Нора Лофтс - Королева в услужении Страница 15

Не двигаясь, Одо лишь по-совиному таращил глаза, притворяясь, что не понимает южного, аквитанского диалекта французского языка, на котором говорил Раймонд. Возникла неловкая пауза. Тогда вмешался Людовик VII.

— С вашего позволения… — сказал он. — Мне спокойнее, когда рядом мой капеллан. Его память лучше моей, и я часто полагаюсь на нее.

— Как изволите, ваше величество. Тогда королева сядет слева от вас, между нами.

Людовика VII, очевидно, мало интересовало, где расположится Альенора; его взгляд проследовал к дальнему концу зала и остановился на вошедшей группе из четырех или пяти мужчин. Их кожа была не темнее, чем у европейцев, длительное время подвергавшихся воздействию солнца; одежда ничем не отличалась от одежды других гостей, и все-таки форма и черты лица, манера двигаться свидетельствовали об их восточном происхождении.

— Мой дорогой герцог, — обратился Людовик к Раймонду, — неужели союзники сарацин пользуются таким доверием, что вы приглашаете их к своему столу?

— О чем вы говорите? О, теперь понимаю. Это представители наиболее знатных семей Антиохии. Происходят от смешанных браков.

— Смешанных браков?

— Они сыновья христианских рыцарей, которые женились на сарацинских женщинах, — пояснил Раймонд на ухо королю, тактично понизив голос.

— Подобные вещи не следовало допускать, — заявил король твердо.

— Трудно воспрепятствовать, учитывая множество расселяющихся здесь молодых мужчин с Запада. И я должен отметить: эти пуллани, как их зовут здесь, самые ревностные христиане и стойкие приверженцы французских традиций. По правде сказать, они даже перебарщивают в своем усердии. С исключительной серьезностью относятся к рыцарскому кодексу чести и к рыцарским обязанностям. И если мы их не признаем и не станем с ними обходиться с нужной почтительностью, они могут сделаться — хотя бы в отместку — столь же ревностными сарацинами. Я всегда стараюсь быть внимательным к моим пуллани.

— Вижу, — ответил Людовик VII сухо.

В этот момент в Фонтанный зал вступили дамы, и общество заметно оживилось. В новых нарядах они выглядели, как пестрый рой ярких бабочек. В непривычных платьях, причем полученных совершенно неожиданно в подарок с соответствующими дорогими украшениями, дамы чувствовали естественное возбуждение, а потому были веселее и красивее, чем обычно. Их появление вызвало всеобщий вздох изумления и восхищенное бормотание среди собравшихся.

Сияющая королева в своем развевающемся бирюзовом платье и с огромным бриллиантом, сверкающим на шее, приблизилась, преклонила колено перед мужем, которого не видела с момента высадки в Антиохии четыре дня тому назад. Король очень учтиво приветствовал ее.

— Миледи, я надеюсь, вы в добром здравии, — проговорил король внешне почтительно и протянул руку, помогая ей подняться и занять место рядом с собой. При этом у него по лицу на мгновение скользнуло выражение удивления и обиды. Как только королева устроилась, он сказал: — Вы тоже оказались жертвой болезни, охватившей Антиох!

— Болезни, милорд? Я прекрасно себя чувствую.

— Я имею в виду любовь к восточным обычаям!

Сурово взглянув на ее платье, король резко отвернулся.

— Но, Луи, у нас нет ничего другого… Как вам известно, мы лишились даже того небольшого багажа, который захватили с собой. И мой дядя, герцог, неожиданно прислал нам эти наряды, чем очень нас обрадовал. Вы бы хотели, чтобы мы присутствовали на празднике в костюмах для верховой езды?

— Я не думаю, что христианским женщинам с Запада пристало испытывать радость, появляясь в обществе под личиной восточных гурий. Но это, как я уже сказал, один из симптомов тяжелой болезни. Вы четыре дня отдыхали, а я осматривал Антиохию… — От воспоминаний об увиденном потемнели его глаза, голос, всегда пронзительный, сделался совсем визгливым. Почти истеричным тоном он продолжал: — Я видел Антиохию! И если Эдесса хотя бы наполовину была так же порочна, как Антиохия, то нет ничего удивительного, что ею столь легко овладели неверные! Удивляться нужно лишь тому, что они до сих пор не захватили Антиохию!

Раймонд, сидевший по другую сторону Альеноры и слышавший каждое слово, произнесенное королем, положил ладонь на руку племянницы и, многозначительно и успокаивающе пожав, заметил:

— Ваше величество, промедление не улучшит качество готовых блюд…

Затем он подал знак нубийскому рабу, который с серебряным подносом преклонил колени перед королем. Но и после того, как тарелка короля наполнилась вкусными вещами, он продолжал брюзжать по поводу виденного в Антиохии. Его раздражала бессмысленная роскошь — ненужное расточительство денежных средств, которые следовало потратить на приобретение оружия и припасов для крестоносцев; необузданное стремление к земным наслаждениям, причем недостойный пример подавал прежде всего сам герцог; поразительное попустительство верующих христиан — невероятно, но факт: в христианском княжестве все еще действовали мусульманские мечети. Это Людовик VII видел собственными глазами — мечеть располагалась напротив христианской церкви! А рядом варварский храм, посвященный языческой богине Диане.

— Что касается мечетей, то это понятно, — проговорила Альенора, пытаясь успокоить короля. — Истинные последователи Магомета отказываются жить в городе, где нет мечетей. Мой отец столкнулся с той же проблемой в Бордо. Ему пришлось разрешить мавританским купцам из Испании построить себе мечеть, иначе он потерял бы с ними торговые связи.

— Типично по-аквитански, — пробормотал Одо. — Сперва удовольствие, потом торговля.

Людовик VII обратился к монаху, и Альенора, воспользовавшись этим, повернулась к Раймонду. Две пары продолговатых бирюзовых глаз, оттененных черными ресницами, посмотрели друг на друга понимающим взглядом.

— В последний раз я виделся с вами десять лет назад, — начал Раймонд спокойно. — За такой срок вкусы меняются. Вы по-прежнему любите охотиться? — Альенора кивнула. — Ну что ж, теперь, когда вы отдохнули, я приглашаю вас позабавиться. Мы поохотимся на газелей среди холмов и поупражняемся у озера с соколами. Затем по реке мы отправимся в глубь страны, и я покажу вам развалины огромного города, старого, как само время, — города, рядом с которым Антиохия выглядит подобно жалкой муравьиной куче… Там есть храм, Альенора, с пятьюдесятью четырьмя колоннами, покрытыми бирюзой и лазуритом, но никто не осмеливается коснуться драгоценных камней или их украсть, потому что развалины надежно охраняют призраки. О, как много можно показать вам! Если позволит время, я возьму вас в Ливан и мы взберемся на гору, откуда далеко-далеко, на другой стороне широкой долины, видна сияющая серебряная крыша дворца, где обитает дух гор…

— Но времени, к сожалению, не будет, — ответила, Альенора. — Насколько я поняла, весна — пора войн в Палестине. Как только отставшие отряды подтянутся из Саталии, начнется крестовый поход.

Веселость на лице Раймонда сменилась сосредоточенной деловитостью.

— Об этом я должен с вами поговорить, — сказал он. — Но не сейчас. Праздник в честь дорогих гостей — при всех его недостатках — нельзя считать подходящим временем для серьезных разговоров. Кроме того, уже приготовились выступать танцоры и акробаты…

Когда артисты заполнили дальний конец зала, король Франции поднялся и, вежливо извинившись перед хозяином, в сопровождении капеллана вышел.

— У него очень утомленный вид, — заметил Раймонд сочувственно. — Ему следовало бы, как я советовал, полежать, а не ездить по Антиохии и расстраиваться при виде неприятных его сердцу сцен.

У Раймонда в глазах мелькали озорные огоньки, но Альенора не откликнулась.

— Король никогда не жалеет себя, — сказала она холодно. — И ваш город в состоянии шокировать любого праведника, похожего характером на короля.

Не обращая внимания на содержащийся в словах Альеноры некоторый упрек, Раймонд спокойно продолжал:

— На мой взгляд, самое печальное в святости — это то, что она мешает радоваться жизни!

«Бог свидетель, — подумала Альенора, — это правда». Вслух же она сказала:

— Расскажите мне еще о духе гор.

И Раймонд принялся развлекать племянницу. Одновременно танцоры плели замысловатые рисунки танцев, акробаты без устали демонстрировали все новые трюки. Пир длился до раннего утра и с каждым часом становился все оживленнее.

Под конец Альенора сказала:

— Праздник доставил мне большое удовольствие. Я не чувствовала себя такой веселой уже… многие годы.

— А завтра мы поедем вместе на прогулку. Для вас у меня есть чистокровный арабский скакун, белой масти и быстрый как ветер.

— И во время поездки мы сможем поговорить о нашем серьезном деле.

— О да, если возникнет необходимость, — легко согласился Раймонд.