я даже подумываю уже, не убить ли его, если кастрировать не удастся. Не будет Ивана — и секта распадется. Никто не сможет заменить его на скопцовской посудине!

— Все энто суета, — покачал осуждающе головой Аверьян. — Он помрет, а куды все мы денемся? Али ты запамятовала?

— Не хочешь помочь, я сама управлюсь, — вздохнула Анна. — В отличие от тебя у меня есть цель в жизни, и я достигну ее, чего бы мне то ни стоило!

Когда они оседлали лошадей и поскакали обратно, уже совсем стемнело. Ярко светила луна, и ее света хватало, чтобы легко различать дорогу.

Уже несколько месяцев минуло, как Аверьян вместе со скопцами поселился в городе Бузулуке. Встречу с женой и детьми он мучительно оттягивал день за днем. Среди скопцов чувствовал себя тоже неуютно — не доверял им. Сектанты платили ему той же монетой…

Калачев шагал по улице, опустив голову, погруженный в раздумья. Люди, обгоняя его, спешили по своим надобностям, он не обращал на них внимания. В голове кружились невеселые мысли: Аверьян никак не мог найти для себя хоть какого-то приемлего решения.

Проходя мимо закрытой и разграбленной церкви, он остановился: из ворот вышла Стеша и, не взглянув в его сторону, двинулась к вокзалу. У него заскребло на сердце. Перед глазами возникло венчание, дом, дети.

И вдруг Аверьян понял, почему Стеша выходила из церкви!.. Он прибавил шаг и последовал за ней. Где-то в глубине души зарождалось смутное, до сих пор неизведанное чувство: будто он очищается от скверны и наполняется чем-то хорошим.

Шагавшая впереди жена неожиданно резко обернулась:

— Здравствуй, Аверьян.

Он едва не налетел на нее всем телом, не успев остановиться. Стеша, к которой все это время он боялся даже приблизиться, стояла прямо перед ним в простеньком сарафане, с белой косынкой на голове, раскрасневшаяся и красивая.

— Думаешь, што я не углядела тебя у церкви? — сказала она не очень-то приветливо. — А я видела, што ты за мной топаешь. Што, совесть загрызла или соскучился?

Щуря глаза, она смотрела на Аверьяна с ожиданием. Но он ограничился только неловким пожатием ее руки.

— Не серчай, я задумался и… не сразу заметил тебя.

— И об чем же думы твое? — Стеша уже не могла скрыть обиды, и из ее глаз показались слезы.

— Дык энто… Суета разная, — Аверьян мямлил, как пойманный с поличным жулик. Он был растерян и не замечал ни обиды жены, ни слез.

— Суета значится?! — теперь Стеша взглянула на него открыто и осуждающе. — А я-то грешным делом подумала, што ты о семье вспомнил? А я ужо тебя похоронила, кот ты блудливый.

— Ежели похоронила, знать, долго проживу, — хмыкнул Аверьян. — Люди эдак говорят, я сам слыхал. А домой вернуться я завсегда мечтал и мечтаю!

— Тады пошто прячешься по закоулкам, бутто пес бездомный? Мне люди ужо давно сказывали, што тебя, козла, зрили, а я не верила им, дура бестолковая.

Аверьян взял жену за руки, отвел в сторону.

— Понимаешь, — сказал он ей, глядя в глаза, — не мог я домой возвернуться. Не мог! — Лицо у Аверьяна стало серьезным, он покачал головой пряча глаза. — Негож я для жизни семейной таперя. Я не ужо тот Аверьян, каковым ты меня знала и помнишь.

— А какой же ты стал? — чуть отступив назад, Стеша осмотрела его придирчивым взглядом с ног до головы. — Не золотой, гляжу, и не серебряный? Што в тебе эдакова, што выше нас себя ставишь?

Аверьян устремил взгляд на церковный купол, возвышающийся за спиной супруги. Фуражка у него съехала на затылок, волосы прядями упали на лоб, а лицо стало сосредоточенным и злым.

— Ты што, оглохла? — грубо прикрикнул он на Стешу. — Я разве непонятно сказал? Ступай домой, баба чертова, опосля загляну и все обскажу сызнова!

— А нет у тебя дома, понял? — воскликнула в сердцах супруга. — У мя документ имеется, што сгинул ты, пропал без вести! Вот и проваливай туда, откель заявился!

Стеша резко развернулась и ушла. Аверьян тоже поспешил унести подальше ноги, чтобы не заострять на себе внимания прохожих.

Раздраженный до крайности, он вернулся в молельный дом, когда сгустились сумерки. Его встретила обеспокоенная Анна. Из подвала слышались пение и грохот ног. Скопцы радели.

Аверьян умылся, сел к столу. Девушка молча поставила перед ним еду.

— Где шлялся? — спросила, глянув на него исподлобья. — В лавке тебя не было. Может, семью навещать ходил?

В ее голосе слышался упрек. Аверьян ответил ей так же:

— Стешку встретил. В церковь ходила.

— В какую еще церковь? — не поверила Анна. — Большевики все церкви позакрывали.

— А она внутрь не заходила. У дверей помолилася и в обрат. Нас в этой церкви венчали с ней. Бутто вчерась сее было.

— И ты думаешь, я поверю в твою брехню? — резко оборвала его девушка.

Не желая больше пререкаться, Аверьян присоединился к радеющим. Вступив в круг, он затопал ногами с непонятной для себя яростью. Пение скопцов, как всегда, прорвалось к самой заветной струне его сердца. Мелодия напева звала его куда-то, потом, словно лава извергшегося в лоно реки вулкана, шипя, рассыпалась тысячами осколков в клубах пара… Но что это вдруг с ним? Нет, не слабость! В нем снова проснулась непокорность судьбе, надежды и чаяния!

«Стеша теперь обо всем знает. Я сказал ей…» Должно быть, эти слова он выкрикнул вслух и начал еще исступленнее топать ногами. Его охватил кураж!

Кто-то тронул его за плечо. Аверьян почувствовал это, но продолжил свою бешеную пляску. Однако человек, который пытался привлечь внимание, схватил его грубо за руку.

— Што надо?

Калачев открыл глаза и глянул на наглеца.

— Значит, вот ты хде окопался, зятек! — ухмыльнулся Игнат Брынцев. — А мы уж с сестрой схоронили тебя, Аверьяша. — Он уже раскинул руки для родственных объятий. — Когда ты мне руку чуть не сломал, я ешо сумлевался — ты или не ты! А теперь… Аверьян! Аверьяха!

Калачеву ничего не оставалось, как ответить приветствием на показную радость шурина. Они обнялись, пожали друг другу руки.

Брат Стеши совсем не изменился. Его волосы начали терять былую густоту, но в остальном он остался по-прежнему все тем же остроумным пройдохой и мошенником.

— Значит, к «кораблю» скопцов причалил? — противно хихикнул Игнат. — Вот чего-чего, а эдакой дурацкой выходки я от тебя не ожидал!

— У кажнова своя стезя, — проговорил нехотя Аверьян. — Зато у тебя, судя по виду, все прекрасно?

— И у меня всяко было, покуда тебя хде-то черти носили, — уколол его Игнат. — За жинкой твоей вон приглядывал, штоб не скурвилась. Детишкам подсоблял всяко-разно. И твоя, и моя семьи… — все на одних плечах! А жрать кажный день все хотят. Вот и приходилось выворачиваться.

— Зрил, как у тя энто получается, — подковырнул Аверьян. — От разбойника с большой дороги не отличишь!

— Энто я так, шутканул со скуки, — не смутившись, тут же нашелся Игнат. — Подозрительным ты мне показался, вот и решил проверить!

— А в лавку пошто тайком заглядывал? — спросил Аверьян. — Не мог по-человечески зайти, как все?