Сергей Плеханов - Святослав — первый русский император Страница 14

– Да будет благословен твой путь, властелин. Клянусь волосом Магомета, ты не пожалеешь, если поведешь дружину в ту землю, и воины твои будут превозносить тебя. Нет по всем этим местам от моря Хазарского до моря Русского народа более изысканной наружности, с более чистыми лицами, нет более красивых мужчин и более прекрасных женщин, более стройных, более тонких в поясе, с более плавной линией бедер и ягодиц. Наедине их женщины, как описывают, отличаются сладостностью…

Слышавшие толмача дружинники радостно загалдели, но тут же умолкли под изучающим взглядом князя. Но по войску пошел слух о благах, которые ждут его в касожской земле.

И вот теперь, когда перевалив через отроги Кавказа, полки выстроились в виду утонувших в садах селений, тянувшихся одно за одним по широкой долине, Святослав обратился к дружине с предупреждением о том, что племя касогов верит в огонь и поклоняется многим богам, что жить ему в соседстве с русскими владениями еще долгие века, посему разорять эту землю и обижать ее обитателей непредусмотрительно. Если вожди касогов выведут воинов на битву, будет сеча, но и в этом случае не месть побежденным, а разумная дань будет наградой русам.

О том, что касоги – соседи Тмуторокани, присоединенной к русским владениям еще Игорем, впервые рассказал Святославу Свенельд, бывший в пору первого похода русов в эти края совсем молодым дружинником. Первый удар был нанесен по их владениям на побережье Русского моря. Войско Игоря перешло на ладьях пролив между Херсонским полуостровом и Корсунской страной, где и был заложен княжий город. При подписании договора с империей эта земля была признана русским владением. Святославу было тогда три года от роду, но и он запомнил первый обоз с рыбой и хлебом, пришедший по земле из Тмуторокани в Вышгород, княжеский замок под Киевом. Огромные мороженые осетры, распиленные на толстые поленья белуги, глядящие из-под рогож длинноносые стерлядки, золотящееся по всему двору просыпанное зерно, какого на Днепре никогда не видывали – крупное, тяжелое, прозрачно-блестящее, как янтарь. Появились тогда на улицах и высокие русоволосые люди с орлиными носами – возчики-касоги.

Теперь вот настало время докончить дело отца. Игорь погиб, и Тмуторокань захирела, обложенная кочевниками. Бывали годы, когда оттуда не прорывался ни один корабль, ибо пройдя по морю до Днепра, караваны попадали в руки печенегов, стороживших пороги. А пробиться к Киеву по суше и помыслить никто не мог – малочисленное войско могло еще кое-как отсидеться за городскими стенами, но пойти с обозами через степь ему было не по силам. Если Святославу удастся сделать своими данниками не только алан, но и касогов, Тмуторокань будет той твердыней в тылу печенегов и ромеев Херсона, которая сможет оттянуть на себя их силы в случае большой войны с империей. Если же касоги не будут побеждены, они сами станут угрожать русским владениям.

Но до битвы дело не дошло. Когда войско Святослава и касожская конница выстроились друг против друга, князья касогов прислали стариков к русскому князю.

Святослав выслушал их, сидя на расстеленной кошме. Седобородые послы предложили поступить по их старому обычаю, чтобы не губить дружины: пусть сразятся или князья или два самых сильных богатыря. Чей богатырь одолеет, той стороне и платить дань. Видно, не очень-то надеялись касоги на свое войско. Святослав согласился и тоже не прогадал: вызвавшийся на противоборство молодец недолго возился с касожским витязем, изловчившись, бросил его спиной на землю с такой силой, что противник еле уполз в свой стан.

Поскольку до войны не дошло, дружина Святослава ненадолго задержалась в землях касогов. Кое-кто из дружинников ворчал, что князь не дал людям как следует отдохнуть, и даже посмотреть на касожских красавиц не привелось – при подходе войска к любому селению весь женский пол куда-то прятался, а из-за глинобитных стен торчали только настороженные бородатые лица.

Тмуторокань встретила русскую дружину картинами полного запустения. Вся местность вокруг города выглядела заброшенной. Только кое-где кустились жалкие огороды, да одинокие одичавшие яблони оживляли холмистую полосу земли, сжатую с двух сторон морем. Оплывший кое-где земляной вал скрывал от глаз беспорядочно построенный городишко. Полуземлянки с дерновыми крышами лепились вокруг облупившегося длинного строения, именуемого местными жителями не иначе как дворец. Обитавший в нем начальник отряда вышел встречать князя в измызганном хазарском халате, подпоясанном касожским пояском с серебряными бляшками, в греческой скуфье на нечесаных длинных космах. Стоптанные сафьяновые сапоги неизвестно какого происхождения и кривая печенежская сабля дополняли этот наряд.

Святослав выслушал доклад тмутороканского властелина сидя в седле, затем легко спрыгнул на землю и, бросив поводья гридню, вошел во дворец. В нос князю ударил запах прокисших овчин, смешанный с едким духом перебродившего кумыса и чего-то еще невыразимо тошнотворного. Тучи мух наполняли воздух тревожным гудением.

Осмотрев предложенные ему покои, устланные пыльными коврами, Святослав молча направился к выходу и приказал дружинникам разбить шатер за городской стеной. Получив заверения в преданности местных жителей Перуну, Даждьбогу и Сварогу, князь велел волхвам подготовиться к жертвоприношению: он решил отблагодарить богов за счастливое возвращение в русские владения. Затем, повернувшись к патлатому начальнику отряда, князь спросил, приносят ли тмутороканцы жертвы только славянским богам или переняли от окрестных племен также их верования. При этом Святослав неодобрительно смерил взглядом долгополый халат обитателя дворца.

Гостеприимный начальник отряда не знал, как услужить великому князю. Призвав местного волхва, коренастого детину в кожаной долгополой рубахе и ожерелье из волчьих зубов, он осведомился о состоянии святилища, явно желая показать Святославу свою распорядительность. Жрец заученно произнес:

– Как ты и велел, все готово. Огонь священный негасимый пред болваном возносится яко моление вседневное. Петухи наилучшие от людей взяты…

– Не гоже богов за такой поход петухами ублажать, – усмехнувшись, сказал князь. – Белого коня трехлетка Перуну закласть велю. Веди на капище.

Детина помчался вперед, бренча волчьими зубами и нашитыми по подолу колокольчиками. Следом за ним двинулись волхвы, прибывшие с войском. Один вел под уздцы белого как молоко жеребца с черной звездочкой во лбу, другой тащил упиравшегося козла, также белого, третий подгонял белого барана.

Святослав много слышал о знаменитом тмутороканском болване – так именовали изваяние божества, которому издревле поклонялись в этих местах. Говорили, что оно весьма могущественно и благосклонно к людям, не скупящимся на жертвоприношения. Теперь он с удивлением смотрел на этого идола, совсем не похожего на тех, что стояли в Киеве. Высеченный из мрамора мускулистый бородач в накинутой на плечи шкуре какого-то зверя и с огромной дубиной в руке во всем походил на обыкновенного человека – ничего в нем не было божественного. Перун на киевском капище, высеченный из дубового кряжа, был страшен и величав, его стеклянные глаза яростно пригвождали всякого немым вопросом: что несешь в жертву? А этот, человекоподобный, смотрел невидящим взглядом поверх негасимого огня куда-то в никуда. Вокруг него торчали из земли другие болваны – каменная баба, подобная тем, что во множестве попадались Святославу в степях, глиняный кувшин с нарисованным косоглазым ликом, маленькие палочки с навершиями в виде человечьих головок. Нет, не для них привел сюда Святослав благородного жеребца, не им пожертвует козла и барана священной масти. Он распорядился доставить на капище походные изображения божеств и, когда резные статуи выстроились вокруг огня, велел начать жертвоприношение…

Святослав остановился на угловой башне. Отсюда виден был и весь город, лежащий внизу, и весь ромейский лагерь, полукольцом охвативший Доростол. Как много огней на греческой стороне, как мало их у русов! Хорошо если треть дружины осталась с ним. Неразумно было разбросать войско по многим крепостям. Недальновидно понадеялся он на венгров и печенегов. Да и решимость болгар противостоять ромеям, их преданность старым богам он тоже переоценил. Это урок – и ему, и другим князьям русским: можно надеяться только на своих, никто не спасет в тяжелый час, кроме собственной дружины. А уж на греков и подавно не полагайся. Как поздно разгадал он Калокирову игру: если бы знать сразу, что прохвост задумает использовать его для завоевания трона, он бы повел эту войну совсем иначе.

Когда Калокир появился в Киеве с мешками золота и льстивыми словами на языке, у Святослава не было сомнений в том, что император хотел бы загрести жар его руками. Но это настолько совпадало с замыслами самого князя, настолько облегчало его намерение создать новую столицу в низовьях Дуная, что он не скрыл своей радости по поводу предложений патрикия о начале войны с Болгарией. Но, как теперь выясняется, здесь была еще одна подоплека – на деньги императора честолюбивый грек хотел купить силу, способную вознести его на вершину власти.