Джон Рид - Восставшая Мексика Страница 14

Дон Петронило чуть-чуть побледнел. Он подозвал Аполлинарио и велел запрягать мулов в карету.

– В случае, если нас разобьют, – спокойно сказал он, обращаясь к Хуану Валехо, – позови мою жену и поезжай вместе с ней и с Ридом в карете. За мной, Фернандо, Хуанито!

Сильвейра и Хуан Сантильянес пришпорили лошадей. Вскоре все трое скрылись из виду на дороге, ведущей к Пуэрте.

Теперь мы уже ясно видели неприятеля: сотни маленьких черных фигур на лошадях пробирались по зарослям чапарраля. Пустыня, казалось, кишела ими. До нас доносились злобные крики. Над головой просвистела пуля на излете, за ней другая, затем третья – далеко не на излете, и наконец уже целый рой их яростно жужжал в воздухе. Кляк! Кляк! Кляк! – щелкали пули о глиняную стену. Пеоны и женщины метались из хижины в хижину, потеряв голову от ужаса. Мимо проскакал наш кавалерист, крича, что все потеряно… его закопченное пороховым дымом лицо было искажено яростью и ужасом…

Аполлинарио торопливо привел мулов и начал запрягать их в карету. Руки его дрожали. Он уронил постромки, схватил их, опять уронил. Его била дрожь. Внезапно он бросил упряжь и со всех ног пустился бежать. Мы с Хуаном ринулись к карете. И в ту же минуту случайная пуля задела плечо головного мула. И без того испуганные животные рванулись в сторону. Дышло кареты лопнуло с таким треском, словно выстрелили из винтовки. Мулы как бешеные помчались по пустыне.

И тут мимо нас, охваченные дикой паникой, в полном беспорядке пронеслись кавалеристы, беспощадно нахлестывая напуганных лошадей. Они миновали нас не останавливаясь, не замечая, все в крови, в поту, в грязи. Дон Томас, Пабло Арриола, а потом мальчишка Хиль Томас, – его лошадь зашаталась и упала мертвой рядом с нами. Кругом нас в стену впивались бесчисленные пули.

– Бежим, бежим, мистер! – кричал Хуан. – Скорей, не отставай!

И мы пустились бежать. Когда я, задыхаясь, поднялся на противоположный склон оврага, я оглянулся. Хиль Томас бежал за мной по пятам, закутавшись в черно-красное клетчатое серапе. Вдали на коне показался дон Петронило, стрелявший через плечо; рядом с ним скакал Хуан Сантильянес, а впереди, припав к шее лошади, – Фернандо Сильвейра. Повсюду вокруг асиенды скакали, стреляли и кричали всадники, и, насколько хватал глаз, ими были усеяны все окрестные холмы.

Глава XI

Бегство мистера

Хуан Валехо бежал уже далеко впереди, не выпуская винтовки из рук. Я закричал, чтобы он свернул в сторону от дороги, и он повиновался, не оглянувшись. Я побежал вслед за ним по прямой тропинке, которая вела через пустыню в горы. Пустыня здесь была голая, как бильярдный стол. Нас могли увидеть на много миль кругом. Мой фотоаппарат запутался у меня между ног. Я бросил его. Пальто тяжелым грузом давило плечи. Я стряхнул его на землю. Мы видели, что compañeros мчатся как безумные по пороге в Санто-Доминго. Впереди них неожиданно вынырнула группа всадников – отряд, заходивший с юга. Опять завязалась перестрелка, преследователи и преследуемые скрылись за небольшим холмом. Слава богу, тропинка увела нас уже далеко от дороги.

Я бежал, бежал, бежал и бежал, пока хватало сил бежать. Потом шел несколько метров шагом и снова бежал. Я уже не дышал, а хрипел. Страшные судороги сводили мои ноги. Теперь кругом попадались кусты чапарраля и западные горы были совсем близко. Но с востока вся тропинка была еще на виду. Хуан Валехо, опередивший меня на полмили, был уже у подножия гор. Я видел, как он стал подниматься на холм. Внезапно за ним погнались три вооруженных всадника. Он оглянулся вокруг, швырнул винтовку в кусты и бросился бежать во всю прыть. Всадники открыли по нему огонь, но вдруг остановились и начали искать винтовку. Он скрылся за вершиной холма, а вслед за ним скрылись и всадники.

Я снова побежал. Мне вдруг захотелось узнать, который час. Я был не особенно испуган. Все происходившее казалось нереальным, словно страница из книги Ричарда Хардинга Дэвиса.[55] В голове вертелась мысль: «Ну, во всяком случае, это что-то новое. Будет о чем писать».

И вдруг сзади послышались крики и топот копыт. Примерно в ста ярдах за мной бежал маленький Хиль Томас, концы его пестрого серапе развевались в воздухе. А в ста ярдах за ним мчались верхом два негра с винтовками в руках. Они выстрелили. Хиль Томас повернул ко мне бронзовое, искаженное ужасом лицо и продолжал бежать. Опять раздались выстрелы. З-з-з-з-с – просвистела пуля над моей головой. Мальчик зашатался, остановился, закружился на месте и затем кубарем покатился в кусты. Всадники бросились за ним. Я увидел, как первая лошадь ударила его копытом. Colorados, подняв лошадей на дыбы, расстреливали лежащее на земле тело…

Я бросился в кусты, взобрался на холм, зацепился за корень мескита, упал, покатился по песчаному склону и очутился в неглубоком овраге, заросшем кустами мескита. Не успел я пошевелиться, как colorados появились на склоне холма.

– Вот он! Вот он! – закричали они и, вонзив шпоры в бока лошадей, перелетели через овраг всего в десяти шагах от меня и помчались по пустыне. А я вдруг заснул.

Я спал, должно быть, совсем недолго, потому что, когда проснулся, солнце было примерно на том же месте, а на западе, по направлению к Санто-Доминго, все еще изредка слышались выстрелы. Сквозь густые ветви кустов я глядел в раскаленное небо. Над головой у меня медленно кружился огромный гриф, недоумевая, мертв я или нет. Шагах в двадцати от меня босоногий индеец, с винтовкой в руках, неподвижно сидел на коне. Он посмотрел на грифа, затем устремил взгляд вдаль. Я затаил дыхание. Я не мог определить, из наших он или нет. Постояв минуту на месте, он медленно въехал на северный склон холма и исчез.

Я подождал еще с полчаса, потом стал ползком выбираться из оврага. В направлении асиенды все еще слышались выстрелы. Как я потом узнал, colorados на всякий случай стреляли в мертвецов. Но сам я видеть этого, конечно, не мог.

Небольшая долина, в которой я теперь находился, простиралась с востока на запад. Я направился на запад, к горам. Но я все еще был недалеко от роковой тропинки. Пригнувшись и не оглядываясь, я стал быстро взбираться на холм. За этим холмом лежал другой, повыше, а дальше – третий. Быстро пробегая вершины, проходя шагом ложбины, я держал путь на северо-запад, к горам, которые все приближались и приближались. Теперь кругом царила тишина. Солнце жгло нещадно, и длинные гряды унылых холмов дрожали в жарком мареве. Высокий чапарраль рвал на мне одежду и царапал лицо. Под ногами у меня были кактусы, столетники и убийственные espadas, длинные крепкие колючки которых пробивали ботинки, раздирая ноги в кровь, а под ними был песок и острые камни. Идти было невыносимо трудно. Огромные, застывшие в неподвижном воздухе силуэты испанского штыка, издали удивительно похожие на людские фигуры, четко вырисовывались на фоне неба. Я устало остановился среди них, когда поднялся на высокий холм, и оглянулся. Асиенда была уже так далеко, что казалась белым пятном в необъятных просторах пустыни. Тонкая полоска пыли двигалась от нее в сторону Пуэрты – colorados увозили своих убитых в Мапими.

И вдруг мое сердце бешено забилось. По долине тихо пробирался человек. На одной руке у него висело зеленое серапе, а голова была обвязана носовым платком, пропитанным запекшейся кровью. Espadas изодрали его босые ступни. Неожиданно заметив меня, он замер на месте, а потом поманил к себе пальцем. Я подошел к нему. Не говоря ни слова, он пошел обратно, я последовал за ним. Пройдя ярдов сто, он остановился и обернулся ко мне. На песке, задрав кверху закоченевшие ноги, лежала убитая лошадь, а возле нее – человек с распоротым ножом или саблей животом, вероятно Colorado, так как в его патронташе было еще много патронов. Человек с зеленым серапе вытащил из-за пояса кинжал, весь в крови, стал на колени и начал копать яму между espadas. А я стал таскать камни. Из ветки мескита мы сделали крест и похоронили убитого.

– Ты куда, compañero? – спросил я.

– В горы, – ответил он. – А ты?

Я указал на север, где, по моим расчетам, находилось ранчо старого Терека.

– Пелайо – вон там, отсюда милях в двенадцати.

– А что такое Пелайо?

– Асиенда… Я думаю, там есть наши…

Мы попрощались и разошлись.

Много часов шел я, быстро пробегая через холмы, лавируя между беспощадными espadas, спускаясь и поднимаясь по крутым берегам высохших речек. Нигде не попадалось ни капли воды. Я давно уже ничего не ел и не пил. Было невыносимо жарко.

Часам к одиннадцати я обогнул горный отрог и увидел вдали небольшое серое пятно – то было ранчо Брукилья. Здесь проходила широкая дорога, пустыня была ровная и открытая. В миле от меня виднелась маленькая фигурка всадника. Мне показалось, что всадник заметил меня, – он остановился и долго смотрел в мою сторону. Я замер па месте. Скоро он поехал дальше, становясь все меньше и меньше, и наконец превратился в облачко пыли. На целью мили вокруг не было больше никаких признаков жизни. Я пригнулся и побежал по обочине дороги, чтобы не поднимать пыли. Примерно в миле на западе находилась Брукилья, скрытая рощицей гигантских деревьев аламо, окаймляющей берег ручья. Еще издали я заметил красное пятно на вершине небольшого холмика; подойдя ближе, я увидел, что это был старик Терека, глядевший на восток. Заметив меня, он побежал мне навстречу, ломая руки.