Наталья Павлищева - Хозяйка Блистательной Порты Страница 16

– Хочу, чтобы сказали, что не продавали ни разу, что была лишь подарена.

– Хуррем, тебя в плен взяли, так?

– Так.

– Через круп коня перекинули и увезли, так?

– Да.

– Кто же ты, как не рабыня? Необязательно быть проданной, можно оказаться захваченной.

– Все равно хочу, чтобы Повелитель знал, что Ибрагим-паша его обманул! – упрямо боднула головой Роксолана.

– Э-эх! – досадливо фыркнула Зейнаб. – Умная женщина, мать пятерых детей, а глупости говоришь хуже нашей Алии, которую и впрямь купили, чтобы полы мыла, на большее не способна.

– Зейнаб, ты не понимаешь…

– Не понимаю, госпожа, – согласилась старуха, – столько лет прошло, неужели это так важно сейчас? Или вы Ибрагима-пашу погубить задумали? Тогда другой способ найдите, потому что этот вас, а не его погубит.

Роксолана едва не заплакала, она понимала, что Зейнаб права, во всем права. Ибрагиму любые неприятности словно с гуся вода, ничего грека не берет, а себе можно навредить.

Зейнаб еще долго убеждала госпожу, что грек не стоит того, чтобы ради его наказания так рисковать. К тому же пришлось бы признаться Повелителю, что была-таки осмотрена голышом хотя бы самим Ибрагимом.

В тот же вечер Зейнаб куда-то исчезла, появилась только на следующий день…

– Омар, – старуха с трудом растолкала то и дело засыпающего купца.

– Чего тебе?

– Помнишь, мы девушек из Кафы привезли, одна из которых в гарем султана попала. Ее еще Ибрагим-паша купил.

– Не купил, – возразил старый Омар, – подарил я ему девчонку, тощая была, как тростинка, только глазищи зеленые и дерзкие. А еще смеялась звонко.

– Ух ты, какая у тебя память! Знаешь, кто теперь эта девчонка?

– Ну?

– Хасеки Хуррем-султан она.

– Что?!

– Да, это так. Не зря я столько лет при ней. Султанша почти всесильная. Можешь подтвердить, что не продавал ее Ибрагиму-паше, а подарил?

– Зачем? – Со старика от таких речей сон просто слетел, но купец никогда не был глупым, а уж о выгоде и вовсе не забывал. И об опасности тоже, не зря столько лет поставлял девушек в самые богатые гаремы.

– Ей надо. Скажешь?

– Перед кем? – И без того крошечные глазки Омара совсем сузились и подозрительно заблестели.

– Перед Повелителем. Подарок большой получишь за то, что не торговал девушкой, а подарил.

Омар, наконец, сообразил, чем такие разговоры могут обернуться, замотал головой:

– Э, нет… А меня потом и лишат головы за то, что смею о таком помнить.

Зейнаб подумала, что хитрый старик прав, но продолжала его убеждать.

Это пришлось делать долго, очень долго, и подарки обещать, и содержание на всю оставшуюся жизнь… и султанскую милость тоже. Но утром, когда пришло время возвращаться в гарем к Роксолане, Зейнаб уже могла сказать, что нашла бывшего купца и уговорила его свидетельствовать то, о чем просила госпожа.

Всю ночь не спали Зейнаб с Омаром, вспоминая былое. Не спал Ибрагим, он тоже вспоминал, как привел от купца девушку, какие планы строил, как потом отдал в гарем к Сулейману… Сейчас Ибрагим удивлялся, что такого увидел в этой пигалице, что сам голову потерял и Сулеймана заставил потерять? Красива? Нет, есть много красивей ее. Ни роста, ни стати, ни огромных глаз, ни большого, жадного до поцелуев рта. Но они оба словно с ума сошли тогда. Колдовство, не иначе.

Сейчас Ибрагим даже гордился, что сумел освободиться от этих чар, осилить их. Конечно, чары, спора нет. Он сумел, а султан нет. Так кто из них сильней духом?

И вдруг обожгло воспоминание о том, что Хуррем обещала найти купца сама. Нет, она не сказала, что купца, тогда кого? Подтвердить, что ее не продавали, может только купец. Тьфу ты, вечно от этой женщины одни неприятности!

Не спала и Роксолана, она вспоминала, как попала в гарем, вспоминала свою первую ночь у Сулеймана, те ночи, что были потом… Как не раз оказывалась на краю гибели, как рожала детей и каждый раз ждала, позовет ли снова…

Зачем сейчас ворошить темное прошлое, в котором она не виновата, но может тоже пострадать? Зейнаб права, стоит ли делать это только ради того, чтобы досадить Ибрагиму? И даже чтобы доказать, что ее не покупали, тоже не стоит, все равно рабыня султана, здесь все они рабы Повелителя. Но из этого рабства ей вовсе не хотелось на волю.

– Госпожа, я нашла Омара.

– Кого?

– Того купца, о котором вы вчера спрашивали.

– А…

Если честно, Роксолане уже не хотелось ничего доказывать, перегорело.

– Завтра приведу. – Зейнаб не стала объяснять, куда и как, сама не знала. Как получится.

Но привести не удалось, принеся старому Омару новый роскошный халат в подарок от Хуррем, Зейнаб обнаружила того лежащим на боку на полу. Старика просто задушили, но он явно пытался защищаться.

– Ай, вай!

Роксолана, услышав такое известие, даже побледнела:

– Это Ибрагим!

– Куда это вы собрались?!

– Я покажу ему, как убивать людей, которые знают его тайны!

Обидчика нашла быстро, тот тоже любил кёшки султанского сада.

– Вы… вы!..

– Что с вами, госпожа? Что случилось?!

– Как вы посмели убить человека, который узнал вашу тайну? Приедет Повелитель, я ему все расскажу!

– Что вы расскажете?

Ой, кажется, Ибрагим и правда ничего не знает.

– Убит тот самый купец, убили сразу после того, как Зейнаб уговорила его рассказать правду.

– Кому рассказать и какую правду? То, что я вас не покупал, а получил в подарок, Повелитель знал всегда, он мог забыть, но я никогда не скрывал. Можно расследовать убийство старика, только вы уверены, что ваша служанка не окажется к этому причастной?

– Зачем Зейнаб убивать Омара?

– Не знаю, мало ли какие у них были дела в прошлом…

– Не нужно.

– Что не нужно?

– Расследовать не нужно. Хотя Зейнаб ни к чему не причастна, она была в гареме, когда Омара убили.

Ибрагим только усмехнулся… Что ж, Гасан сработал быстро и точно. Вполне можно свалить все на старуху, но визирю не хотелось с этим связываться.

Через пару дней он тихонько сообщил Роксолане:

– Старика просто пытались ограбить. Увидели, что к нему приходила женщина из дворца, решили, что деньги есть…

Роксолана с сомнением покосилась на своего врага. Может, он и правда не виноват? Но все равно мерзкий!

Запад или все же Восток?

Снова султан вынужден вести свою армию против императора христиан, недолгим оказался обещанный мир.

Но не в непостоянстве Сулеймана дело, его просто вынудили.

– Гяурам верить нельзя, Повелитель, – внушал султану главный казначей Искандер Челеби, – они присылали послов только для отвода глаз.

Сулейман понимал это и сам, он не ждал, что Карл долго будет терпеть владение Османами большей частью Венгрии, но и воевать открыто с императором тоже не желал. Это опасно, на севере и западе сильное христианское войско, на юге и востоке сефевиды, если поднимут голову недобитые мамлюки, то можно оказаться даже не между двух, а даже четырех огней, потому что непостоянный король Франциск наверняка присоединит свой голос, вернее, протянет свою руку, чтобы урвать кусок Османской империи.

Султан был прав, потому что стоило ему удалиться на запад, как на востоке приходили в движение немалые силы сефевидов. Многочисленные крестьянские восстания, часто спровоцированные сефевидскими лазутчиками, сотрясали целые провинции, приходилось отправлять армию, чтобы выбивать бунтовщиков и поддерживающих их кызылбашей из городов. Пока спасала только молодость шаха Тахмаспа, потому что его наставники боролись между собой.

Сулейман понимал, что кызылбаши поднимают народ против султана просто ради своей власти, но не учитывать этого было нельзя. Еще будучи шех-заде, он сделал очень важный вывод: сколько ни воюй, богатство империи прирастает не богатством, привезенным из походов, походы кормят преимущественно тех, кто в них ходит, а остальных кормит ежедневный труд – в поле, выращивании скота, ремесле… И если у каждого будет дом и в доме не будет нищеты, тогда и государство станет богатым.

Кроме того, Сулейман считал, что и на завоеванных территориях нужен такой же принцип: не хочешь новых восстаний – не обирай до нитки. Он позволял грабить земли, по которым проходила османская армия, но только на обратном пути и только там, где не намерен устанавливать свое владычество, остальные облагались весьма скромным налогом, который к тому же не увеличивался. Появилось даже выражение: «Что было, то и будет».

Верно говорят: нищего не ограбят и сорок разбойников. Если хочешь взять что-то быстро и оставить за спиной недовольство – грабь, но если желаешь, чтобы человек не поднял против тебя оружие и платил налог, – помоги ему стать богаче. Конечно, султан не мог помогать каждому, но разумная администрация на местах могла.

Однако сейчас мысли султана были не о разумной администрации, а о том, как не оказаться меж двух огней.