Виктор Поротников - Добрыня Никитич. За Землю Русскую! Страница 14

Отвечая на расспросы Торы, Добрыня откровенно признался ей, с какой целью он примкнул к Стюрбьерну Старки. Проницательный Добрыня сразу почувствовал, что Тора прониклась к нему глубокой и искренней симпатией. В основе этой симпатии лежало то, что Добрыня приглянулся Торе не просто как занимательный собеседник, но как весьма привлекательный мужчина. Добрыня уже знал, что властная Тора имеет довольно сильное влияние на своего супруга, поэтому он приложил все усилия, чтобы расположить к себе эту красивую датчанку. Пусть Тора не присутствует на военных советах, однако ее слово имеет вес и часто бывает решающим при принятии того или иного решения Стюрбьерном Старки.

Угощаясь вареным лососем, предложенным ему Торой, Добрыня то и дело отрывался от еды, поднимал голову и прислушивался к грозному шуму, долетавшему до мыса из глубины залива. Где-то там, у далеких береговых скал, сошлись лоб в лоб два флота; оттуда неслись крики сражающихся воинов, рев боевых рогов и металлический лязг сталкивающихся в сече мечей и топоров. Гул сражения усиливался эхом, которое взлетало ввысь, отражаемое скалистыми утесами.

«Кто же там одолевает? – мысленно терзался Добрыня. – Полки Стюрбьерна Старки или рать Эрика Сегерселя? Похоже, застать врасплох своего дядю Стюрбьерну Старки не удалось!»

С тем же беспокойством на лице замирала над деревянной тарелкой с горячей дымящейся лососиной и Тора. Ее взгляд то и дело приковывался к искрящейся на солнце водной глади залива Лег, уходившей к лесистым горным вершинам, обозначившим береговую твердь. Притихли и дети Торы. Сидя у костра, Буи и Алова не столько потрошили ловкими пальцами вареную лососину, сколько вглядывались вдаль, прикрывая ладошкой глаза от слепящего солнца.

Внезапно остроглазый Буи громко вскрикнул и указал рукой на кромку горизонта, откуда доносились звуки морского сражения. Добрыня и Тора одновременно посмотрели туда же.

Вдалеке, на искрящейся голубой глади залива, показались темными точками корабли. Их было много, они стремительно приближались, вырастая на глазах. Суда шли на веслах без всякого порядка, держа курс к выходу из залива Лег. Вскоре стало понятно, что это спасается бегством разбитая флотилия Стюрбьерна Старки. Телохранители Торы опознали некоторые корабли по окраске бортов и по носовым украшениям. К тому же среди этих драккаров выделялся огромный корабль супруга Торы. «Дымчатый Змей» не шел, а летел по волнам, обгоняя прочие корабли.

Оставив еду, Тора и Добрыня бегом устремились к небольшой бухте, где намеревался причалить к берегу «Дымчатый Змей», судя по маневрам его кормчего.

О том, что «Дымчатый Змей» побывал в самом пекле сражения, можно было заключить по множеству стрел и дротиков, которыми были утыканы его борта, а также носовая драконья голова. Огромный драккар с жестким скребущим звуком вполз своим изогнутым форштевнем на песчаную отмель и замер, словно дельфин, измученный долгим плаванием. С борта корабля стали прыгать на мелководье, поднимая фонтаны брызг, дружинники Стюрбьерна Старки. Многие из них были изранены, некоторые были забрызганы кровью врагов, павших от их рук. На лицах у воинов помимо усталости лежала печать горькой досады, ведь им пришлось постыдно уносить ноги от ратников Эрика Сегерселя.

Стюрбьерн Старки сошел с корабля на берег одним из последних. Он был в кольчуге, но без шлема. Его растрепанные волосы прилипли к вспотевшему лбу, на щеке у него виднелся глубокий кровоточащий разрез от подбородка до уха. Кровь из этой раны залила левую сторону бороды и шею Стюрбьерна.

– Как это случилось? – воскликнула Тора, подскочив к мужу. – Почто вас разбили? У твоего дяди было больше кораблей или он измыслил какую-то хитрость?

Сердито отмахнувшись от супруги, Стюрбьерн Старки лишь негромко выругался себе под нос.

– Грузитесь на суда, – повелел он телохранителям Торы, – мы уходим немедля к острову Ведде.

– Велики ли у тебя потери? – допытывалась у мужа настырная Тора.

– Четыре драккара потоплены и около пятнадцати судов захвачено воинами Эрика Сегерселя, кол ему под ребра! – рявкнул в ответ Стюрбьерн Старки. – Мой дядя навязал мне битву не на открытой воде, а в узких протоках между островами. Он раздробил мой флот и потому лишил мощи наш удар.

– Что ты намерен теперь делать? – Тора заглянула в злые глаза супруга.

– Разобью стан на острове Ведде, – сказал Стюрбьерн. – Может, мой дядюшка выведет свои корабли из залива в открытое море, тогда я опять нападу на него. Забирай детей и возвращайся на свой корабль. Живо!

– А ты куда собрался? – окликнула мужа Тора, увидев, что тот с решительным видом направился к тропе, ведущей на капище.

– Надо рассчитаться кое с кем! – злобно обронил Стюрбьерн Старки, не глядя на жену.

Следом за Стюрбьерном двинулись два его дружинника. Остальные воины с «Дымчатого Змея» остались на берегу бухты, смывая с себя кровь и перевязывая раны.

Добрыня, одолеваемый любопытством, тоже поспешил вслед за Стюрбьерном Старки, несмотря на то, что Тора попыталась было остановить его.

О Стюрбьерне Старки издавна ходила недобрая молва об его жестокости, вспыльчивости и непредсказуемости. Однако подтверждение этому Добрыня смог увидеть только сейчас. Увиденное потрясло Добрыню до глубины души.

Придя на капище, Стюрбьерн Старки направился прямиком к трем деревянным идолам, чьи губы и ощеренные зубы были смазаны свежей кровью недавних жертв.

– Что ты наделал, одноглазый мерин? Как ты посмел отвернуться от меня, не даровав мне победу?! – заорал Стюрбьерн, яростно потрясая кулаками перед единственным глазом истукана, изображавшего Одина. – Я зарезал самую красивую из своих рабынь и напоил тебя ее кровью, а ты не надоумил меня, как вернее действовать в битве. Ты не подал мне ни одного знака, мерзавец! Думаешь, я прощу тебе это? Не надейся, гнусный урод! Отныне я не пожертвую тебе даже дохлую крысу. Ты для меня, как вот этот плевок! – Стюрбьерн смачно плюнул в чашу с человеческой кровью. – Чего ты таращишься на меня, негодяй? Думаешь, я испугаюсь твоего гнева?

Одним пинком Стюрбьерн сшиб чашу с большого жертвенного камня, разлив кровь по утоптанной земле, другим пинком Стюрбьерн сбил чашу со второго жертвенного камня, забрызгав разлившейся собачьей кровью нижнюю часть истукана, изображавшего Тора.

– А на тебя мне и вовсе насрать! Понятно тебе, дуболом? – злобно выкрикнул Стюрбьерн Старки прямо в нахмуренное деревянное лицо бога Тора. – Я и без твоей помощи одолею всех своих врагов. Ты не получишь от меня ни капли крови, ни кусочка мяса, неблагодарная тварь! Грызи свой магический молот, когда проголодаешься, скотина. Отец твой – дерьмо, и ты такой же! Вы оба будете у меня навоз жрать и на большее не надейтесь! – орал Стюрбьерн Старки, грозя кулаком идолам Одина и Тора.

Видя, что бесноватый Стюрбьерн схватился за кинжал, собираясь изрезать им мрачные лики дубовых истуканов, два его дружинника поспешили вмешаться. Они силой потащили Стюрбьерна прочь с капища, держа его за руки и уговаривая не гневить богов, которые злопамятны не меньше людей.

Гневная брань в адрес богов продолжала сыпаться из Стюрбьерна Старки, как горох из порванного мешка. Упираясь, как необъезженный конь, Стюрбьерн пытался вырваться из рук своих гридней, которые силком тащили его по тропе по направлению к бухте. Один из воинов отнял у Стюрбьерна кинжал, которым он размахивал, и бросил его на землю. Идущий за ними следом Добрыня поднял кинжал и засунул его за голенище сапога.

Глава восьмая

Тора

Дерзкая выходка Стюрбьерна Старки, оскорбившего богов, можно сказать, прямо в лицо, очень скоро вышла ему боком. При подходе к острову Ведде на флотилию Стюрбьерна обрушился шторм, сопровождаемый грозой и дождем. Два корабля перевернулись кверху килем под напором огромных волн и затонули, еще три драккара волнами выбросило на прибрежные камни. Остальные суда сумели благополучно укрыться в бухте Квислебю, на берегу которой стояло рыбачье селение с одноименным названием.

Однако едва корабли встали на якорь, как в мачту одного из них ударила молния. Мачта вспыхнула и загорелась голубоватым пламенем. Косые струи дождя быстро загасили огонь, не дав ему распространиться по всему судну. Люди на этом корабле сначала от страха попадали на палубу, затем гурьбой ринулись на берег, спеша укрыться под деревьями и корабельными навесами. Такие корабельные сараи местные жители называют наустами.

Драккар Стюрбьерна Старки стоял борт к борту с судном, пораженным молнией. С «Дымчатого Змея» на берег также убежала вся команда, поскольку всем казалось, что Тор-Громовержец метит с небес именно в корабль Стюрбьерна Старки. И если Тор один раз промахнулся, угодив молнией мимо «Дымчатого Змея», то второй раз грозный сын Одина уже не промахнется.

Толпившиеся на берегу воины кричали Стюрбьерну Старки, чтобы он поскорее убирался с палубы «Дымчатого Змея», иначе мстительный Тор испепелит его своей молнией. Но Стюрбьерн, никого не слушая, носился по судну от носа к корме и обратно, грозя небесам сверкающим узким мечом.