Арчибальд Кронин - Звезды смотрят вниз Страница 16

Х

К концу смены Дэвид отвёл своего пони в стойло и позаботился, чтобы ему было удобно.

Теперь наступило самое тяжёлое; он знал, что это будет ему тяжелее всего, но оказалось даже хуже, чем он ожидал. Он порывисто гладил шею пони. Дик, повернув длинную морду, казалось, глядел на Дэвида своими кроткими слепыми глазами, потом ткнулся носом в карман его куртки. Дэвид часто оставлял для него от своего завтрака кусочек хлеба или бисквит. Но сегодня Дика ждал необычайный сюрприз: Дэвид вытащил из кармана кусок сыра, — Дик попросту обожал сыр, — и стал медленно кормить пони. Отламывая маленькие кусочки и держа их на ладони, он старался продлить удовольствие и Дику и себе. Когда влажная, бархатистая морда касалась его ладони, у Дэвида клубок подкатывался к горлу. Он тихонько отёр руку об отворот куртки, в последний раз посмотрел на Дика и торопливо пошёл прочь.

Он шёл к шахте по главному откаточному штреку, мимо того места, где в прошлом году обвалившейся кровлей убило трёх человек: Хэрроуэра и двух братьев Престон — Нейля и Аллена. Дэвид видел, как их отрыли, изуродованных, сплющенных, с продавленной, окровавленной грудью, с набитыми грязью ртами. Он никогда не мог забыть этого случая. И, проходя мимо этого места, всегда замедлял шаг, упрямо желая доказать себе, что ему не страшно.

По дороге к нему присоединились Том Риди, брат его Джек, Нед Софтли, Огль, юный Ча Лиминг, сын Боксёра, Дэн Тисдэйль и другие. Они пришли к нижней площадке шахты, где целая толпа шахтёров ожидала своей очереди подняться наверх, терпеливая, несмотря на тесноту. Клеть поднимала только двенадцать человек зараз. Кроме «Парадиза», она обслуживала ещё два верхних этажа, «Глоб» и «Файв-Квотерс». Дэвида оттеснили от весело дурачившихся Тома Риди и Неда Софтли и прижали к «Скорбящему». «Скорбящий» уставился на него своими тёмными внимательными глазами.

— Ты, говорят, поступаешь в колледж, в Тайнкасле?

Дэвид утвердительно кивнул головой. И опять предстоящее событие показалось ему слишком необычным, чтобы быть действительностью. Должно быть, его немного утомили за последние полгода напряжённая работа по ночам, занятия с мистером Кэрмайклем, путешествие в Тайнкасл для сдачи экзаменов и затем радость, когда он узнал о результате их. Мучила его и молчаливая борьба из-за него между отцом и матерью: Роберт с страстным упорством хотел, чтобы Дэвид получил стипендию и бросил работу в шахте, а Марта — так же твёрдо решила, что он останется дома. Весть об успехе сына она приняла молча, без единого слова. Она даже не приготовила его вещи к отъезду; она не хотела принимать в этом никакого участия, нет, не хотела.

— Смотри, остерегайся Тайнкасла, мальчик, — сказал «Скорбящий». — Ты едешь в пустыню, где люди бродят во тьме среди бела дня, и в полдень, как среди ночи, ощупью ищут дороги. Вот возьми, — он сунул руку в карман на груди и достал оттуда тонкую, сложенную пополам и носившую следы пальцев брошюрку, сильно испачканную угольной пылью. — Здесь ты найдёшь хорошие советы. За этой книжкой я не раз коротал время в обеденные перерывы здесь в шахте.

Дэвид, покраснев, взял брошюрку. Она его не интересовала, но ему не хотелось обидеть «Скорбящего». Он смущённо перелистал её, — ничего другого ему не оставалось, — но в полутьме трудно было прочитать что-нибудь. Вдруг огонь в его лампочке вспыхнул ярче, и одна фраза бросилась ему в глаза: «Никакой слуга не может служить двум господам, и вы не можете служить и богу и маммоне».

«Скорбящий» не отводил от него пытливого взгляда. А за его плечом Том Риди шепнул лукаво:

— Чем это он наградил тебя?

Толпа вокруг зашевелилась. Клеть с грохотом опустилась вниз. Сзади кто-то крикнул:

— Полезайте все, ребята! Все полезайте!

Толпа хлынула вперёд. Началась обычная при посадке давка. Дэвид протиснулся внутрь вслед за остальными. Клеть, со свистом рассекая воздух, поднималась всё выше и выше, словно схваченная невидимой гигантской рукой. Навстречу лился дневной свет. Вот она остановилась, с лязгом поднялась перекладина, и люди сплошной, словно спаянной массой высыпали наружу, где ярко светило солнце.

Дэвид вместе с другими опустился по ступеням, прошёл через двор и занял место в ряду шахтёров, ожидавших получки у конторы. Был солнечный июльский день. Его безмятежная прелесть смягчала резкие контуры копра, столбов, вращающихся шкивов клети и даже дымящей вытяжной трубы. Чудесно в такой день уходить навсегда из шахты!

Стоявшие в очереди медленно подвигались вперёд. Дэвид видел, как его отец вышел из клети (он последним поднялся наверх) и встал в конце очереди. Потом он заметил, что в ворота въехал кабриолет из усадьбы. В появлении кабриолета хозяина не было ничего необычного: каждую субботу Ричард Баррас приезжал в контору в час получки, когда рабочие, выстроившись во дворе, ожидали своих конвертов с деньгами. Это превратилось в своего рода ритуал.

Экипаж сделал ловкий поворот, так что его жёлтые спицы засверкали на солнце, и остановился у конторы. Баррас сошёл, прямой и чопорный, и скрылся в главном подъезде. Бартлей, соскочив ещё раньше, возился с лошадью. Артур Баррас, втиснутый в кабриолет между двумя мужчинами, теперь остался в нём один.

Медленно подвигаясь вперёд, Дэвид издали рассматривал Артура, лениво размышляя о нём. Артур неизвестно почему, внушал ему непонятную симпатию: удивительно странное чувство, почти парадоксальное, потому что оно было похоже на жалость. А ему, Дэвиду, жалеть Артура было просто смешно, принимая во внимание условия жизни обоих. Между тем этот сидевший в экипаже тщедушный подросток с мягкими белокурыми волосами, которыми играл ветер, казался ему таким одиноким. Он вызывал покровительственное чувство. И у него был такой серьёзный вид. Эта серьёзная сосредоточенность его лица походила на печаль. Когда Дэвид вдруг открыл, что жалеет Артура Барраса, он чуть громко не засмеялся.

Наступила его очередь подойти к окошку. Он подошёл, взял конверт с получкой, выброшенной ему из окошка кассиром Петтитом. Потом побрёл, не торопясь к воротам, чтобы подождать там отца. Когда он дошёл до столбов и прислонился спиной к одному из них, по улице мимо него проходила Энни Мэйсер. Увидев Дэвида, она улыбнулась ему и остановилась. Она ничего не сказала. Энни редко заговаривала с кем-нибудь сама. Она просто остановилась и улыбнулась Дэвиду в знак дружбы. И ожидала, пока он заговорит с ней.

— Одна, совсем одна, Энни? — сказал он ласково. Энни Мэйсер ему нравилась, очень нравилась. Вполне понятно, что Сэм влюблён в неё. Она такая простая, свежая, уютная. В ней нет никакого чванства, она — такая, как есть. За Энни глупостей не водилось. Почему-то она напоминала Дэвиду живую серебристую сельдь. Но Энни была далеко не миниатюрна и не имела ни малейшего сходства с селёдкой. Это была рослая, ширококостая девушка одних лет с Дэви, с пышными бёдрами и красивой тугой грудью; на ней было синее шерстяное платье и грубые чулки ручной вязки. Энни сама вязала себе чулки. Она не прочитала за свою жизнь ни одной книги. Но чулок связала очень много.

— Я сегодня в последний раз здесь, Энни, — сказал Дэвид, заговорив с ней только для того, чтобы она не ушла. — Расстаюсь с «Нептуном» навсегда… с водой, грязью, пони, вагонетками и всем прочим.

Она терпеливо улыбнулась.

— И ничуть не жалко, — добавил он. — Уверяю тебя, ничуть.

Энни понимающе кивнула головой. Наступило молчание. Она оглядела улицу. Кивнула Дэвиду со своей обычной приветливостью и пошла дальше.

Довольный, ом смотрел ей вслед. И вдруг вспомнил, что Энни собственно не произнесла ни одного слова. Но, несмотря на это, каждая минутка, проведённая в её обществе, доставляла ему удовольствие. Такова уж была Энни Мэйсер!

Дэвид снова оглянулся, ища глазами отца: но Роберт был ещё далеко от окошка. Как Петтит копается сегодня! Дэвид снова прислонился к воротам, постукивая ногой о столб.

Вдруг он заметил, что и за ним тоже наблюдают: Баррас в сопровождении Армстронга вышел из конторы, и оба, хозяин и надсмотрщик, стояли теперь у экипажа и смотрели прямо на Дэвида. Он решительно встретил эти взгляды, не желая смиряться перед ними; в конце концов разве он не уходит из шахты? Теперь ему наплевать. Баррас и Армстронг с минуту ещё продолжали разговор, затем Армстронг почтительно улыбнулся хозяину и поманил рукой Дэвида. Тот, поколебавшись было, всё-таки направился к ним, но старался идти медленнее.

— Мистер Армстронг сказал мне, что вы получили стипендию в Бедлейском колледже.

Дэвид видел, что Баррас в превосходном настроении, тем не менее маленькие холодные глазки хозяина смотрели пронизывающе.

— Очень рад был услышать о вашем успехе, — продолжал Баррас. — А что вы думаете потом… окончив колледж?

— Буду готовиться к экзаменам на звание бакалавра словесности.