Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть Страница 15

— Мои воины захватили ворота, и из них выходят пленные.

Не поверив эмиру, но и не найдя, в чем его обвинить, Гуюк приказал:

— Воинов отведи от стен. Здесь станет хан Менгу.

Пока подходили монгольские тумены, из Киева вышло более пяти тысяч жителей. Ворота закрылись, а монгол встретили тучи стрел защитников города.

На восьмой день непрерывного штурма татары ворвались в город. Свыше суток защитники Киева сражались на улицах и площадях города, в домах и даже соборах. Последние защитники матери городов русских сражались в самом центре города у русской святыни Десятинной церкви. Не выдержав натиска, они заперлись в церкви. Татары подкатили пороки и разрушили толстые стены. Последние защитники города были погребены под ее развалинами.

Киев горел. Много защитников и горожан было взято в плен. Среди них был пленен и тысяцкий Дмитр. Он возглавлял оборону города, так как захвативший великокняжеский киевский стол Даниил Романович галицкий накануне нашествия татар ушел из Киева в Галич, оставив в качестве своего наместника тысяцкого Дмитра.

Князья юга Руси не на шутку встревожились. Они понимали, что Бату-хан не ограничится взятием Киева. Поэтому черниговский князь Михаил Всеволодович с сыном Ростиславом побежал в Польшу под крыло князя Конрада Мазовецкого, Даниил Романович галицкий, несмотря на то что имел многочисленную дружину, бежал с сыном Львом в Венгрию. Большое количество жителей Юго-Западной Руси, пытаясь найти спасение от татар, устремились в Венгрию и Мазовию.

После взятия Киева монголо-татары пошли по Волыни. Город Ладыжин, что на Буге, первым встал на их пути. Ладыжане стойко сражались с татарами, и те ничего не смогли сделать с защитниками города, хотя ежеминутно двенадцать пороков долбили стены города. И тогда татары пошли на хитрость: они уговорили жителей сдать город. Те согласились при условии сохранения им жизни. Но как только ворота отворились и татары вошли, обещания были забыты — все ладыжане были перебиты: не пощадили ни женщин, ни стариков, ни детей.

Один за другим пали Каменец, Владимир-Волынский, Галич. Только крепость Кременец татары не смогли осилить. Прекратив бесплодные попытки овладеть твердыней, они, оставив под стенами Кременца две тысячи воинов, пошли дальше на запад.

После Кременца армада хана Батыя разделилась: бо´льшая часть туменов осталась с великим ханом, меньшую Бату-хан поручил царевичам Орду и Байдару. С ними шли булгары во главе с эмиром Булгарии Гази Бараджем, а следовательно, и Роман Федорович, князь ошельский, был в том войске.

6

Зимой крестоносцы вошли в Новгородские земли. Они захватили часть чудских и водских племен. На Водской пятине крестоносцы спешно возвели крепость Копорье. Далее они пошли по Луге, захватывая и разоряя деревеньки и городки. Недолго продержался городок Ям-Тесово, а это в тридцати верстах от Новгорода Великого. Забили тревогу новгородские бояре. В который раз, смирив гордыню, они пошли на поклон к Ярославу Всеволодовичу — великому князю Владимирскому.

Ярослав выслушал новгородских бояр с вниманием. Но на просьбу дать Новгороду князя Александра ответил отказом:

— Не вы ли целовали крест и кричали Александру «Ты наш князь»? Не ваш ли епископ Спиридон, возложив руки на главу Александра, благословил его именем Господа нашего быть защитником Святой Софии, и он был им! Разве не он оборонил Новгородские земли от шведов? А вы? Что сделали вы? Вы указали ему на дверь! Да! Обидели вы князя Александра. Крепко обидели. Не могу я и не хочу неволить его.

— Помилосердствуй, батюшка, оборони. Загинем под тевтонами! — возопили бояре новгородские. — Ополченцы без дружины княжеской — что овцы неразумные. Не дай погибнуть земле Новгородской!

Ярослав Всеволодович, у которого к Великому Новгороду и новгородскому вече тоже накопилось обид немало, тем не менее решил помочь против крестоносцев.

— Дам я Новугороду своего сына Андрея с дружиной и воевод опытных ему в подспорье. Да не перечить ему! Он хотя и молод, да разумен не по летам.

Князь Андрей, еще не сев на княжеский стол и не приняв клятву на Ярославовых грамотах, был поставлен в затруднительное положение: от Яма подпирали крестоносцы, а с северо-запада полезли в новгородские пределы литовцы и эсты, почувствовав слабость Господина Великого Новгорода. Видя, что князь Андрей в растерянности и не принимает ответных мер, вече снарядило новое посольство во главе с епископом Спиридоном в Переяславль к князю Александру Невскому.

Переяславский огнищанин проводил бояр в большую светлую горницу, вдоль стен которой стояли лавки, а у противоположной от входа стены возвышалось кресло под висящей шкурой огромного бурого медведя, добытого князем Александром на охоте. Бояре чинно расселись по лавкам, епископ Спиридон остался стоять, опираясь на посох.

Перед выходом к новгородскому посольству князь зашел в светлицу к княгине Александре. Та, счастливая новой беременностью, светилась радостью. Упрежденная о приезде новгородских бояр и понимая, что согласие князя вернуться на новгородский стол сулит разлуку и страх за жизнь любимого, тем не менее напутствовала мужа словами:

— Будь великодушен в прощении. Не держи обиду на неразумных. Вон что вершат крестоносцы во Пскове — кровь стынет в жилах. Ты уж, любый мой, особо не жури посыльщиков. Они, поди, и сами не рады, что погнали тебя.

Александр не сказал ни слова, лишь прижал дорогое ему сердце к груди.

Когда князь вошел в горницу, где томились ожиданием новгородские бояре и сам глава Совета господ епископ Спиридон, все встали с лавок и согнули спины в поклоне. Лишь владыка не шелохнулся, стоял прямо, опирался на посох и, гордо вознеся голову, ждал, что князь подойдет под благословение. Но Александр, коротко кивнув, сел в кресло с высокой спинкой.

— С чем пожаловали, бояре? — громыхнул голосом переяславский князь.

Епископ Спиридон, раздосадованный поведением князя, стукнул посохом об пол и с укоризной в голосе начал:

— Нехорошо ты поступил, князь Александр. Оставил город без защиты: сам ушел и дружину увел!

— Не блажи, владыка, — перебил его князь. — Неужто ты запамятовал, что послужило причиной моего отъезда из Новугорода? Я могу напомнить.

— Не стоит ворошить старое, князь, — примирительно вошел в разговор боярин Фрол Игнатьевич. — Кто старое помянет — тому глаз вон.

— А кто забудет — тому оба долой! — с усмешкой добавил Александр. — Так с чем пришли-то?

— Ты и сам, поди, уже все понял, князь Александр, — уже спокойнее произнес епископ Спиридон. — Пришли звать тебя на княжеский стол.

— Никак припекло?

— Чего лукавить, припекло, князь. Крестоносцы в тридцати верстах от Новугорода, литовцы да эсты поганят на порубежье, жгут деревеньки и погосты.

— Так отец дал вам князя. Чем плох Андрей?

— Да всем хорош братец твой. Одно плохо — молод. Не сладить ему с тевтонами. А они совсем озверели: народ губят почем зря, перекрещивают, землю Псковскую меж собой поделили и замки ставят. Так что прости ты нас, князь, вины свои на твой суд принесли. Суди, только вернись в Новугород.

Александр был готов к такому разговору и потому решительно произнес:

— Коли Господин Великий Новгород челом бьет, вернусь на стол княжеский, но Совет господ мне выдаст изменщиков-бояр, кто супротив меня вече подбивал, а также всех тех, кого укажу.

Видимо, и бояре были готовы к подобному требованию, потому тут же согласились с условиями, выдвинутыми Александром.

В марте 1241 года князь Александр с дружиной въехал в Великий Новгород. Новгородцы встретили князя ликованием.

«Кто же кричал тогда «Долой князя!»? Радуются, словно дети малые, моему приходу…» — недоумевал Александр, проезжая по Ильине улице на Софийскую сторону.

В храме Святой Софии Премудрости Божией князь Александр на Ярославовых грамотах в очередной раз поклялся верой и правдой служить Господину Великому Новгороду, не нарушая привилегий новгородских бояр.

7

В январе 1241 года тумены Орду, разделившись, пошли на Люблин и Берстье и далее к Мариенбургу, в пределы Ливонского ордена.

Люблин пал, почти не сопротивляясь, та же участь постигла и Сандомир. Малопольские князья объединились и двинулись навстречу татарам. Под Турском состоялось сражение, закончившееся полным разгромом объединенных войск.

В марте татары переправились через Вислу и направились через Ленчицы к Кракову. Под Хмельницком польские войска под командованием воеводы Владимежа и сандомирского воеводы Паковлава попытались остановить татар, но потерпели поражение. Владимеж был убит.

28 марта татары штурмом взяли Краков. Накануне краковский князь Болеслав Стыдливый с матерью и домочадцами бежал в Венгрию, оставив город на растерзание врагу.