Алиса Плис - Гений Одного Дня Страница 14

              В вагон вбежал мальчишка подросткового возраста с улыбкой проныры и нахала.

 - Газеты! Газеты! Покупаем газеты! – мальчишка размахивал стопкой изданий, а весь ветер шёл на Гая, и ему от этого немного становилось легче. Он внимательно следил и за мальчишкой, и за Николасом.

               Пакетик был плотно зажат в кулаке, левая рука оказалась на столе, готовая к действию. Николас улыбнулся ещё шире, смотря на мальчишку, затем медленно достал монеты и отсыпал мальчишке в руку, после чего осторожно взял в руки газетёнку, обрадовавшись такому чудесному случаю прочитать что-нибудь. В этот момент, когда собеседник отсыпал деньги, Гай ловко высыпал порошок в чай, бумажку сунул в карман и принялся дальше пить чай, как ни в чём не бывало.

              Николас медленно стал пить чай, просматривая газету. Он что-то ещё говорил, но Гезенфорд уже не слышал слов, он ожидал действия препарата. «Лишь бы сработало». Через двадцать минут (Гай засёк по часам), Николас убрал стаканы обратно в чемодан, и, почувствовав сонливость отклонился назад. Минуты через две он заснул крепким непробудным сном.

              Гай ликовал! Он минут пять посидел на месте, затем встал с места, после чего подхватил чемодан в руки, заодно взял и газетёнку, решив прочесть где-нибудь, обыскал спящего, и после недолгих раздумий решил оставить ему паспорт – наверное, из жалости к человеку, первый раз попадающему в другой город  другой страны. Спокойной походкой Гай вышел из вагона и направился к Феликсу.

               Увидев в руках друга обещанное, Феликс ухмыльнулся, достал бумажник и принялся считать деньги. Сорок девять крон и 99 геллеров. Нет ничего обиднее. Чтобы как-то выпутаться, он тихо сказал присаживающемуся Гаю:

 - Мы сговаривались на целую сумму. По приезду в Прагу я накормлю тебя за свой счёт в самом дорогом ресторане. Идёт?

 -Идёт. Далеко едешь?

 -Хо, на другой конец города. Ничего, как-нибудь зайду к вам в компанию. Я-то знаю её место пребывания.

              Были ещё и другие разговоры, но память стёрла их все, не оставив ничего кроме приятного удовлетворения, полученного от них. Ближе к утру, Гай вышел из вагона на свежий воздух, и решив не смотреть в упор на прицеп, повернулся и стал наблюдать за пейзажем, где мелькали уже дома, столь знакомые сердцу. Пригород пока. Сладко зевнув, Гезенфорд погрузился в свои размышления по поводу работы, но тут заметил какого-то человека, ехавшего на велосипеде. Это его напугало – он узнал его!

 - Эй, Мориц! – крикнул во всю мощь Гай и помахал рукой. Это телеграфист из их компании спешил на работу. – Надькевич!

                Тот помахал рукой в ответ. Гай долго не размышлял, стоя здесь – поезд уносился всё дальше и дальше. Станция была уже далеко отсюда. Не, медлить нельзя. Лишь бы мышцы не подвели. Сдвинув кепку, Гай проворно соскочил с поезда, кубарем прокатился с маленького склона. Потом поднялся, как ни в чём не бывало, и отряхнул штаны.  Телеграфист опешил от только что увиденной сцены.

 - Ну, что подвезёшь до работы? – отказывать было явно невежливо, и Мориц согласился.

Глава пятая

                Николас несколько минут стоял на месте, не в силах поверить своим глазам. Воздух стал давить на грудь, удивление ещё долго не отпускало его. Он узнал бы этого человека из тысячи. По хитрой ухмылке и глазам, секущим абсолютно всё на свете, и этому лицу, которое, казалось бы, уже определяло вид деятельности. Да, это был тот самый интеллигент, который ехал с ним в поезде! Николас подошёл к человеку и спросил, стараясь подавить в себе все чувства, рвавшиеся наружу:

 - Вы – Гай фон Бельдорф?! Немецкий аристократ?!

 - Я -  Гай Гезенфорд, - выдавил улыбку человек, слегка приподняв козырёк кепки, что из-под  него выбились светлые, соломенного цвета волосы. – Удивлены?

                 У  Николаса отвисла от изумления челюсть, но Гай её в тот же миг закрыл одним лёгким касанием руки подбородка. Серб хотел дальше продолжать разговор, явно чувствуя, что на него с неба может свалиться то, о чём он подумать не мог и забыл. Но тут какая-то женщина прошла перед ними, остановилась возле Гая. Гезенфорд провёл её взглядом сытого крокодила, и взглянул зачем-то на свои часы.

 - Молодой человек, не подскажите,  сколько времени? – кокетливо похлопала ресницами она, чем вызвала ещё большее отвращение у Гезенфорда.

 - Ах, какая жалость! Кажется, у меня остановились часы, - всем видом Гай пытался показать разочарование. Улыбка дамы сменилась гневом, а губы превратились в выразительную точку на лице.

 -Хам! – крикнула она, после чего ушла, гордо передвигая ноги. Гай презрительно усмехнулся.

 - Какой актёр погибает… - сказал он явно про себя, после чего вспомнил про Николаса и обернулся к нему, сунув руки в карман. – Простите, на чём мы с вами остановились? Ах да, я думаю, вам представляться не надо, я вас прекрасно помню. Есть у меня к вам один небольшой разговорчик… Давайте отойдём куда-нибудь, люди мы знакомые друг другу, можно поговорить по душам подальше от посторонних глаз. Как вы насчёт того, чтобы поесть?

 - Вы решили заманить меня в очередную аферу? – подозрительно спросил Николас.

 - Ну, это ваше право, не хотите, не ешьте. Я и один прекрасно справлюсь с бутербродами и другой не менее вкусной едой. Сейчас присядем на лавочку, и я немного перекушу, если вы не против.

              Николас даже опешил от такой реакции на свои слова этого молодого человека. Гай улыбнулся самой безжалостной улыбкой, словно бы знал, что этот серб пребывает в голоде. Куча вопросов к этому человеку кружилась в голове у Николаса, он не знал с какого начать, а кроме того удивление, немного гнева, пересиленные любопытством. Гай был в том же костюме, в котором сидел и в поезде, но в некоторых местах он уже был испачкан, пусть не безнадёжно, но заметно и невооружённому взгляду. Николас последовал совету Гезенфорда и проследовал за ним в какой-то переулок – видно было, что этот авантюрист знает все дороги, и переулочки в Праге, как свои пять пальцев. Они присели на лавочку, после чего Гай достал из кармана в пакете несколько кусков хлеба, а из другого – масло сливочное, то самое, часть которого ушло впустую на скатерть.

                 У серба застучало в животе, когда Гай, словно издеваясь, медленно стал разворачивать пакет, потом так же медленно намазывать масло на хлеб. Он взглянул искоса на Николаса, отослал кусок себе в рот, и, жуя, спросил, стараясь делать это культурно:

 - Я смотрю, у вас какие-то вопросы ко мне. Не спешите. Задавайте все по порядку – мне так будет легче рассказывать и отвечать. Пища, видите ли, учёные доказали, снижает работоспособность, так что думаете вы – талант должен ходить голодным.

 - Хорошо, раз вы просите, - тихо сказал Николас, не сводя глаз с бутербродов, отсылаемых в рот. – Значит, вы мне соврали, представившись тогда в поезде? А чемодан – вы украли?

 - Хватит этих фамильярностей. Называйте меня на ты, - поморщился Гай, как от горького чая. – Нет, я тебе не соврал. Я сказал чистую правду. И сейчас сказал тебе правду по поводу имени. А ты сомневаешься? Я? Воровал чемодан? Да он сам соскочил ко мне в руки.

 - Вы… - после того, как Гай топнул ногой, Николас запнулся и вышел из забытья. – Почему ты хамишь мне? Или это просто у тебя такой несносный характер? Ты же можешь нравиться людям, если этого захочешь. Так, значит, чемодан у тебя? Значит, ты вор и мошенник?

 - Неужели так сложно догадаться? – закатил глаза Гай, как будто ему принесли под нос тухлую рыбину. – А что, он сейчас так необходим тебе? Я думал, что голодному человеку в первую очередь нужно насытить желудок, а потом уже вещи таскать… Да,  я вор и мошенник, а ещё я сотрудник влиятельной компании. Ну что, уже страшно? А cейчас я достану ножик, чтобы отрезать ещё хлеба и ты побежишь жаловаться в полицию?

 - За кражу вещей ещё никого не освобождали от ответственности…

 - Хе-хе, когда ты пойдёшь туда, просьба не жаловаться потом, почему тебя самого упрячут за решётку, - зачавкал Гай, отрезая ещё один ломтик хлеба.

 - Господи, поему ты такой несносный?! – начинал злиться Николас.

 - Потому что я – Гай Гезенфорд, и у меня нет настроения сегодня. Впрочем, это уже детали.

                Николасу уже расхотелось сидеть с этим человеком, делавшим всё, чтобы оттолкнуть его от себя. Причём  делавшим это особенным извращённым способом, и явно со смаком. Гай держать его не стал, а продолжал дальше поедать бутерброды. Разозлённый Николас поднялся с лавочки, порылся у себя в карманах и похолодел. Он не мог найти паспорта. Серб оглянулся вокруг, ещё раз прошёлся по карманам, но так и не нашёл искомого. Всё это время Гай наблюдал за ним с ехидством и любопытством. Николас обернулся к нему, злой от бессилия:

 - Жулик, куда ты дел мой паспорт?