Виктор Поротников - Куликовская битва Страница 14

Однажды на шумном сарайском базаре Настасья, покупая себе отрез ткани на новое платье, услышала до боли знакомый голос, окликнувший ее по имени. Настасья резко обернулась и увидела Янину, которая проталкивалась к ней сквозь людскую толчею. Настасья рванулась к Янине навстречу.

Плача и смеясь, подруги крепко обнялись.

Мимо них сновали люди в восточных одеждах, с чалмами и тюбетейками на голове, вокруг звучала чужая гортанная речь.

Держась за руки, Настасья и Янина забросали друг дружку вопросами. Их расставание прошлым летом произошло так внезапно, и нынешняя весенняя встреча случилась столь неожиданно, что это походило на чудо!

– У меня все хорошо! Я живу в доме знатного татарина, ни в чем не знаю нужды, – отвечала Настасья на расспросы Янины. – Работой меня особо не неволят, позволяют выходить в город. Ихняя дочь мне как сестра. А ты-то где обретаешься? Все ли у тебя ладно, Янка?

– А я уже троих хозяев сменила, – со своей неунывающей улыбкой промолвила Янина. – Сначала меня купил на невольничьем рынке какой-то торговец мясом. Сам он был половецкого племени, но веровал в Христа. Домогался этот половчин меня сильно, а я не давалась. После того как татары надо мной в степи надругались, болела я долго. Решила: умру, а под мужика больше не лягу! Ну и рубанула однажды своего мясника тесаком, поранила его сильно. Еле-еле он оклемался, а брат его сбыл меня какому-то старикашке-иудею. Тот иудей чеканщиком был, с утра до ночи узоры на медных и серебряных сосудах выбивал, а я за детками его приглядывала, коих было у него шестеро. Жену-то он схоронил, вот и мыкался один. Хворый был этот иудей, скончался он вскоре. Меня же родня его продала татарину, сборщику налогов. Ох и намучилась я с ним!

Подруги выбрались из шумного базарного многолюдства на тихую тенистую улочку и побрели по ней наугад.

Янина продолжила свой рассказ, поведав Настасье о том, как сборщик налогов принуждал ее заниматься блудом и брать за это деньги с приезжих купцов.

– Я же забеременела после того надругательства в степи, – молвила Янина с тягостной печалью в голосе. – Мытарь лупил меня, видя, что я не соглашаюсь ложиться под кого ни попадя. Как-то раз избил он меня так, что у меня случился выкидыш. Плоха я была тогда совсем, крови много потеряла. Мерзавец решил, что смерть за мной пришла, вывез меня на пустырь и бросил. На том пустыре подобрали меня добрые люди, выходили, у них теперь и живу.

– Так ты в рабстве или свободна? – спросила Настасья.

– Хозяин мой нынешний рабыней меня не считает, – ответила Янина. – Я живу у него, работаю. Никто меня не притесняет. В общем-то, я вольна пойти куда угодно, а куда мне идти? До Руси далеко. – Янина тяжело вздохнула.

– Чем занимается твой хозяин? – поинтересовалась Настасья. – И какого он роду-племени?

– Хозяин мой родом из волжских булгар, – промолвила Янина. – Здесь, в Сарае, у него мастерская, где шьют паруса и мешки из грубой холстины, еще там шьют походные палатки и кожаные чехлы для луков и щитов. Товар этот ходовой, всем торговцам он нужен. Работают на моего хозяина в основном невольники, но есть среди работников и вольные люди. Кстати, ты заметила, как много в Сарае невольников с Руси? – Янина бросила на подругу быстрый взгляд. – Разорить бы это змеиное гнездо и выпустить на волю всех русичей, что здесь томятся! Жаль, нету такой силы, способной сокрушить Орду проклятущую!

Настасья вздрогнула и остановилась.

– Что? – Янина взяла ее за руку. – Что с тобой?

– Янка, мне стало известно, что Мамай, который подмял под себя всю здешнюю знать, собирает несметное войско для похода на Москву! – торопливо выпалила Настасья, щеки которой зарделись румянцем от сильного волнения. – Уже этим летом Мамай поведет свои полчища на Русь! А в Москве, Владимире и Серпухове ничего не знают об этом. Надо сообщить об этом нашим князьям, и прежде всего московскому князю, но как это сделать?

– Откуда ты узнала об этом? – нахмурилась Янина.

– То долгая история! – отмахнулась Настасья. – Лучше посоветуй, как быть. Я собралась бежать отсюда на Русь, но не уверена, что осилю в одиночку такой длинный путь.

– Конечно, не осилишь, – уверенно заявила Янина. – Степным путем отсюда бежать бесполезно, милая моя. Если и бежать, то по Волге-реке в сторону Булгара. От Булгара до Руси рукой подать. Но для этого дела судно нужно или лодка. А посему к рыбакам прибиваться надо или к купцам.

– Твой булгарин помочь нам не сможет? – Настасья пытливо заглянула подруге в глаза. – Ежели я не смогу выбраться из Сарая, то ты-то сумеешь. Ты же ловкая и смелая! С деньгами я тебе помогу.

– Булгарин мой неплохой человек, но с этим делом он связываться не станет, – уверенно проговорила Янина. – К тому же болтлив он очень, а то, о чем ты мне поведала, лучше всего хранить в тайне.

– Что же делать, Янка? – Настасья печально вздохнула.

– Прежде всего не отчаиваться, – бодро промолвила Янина, двинувшись дальше по пустынной улице и увлекая Настасью за собой. – Мы с тобой не потерялись на этой постылой чужбине, это уже хорошо. Ты прознала о намерениях Мамая разорить в это лето княжество московское, это тоже замечательно! Нам осталось только придумать, как известить о грозящем татарском нашествии московского князя Дмитрия.

– На Русь нужно бежать! – воскликнула Настасья. – Выход лишь один!

– Верно, бежать нужно, но не нам с тобой, – сказала Янина. – Нужен бегун покрепче нас, длинноволосых и слаборуких. Искать надо юношу или мужа средних лет среди русских невольников, он-то и станет нашим добрым вестником ко князю Дмитрию.

Настасья взглянула на Янину так, как смотрит младший на более старшего и мудрого. Она согласно закивала головой в узорном очелье, пробормотав:

– Ты права, Янка! Ты – умница!

Глава десятая

Ропша

Следующая встреча Янины с Настасьей произошла через два дня. На этот раз подруги встретились не на базаре, а нашли местечко поукромнее в квартале Таразык, где жили в основном ремесленники, вольноотпущенники и небогатые торговцы. Гуляя по пыльным, прогретым апрельским солнцем улицам чужого города, Янина показала Настасье мясную лавку половчина-мясника, где ей довелось поработать несколько дней, потом подруги прошли мимо дома, где в недалеком прошлом жил иудей-чеканщик с оравой детишек.

– Ныне тут другие люди живут, – молвила Янина, поглядывая на окна второго этажа, из которых торчали длинные палки с навешанным на них свежепостиранным бельем. – Я уже не раз приходила сюда, хотела повидаться с детишками Иосифа. Привязалась я к ним. – Янина подавила печальный вздох. – Но мне сказали, что родня Иосифа продала этот дом, а детей его разобрали дядья и тетки.

Во время этой долгой прогулки Настасья поведала Янине о своих злоключениях сначала в доме эмира Бетсабулы, затем в ханском гареме. Рассказала Настасья и о том, как ей удалось узнать про намерение Мамая двинуть татарские полчища на Русь.

Настасья была в ярком богатом наряде, с серебряными и жемчужными украшениями на руках и шее, с роскошными подвесками на челе. Встречные прохожие почтительно уступали ей дорогу, принимая за знатную госпожу, вышедшую в город в сопровождении служанки. Янина была одета в обычное длинное платье из побеленного льна с короткими рукавами и неброской вышивкой у ворота, в таких здесь ходили многие простолюдинки. Украшений на Янине не было никаких.

Подруги вышли к стене из желтого кирпича, отделяющей собственно Сарай от предместья. Они уселись в тени на обрубке толстого бревна, чтобы дать отдых ногам.

– Я поражена ничтожности и никчемности хана, а ведь ему служат тысячи людей, от его имени с населения собирают налоги, вершат суд, назначают чиновников, – делилась Настасья своими впечатлениями от пережитого. – Ближайшее окружение хана только делает вид, что трепещет перед ним. На деле же евнухи, лекари и дворцовые эмиры относятся к хану, как к избалованному дитяте. Хан и не задумывается о государственных делах, все его дни проходят в капризах, развлечениях и пьянстве. Я думала, Мамай, в отличие от Мухаммед-Булака, силен и красив, а увидев его, жутко разочаровалась. Этот маленький тощенький желтолицый уродец с кривыми зубами повелевает Золотой Ордой и собирается выжечь русские города! Нельзя этого допустить, Янка!

Настасья вдруг закашлялась, словно подавившись чем-то. Наклонившись в сторону, она исторгла из себя обильную рвоту.

Янина внимательно посмотрела на подругу.

– Ты, часом, не беременна, милая? – тревожно спросила она.

– Беременна, – ответила Настасья, не глядя на Янину. – Я же говорила тебе при первой нашей встрече, что старший сын Бетсабулы балуется со мной в постели. Его баловство рано или поздно должно было этим закончиться. – Настасья недовольно передернула плечами. – Да, я сама виновата! Присушила к себе Исабека, вот он и потерял голову. Ему лет-то всего пятнадцать.