Шапи Казиев - Ахульго Страница 15

– Разве одно мешает другому?

– Вот и я ему говорю: у имама целых две жены!

– Если сын не слушает отца, как он будет мюридом имама?

– Слушает он, – оправдывался Курбан.

– Но если ты ему велишь – сразу женится! Он тебя знаешь, как уважает!

– Посмотрим, – улыбнулся имам.

– Пришли его ко мне.

Шамиль тронул коня, но Курбан шел рядом, продолжая говорить:

– Не гневись имам, но в Чиркате тебя дожидается столько важных людей! Начнутся хабары, дела, не до моего сына будет. Да и зачем отнимать время у великого имама? Ты скажи свое слово, а я ему передам.

– Тогда скажи, что женатый мюрид – хороший мюрид. А, братья? – обернулся он к своим спутникам.

– Правда, – улыбался Султанбек.

– Если мы не будем жениться, откуда возьмутся новые мюриды? – смеялся Юнус.

– Женатые дерутся лучше! – весело откликались остальные.

– И любят крепче, когда мужья долго дома не бывают!

– Когда жена рядом, даже пес злее кусается!

– Так и скажу, – радостно улыбался чабан.

– Имам велел жениться!

– Так и скажи, – кивнул Шамиль.

– А когда свадьбу играть? – спросил Юнус.

– Чем скорее, тем лучше.

– Имам сказал – значит, так и будет! – объявил Курбан.

– Все приходите!

– Нас слишком много, – покачал головой Шамиль.

– Вот и хорошо, – говорил Курбан, оглядываясь на мюридов.

– Баранов у меня хватит. Я же чабан как-никак.

– Придем, если будет на то воля Аллаха, – пообещал Шамиль.

Имам пришпорил коня и понесся вперед. Мюриды бросились его догонять.

А чабан принялся собирать отару, которая успела разбрестись по пригоркам.

– Ну-ка пошли домой! Котлы по вас плачут!

Глава 9

Уже вечерело, когда Шамиль увидел костры, расположенные в определенном порядке. Они горели неподалеку от моста через реку, за которой на нескольких уступах раскинулся аул Чирката, окруженный цветущими садами.

Вокруг костров отдыхало по нескольку десятков мюридов, а неподалеку паслись их кони. Шамиль был рад видеть столь организованные отряды, что для горцев было весьма необычно.

Приближаясь к лагерю, имам узнавал знамена своих наибов. Вот зеленое, с красной каймой, двухконечное знамя наиба Магомеда Ахбердилава из Хунзаха. Ученый и храбрый, добрый и сдержанный, он был правой рукой Шамиля. Ахбердилав был соратником первых имамов, и Шамиль мог положиться на него в самых трудных делах. Славу Ахбердилаву принесли не только его удачные походы, но и мудрое терпение, с которым он разрешал споры между селами, склоняя их к добрососедству и побуждая к борьбе с общими для всех притеснителями. Это он чуть не бросился на генерала Клюгенау, когда тот уговаривал Шамиля явиться в Тифлис просить императора о помиловании, а затем отвел руку Шамиля, когда тот хотел пожать руку протянутую генералом. Клюгенау вспылил, и Шамилю едва удалось разнять разгневанных противников.

А вон там, справа, красное с зелеными углами у древка, двухконечное знамя Ташава-хаджи Эндиреевского. Наиб своим знаменем очень гордился, потому что унаследовал его от первого имама Гази-Магомеда. Ташав тоже был весьма учен и титул хаджи носил по праву, совершив в молодости хадж в священную Мекку. Он дрался еще с Ермоловым, а затем и другими царскими генералами. Он был муллой древнего аула Эндирей, лежавшего на плоскости и подверженного опасностям куда больше, чем горные аулы. Тем не менее Ташав-хаджи вдохновенно утверждал шариат как лучший путь к спасению души каждого и всего народа. Действуя в Кумыкии и Чечне, он, когда возникала надобность, являлся к имаму со своим отрядом джигитов, собранных из разных народов. Неподалеку от Эндирея теперь стояла большая царская крепость Внезапная, Ташав был оттеснен в чеченские леса, но влияние его было по-прежнему велико.

Трепетало на ветру и двухконечное, украшенное цитатами из Корана, белое знамя наиба Сурхая из Коло. Он к тому же был кадием – шариатским судьей аула Ансалта. Сурхай умел воздвигать башни и строить крепости. Мюриды его явили чудеса храбрости, когда защищали Ашильту от Фезе. Так же, как и мюриды Али-бека Хунзахского, который был кадием в Ирганае.

Белое знамя Али-бека, тоже украшенное надписями, реяло неподалеку от знамени Сурхая. Они всегда старались держаться вместе. И вместе атаковали отряд отступавшего Фезе.

Наибы собрались вместе и двинулись навстречу имаму. Один поторопил коня, другой стегнул своего. Они ехали быстрей и быстрей, увлеченные горской страстью к состязаниям, и вот уже скакали во весь опор, соревнуясь в молодецкой удали и показывая силу своих коней.

Шамиль сделал знак остановиться, чтобы его мюриды могли насладиться скачкой.

– Ахбердилав придет первым, – предположил Султанбек.

– Сурхай! – говорил Юнус.

– Смотри, как коня гонит.

– И Ташав не отстанет, – сказал Шамиль.

– У него отличный конь из ханской конюшни.

Наибы уже мчались во весь опор, под гиканье и присвисты мюридов, но раньше других успел пожать руку Шамилю Али-бек.

Разгоряченные наибы кружили вокруг Шамиля, поздравляя с возвращением и сообщая ему о своих походах.

Ахбердилав со смехом рассказывал, как прогнал людей Хаджи-Мурада, своего земляка, из двух аулов, которые те пытались вернуть в покорность хунзахскому хану.

Али-бек считал, что нужно спешно укрепить Ирганай, на который, как он слышал, собирается напасть Хаджи-Мурад, который обид не прощает и непременно захочет отомстить.

Ташав сообщил, что в крепости у Эндирея было большое беспокойство. Верные люди дали ему знать, что в Черкесии умер какой-то важный генерал, и гарнизон привели в осадное положение. Но теперь все успокоилось, и даже снова открылись базары.

Сурхай рассказывал о своем походе в дальние аулы, где ему пришлось заниматься тем же, чем занимался и Шамиль, утверждая шариат и наказывая нечестивцев. И о том, что отправил несколько человек учиться пушкарному делу, как имам и велел. Эти люди направились в Мекку, чтобы совершить хадж. Но затем должны были разойтись по разным тамошним странам, ища знаний и учась тому, чего горцы еще не умели. Артиллерия была главным врагом горцев, и им нечего было ей противопоставить. Безнаказанные обстрелы аулов наносили большой урон и выводили горцев из себя. Порой им удавалось отбить пушку, но для того, чтобы правильно пользоваться орудием, нужны были и особые снаряды, и знания. Горские умельцы пробовали изготавливать пушки сами. Но дальше опытов дело не шло: самодельные пушки разрушались от первого же выстрела.

Подъезжая к лагерю мюридов, Шамиль спросил:

– Почему ваши люди здесь, а не в Чиркате?

Наибы переглянулись.

– Не хотели стеснять людей, – ответил Ахбердилав.

– Ты говоришь не все, – сказал Шамиль, почувствовал в его ответе некоторую неуверенность.

Проезжая мимо костров, Шамиль заметил, что пустые котлы лежат рядом с кострами, а едой даже не пахнет.

– Кое-кто считает, что в Чиркате и так много гостей, – сказал Сурхай.

– Они отказали вам в крове?! – не поверил Шамиль.

– В каждом стаде находится паршивая овца, – сказал Али-бек.

– Не думаю, что это чиркатинцы, но какие-то люди кричали, что разрушат мост, если мы решим войти в аул.

– Знаю я этих мунапиков-отступников, – сказал Юнус.

– Они давно нам вредят.

– Может, боятся, что их мост обрушится под копытами наших коней? – предположил Ташав.

– Тут что-то не так, – сказал Шамиль.

– Чиркатинцы – люди верные и надежные. Они приютили много людей и чтут законы гостеприимства.

Он гневно сжал губы и направился к мосту, велев наибам не отставать. Султанбек и Юнус тоже последовали за имамом.

Чиркатинский мост был построен из бревен, так же, как и другие мосты через горные реки. Мосты эти строились просто. Сначала в берега наклонно вбивалось по нескольку бревен, сверху вбивался другой ряд, который выступал уже дальше первого, а на основание наваливались тяжелые камни. Затем на выступавшие части бревен накладывали в ряд другие, привязывая их к первым виноградными лозами или веревками. Потом клали следующие ряды, пока концы бревен не сходились над рекой в виде арки. Концы связывались тем же способом и покрывались настилом, а вдоль моста приделывались перила. Мосты получались достаточно прочными. А при необходимости их можно было быстро разрушить или сжечь.

За Чиркатинским мостом стояло несколько человек, наблюдая за тем, что происходит в лагере мюридов. Завидев приближающегося Шамиля, они помчались в аул и укрылись в мечети.

Шамиль и его спутники миновали мост и начали подниматься к аулу, когда по нему уже разнеслась весть о прибытии имама.

– Шамиль вернулся! – летело от дома к дому.

Люди выходили навстречу имаму, поздравляя с благополучным прибытием. Но Шамиль был мрачен и холодно отвечал на приветствия.

Среди встречавших Шамиля были и его дети – семилетний Джамалуддин и трехлетний Гази-Магомед.