Наталья Павлищева - Елена Прекрасная. Красота губит мир Страница 15

– Лучше скажи, чего тебе там понадобилось, а то вон двое захотели увести Персефону и теперь сидят у входа приклеенные задами…

– Тесей с Пирифоем, что ли? Так я как раз за ними. А что там за голоса? – кивнул в сторону входа в царство Аида Геракл.

– Сам не пойму, – пожал плечами Харон, – поют вроде…

– Греби быстрее…

Геракл, пришедший выручать героев, попавших в глупую ситуацию, обомлел, когда увидел, что творится перед входом в Подземное царство. Там действительно пели, причем все трое – Тесей, Пирифой и даже Аид – были попросту пьяны, а недавно полный огромный бурдюк теперь валялся в стороне.

Разлив остатки напитка еще из одного и старательно вытряхнув последние капли, Аид раздал чаши и поднял свою:

– За дружбу!

– Хоррошее пр…предлож-жение! – не сразу смог осилить слово Тесей. За дружбу пили уже третий день.

Они опустошили чаши, и Пирифой вдруг объявил:

– Щас спою!

– Ни-ни! – возмутился Аид. – Я сам, ты не умеешь, я сам!

– Ум… ик! Умею!

Стоило Пирифою запеть, как Аид бросился закрывать ему рот ладонями, потом махнул рукой и пообещал:

– Научу! Подвинься.

– Не могу.

– Почему?! Ты меня не уважаешь? Не хочешь подвинуться?

– Уважаю, – чуть подумав, заявил Пирифой, – но я приклеен.

Аид снова махнул рукой:

– А, хрен с тобой! Я рядом посижу!

Он действительно пристроился на ступеньку входа, обнял Пирифоя за плечи и начал выводить какую-то песню про девицу, что шла за водой, красиво качая бедрами… Немного погодя они орали уже в два голоса один другого хуже.

Тут Аид заметил героя:

– О, еще один! А пить больше нечего, – он развел руками, показывая на пустой бурдюк. – Опоздал! Ха, опоздал!

Пирифой присмотрелся к пришедшему и объяснил Аиду:

– Это Геракл.

Тот поморщился:

– Хрен с ним. Че надо-то?

– Я за ними пришел, – кивнул Геракл на приятелей.

Аид чуть подумал, потом замотал головой, крепче обнимая Пирифоя:

– Того забирай, этого не отдам! Я его петь учу!

– Это я тебя учу!

– Не, ты не можешь учить, ты… ты слов не знаешь… а я знаю! Вот слушай:

«…девка бедрами виляла-а… меня завлекала…»

От их голосов очнулся Тесей и не менее противно завел свое про потерянного в бою коня. Геракл едва сдержался, чтобы не закрыть уши руками.

В двери появилась Персефона, голова ее была перевязана. Геракл приветствовал богиню и поинтересовался:

– Чего это они?

– Третий день пьют и песни орут. Надоели уже! Забери хоть одного, потише будет.

Аид поднял голову на жену и громко объявил:

– Бабы – дуры! Все!

Обиженная Персефона ушла обратно.

Тесей был пьян мертвецки, а потому мало что понял даже тогда, когда часть его седалища осталась на камне. Геракл уносил на спине непривычно раненного друга, а сзади два голоса орали песню о красотке с красивыми бедрами…

Харон только покачал головой:

– Что же на земле творится, если люди там пьют каждый день?

Тесей, на мгновение раскрыв глаза, вдруг заявил:

– Разбавлять надо! Ик!

И снова заснул мертвецким сном до самого дома.

Геракл вынужден был устроить его на ночь в одной из пещер, тащить на себе это бесчувственное тело, от которого к тому же страшно разило перегаром, не слишком приятно, да и оторванный зад у приятеля кровоточил слишком сильно. Обработав рану, он присел на камень, с изумлением разглядывая Тесея. Герой Аттики выглядел не лучшим образом, и Геракл начал сомневаться, что это только из-за долгого сидения на камне, скорее от нескольких дней откровенного запоя. Где они вино-то взяли?

Придя в себя, Тесей первым делом поинтересовался, нет ли чего опохмелиться. Геракл сунул другу под нос чашу с разбавленным вином. Глядя, как тот морщится, расхохотался:

– Это тебе не с Аидом неразбавленное пить!

– А как я здесь оказался?

– Я притащил.

– А… оторвал как?

– С седалищем вместе.

– Ой… – застонал Тесей. – Слышь, Геракл, спасибо тебе, не то спился бы. Аид он, зараза, крепкий, пьет и не пьянеет.

Геракл вспомнил песню про девицу и ее бедра и усомнился. Тесей покачал головой:

– Это после целого бурдюка, а несколько чаш не берут.

– Где вы вино взяли?

– Сначала Аид у какой-то тени отобрал, а потом понравилось, отпустил одного погулять наверх с условием, чтобы тот два бурдюка принес… Столько неразбавленного вина за несколько дней… – Чуть помолчав, Тесей попросил: – Геракл, ты это… ты не говори, что мы сидели задницами приклеенные.

– Я скажу, что вы были к скале цепями прикованы. Сам не проболтайся.

Тесей только вздохнул.

– Куда мне теперь? Персефона сказала, что Елена замуж за Менелая вышла, а мать мою ее братья себе как рабыню забрали.

– Эфра у Елены служанкой, ей там неплохо. А мир велик, Тесей, найдется и тебе в нем место, зад залечишь, тогда и подумаешь.

В Арголиду прибыл Одиссей. До сезона, когда можно будет выходить в открытое море, еще оставалось время, и царь Итаки приехал в Спарту.

Одиссею всегда не сиделось дома, Пенелопа видела мужа довольно редко, иногда Менелай думал, что, может, поэтому она и верна рыжеволосому рассказчику? Хотя нет, Пенелопа просто из другого теста, чем Елена. Если бы Менелаю вздумалось годами мотаться по морям, наезжая домой изредка, то, пожалуй, всякий раз он заставал супругу с очередным дитем на руках, к которому сам не имел бы никакого отношения.

Рассказчиком Одиссей был отменным, его повествованиями заслушивались все, потому и любили, когда этот крепыш оказывался рядом. Правда, едва ли его обожали те, кого грабил сам Одиссей, но для всего Эгейского моря, и не только него, пиратство было столь привычным делом, что на грабителей даже не слишком и обижались. Не этот, так другой, не другой, так третий.

Менелай тоже обрадовался, предстояли долгие часы занимательных повествований приятеля.

Одиссей действительно очень многое поведал, царь Итаки не сидел подолгу дома, но не всякий, многое повидав, умел так занятно об этом рассказывать! Разве мало и без Одиссея было беспокойных людей, но почему-то именно его байками заслушивались, где бы он ни оказывался. Агамемнон смеялся, что Одиссей, пожалуй, смог бы уболтать даже Медузу горгону.

Самое занятное, что никто не замечал грани, за которой реальность в его рассказах плавно перетекала в его же выдумки. Только когда он начинал говорить о совсем уж небывалых вещах или событиях, слушатели понимали, что их давно обманывают! Но на этот обман почему-то никогда не обижались, сам Одиссей подозревал, что его рассказы куда больше любят именно за небывальщину, чем за настоящее, а потому беззастенчиво врал всякий раз, как приходилось открывать рот, повествуя о своих приключениях.

Он не догадывался, что пройдут годы и ему придется рассказывать о настоящих приключениях, которые далеко превзойдут все его выдумки.

Но пока он каждый вечер развлекал слушателей и развлекался при этом сам.

Вот-вот задует нужный ветер, и корабли снова отправятся в путь. На сей раз Одиссей поплывет с Агамемноном в Трою на свадьбу к царевичу Гектору. Как ни уговаривал царь Итаки и Менелая присоединиться, тот упорно отказывался. Позже Менелай не раз задумается, не зря ли отказался? Но сделанного не воротишь.

Они стояли на верхней террасе дворца, вглядываясь в даль, где за лесами плескалось море. Спарта от него недалеко, но и не близко. И все же у спартанского царя, как и у всех остальных, есть свой флот. Какой же ахейский царь без кораблей? Спросить почему, лишь усмехнутся, пожмут плечами, скажут, что ради торговли… Никто не ответит правду, что ради пиратства, грабежа. Да, торгуют, сами возят товары, но все больше попросту грабят, часто даже один другого. И никто не обижается, потому что сегодня ты, завтра тебя, а послезавтра снова неизвестно как повернет ветер…

Одиссей чуть нахмурился, заметив, как Елена внизу на скамье под деревом вовсю кокетничает с одним из гостей. Менелай смотрел на это совершенно спокойно.

– Как ты можешь не обращать внимания на то, что творит твоя жена?!

– А что ты предлагаешь, вызывать на поединок всякого, кому приглянется Елена или кто понравится ей самой? Либо я бы уже погиб, либо окрестности вокруг Спарты были усеяны трупами.

– Но ведь она наставляет тебе рога!

– Она не виновата, что Зевс наградил ее такой любвеобильностью, а Афродита подарила всеобщую мужскую любовь. Елена и сама не рада этому.

– Ну да, не рада! Скажешь тоже! Я бы попросту выгнал жену, узнав, что она завела любовника!

Менелай вдруг вздохнул:

– Я бы не выгнал, а отпустил, если б она сама знала, кого хочет.

Одиссей чуть покосился на друга, потом мысленно махнул рукой и возразил:

– Мне кажется, я знаю, кого она хочет…

– Агамемнона? Не-ет… разве только на месяц, не больше. Елена всегда хочет то, чего у нее нет. И Агамемнона тоже. Одно дело наставлять рога мне и Клитемнестре и совсем другое получить его в свое распоряжение надолго.