Александр Казанков - По праву рождения (СИ) Страница 16

— Почему вы молчите? — Прервала размышления русского графиня.

— Думаю. — Сразу же ответил он

— О чем?

— О вас. Вы здесь одни?

— Нет. В данный момент я с вами, — улыбнулась Мари.

— Да. А совсем недавно были в толпе молодых людей. Конечно, вы не можете быть одна.

— А как бы иногда хотелось.

— Отчего же? Что хорошего в одиночестве?

— Нет навязчивых поклонников.

Роман внимательно посмотрел на Мари. Сначала Мари улыбалась ему. Но стоило ему заглянуть ей в глаза, как улыбка погасла на ее губах. Его взгляд давил на нее. На минуту она испугалась, испугалась что будет, если он узнает, почему она здесь. Но она вспомнила о брате, которого казнят за участие в заговоре против Наполеона, если она не выполнит порученного ей дела. Бедный Жан. Он наивно полагал, что все еще можно вернуть, вернуть старые порядки, старую жизнь. Он не понимал, что прошлого не вернуть, да и возвращать его не стоит. Старой Франции уже нет, нет, и никогда не будет. Она умерла, утонула в крови тысяч французов, которые отдали свои жизни во имя новой Франции. Мари смотрела на русского и понемногу страх, который он вселял в нее, стал уступать место упрямству и желанию помочь брату. Русский не нравился Мари, но это ее не остановит.

Роман Александрович внимательно наблюдал за ней. Сначала веселье, потом страх, и, наконец, какая-то непреклонная решимость. Он на миг закрыл глаза, а когда открыл, то в них уже был неприкрытый интерес.

— Но я надеюсь, ваши мечты об одиночестве вы отложите на потом. Французский министр просил вас о том, чтобы вы не позволили мне скучать.

— А вам что, скучно?

— Ужасно.

— Очень жаль, ваше высочество, но я уже собиралась уходить.

— Как? Но ведь до утра еще далеко. — Роман был уверен, что она просто играет с ним. Намеки Талейрана, да и отношения Романа с женщинами в России, не допускали и мысли, что он получит отказ.

— А я люблю ложиться затемно и вставать по — утру.

— Ну, хорошо. Позвольте, я вас провожу.

— Ваше высочество, не стоит.

— Роман Александрович.

— Что?

— Можно обойтись без высочества. А если бы вы пожелали, то… — Он сделал неопределенный жест.

— Нет, ваше высочество, я не пожелаю.

Роман нахмурился. Он получил отказ и не совсем в вежливой форме.

— Отчего же, — он сделал паузу — такая непреклонность.

— Не люблю навязчивых мужчин.

Графиня наблюдала за своим собеседником. Она видела как его высокомерное, и уверенное выражение лица сменяется на недоумение, которое уступает место гневу. Да, она выбрала правильную тактику. Теперь главное не переиграть и не оттолкнуть его.

— Я навязчив?! Странно, не замечал. — Заявил он, усмиряя свой гнев.

О?! Да его высочество совсем не холодный. Злиться и гневаться он тоже умеет. Неужели просто человек?

— О, ваше высочество, я не имела в виду вас. Мне жаль если вы…

— Оставим. Не люблю ходить вокруг да около. Тем более я здесь не для этого. Все очень просто: да или нет.

— О чем вы?

— Вы знаете.

— И какой ответ вы хотите услышать?

— Единственно правильный. — Роман наклонился к ее уху. Губы коснулись ее мягких волос, а в нос ударил мягкий аромат. — О котором говорил наш гостеприимный хозяин. Я уверен, с вами, мне не будет скучно.

Его близость взволновала графиню. Но это совсем не входило в ее планы. Она оттолкнула его:

— Да как вы смеете! Что вы о себе возомнили?! — Ее голос прозвучал так громко, что на них стали обращать внимание.

— Не кричите. Зачем привлекать внимание. Не будем портить праздник нашему хозяину. Я вовсе не хотел вас оскорбить. Наоборот. — Русский был так искренне удивлен ее реакцией, что Мари чуть не рассмеялась.

— Что наоборот? — Мари все же понизила голос. — Вы настолько привыкли к всеобщему поклонению в вашей стране, что даже не допускаете мысли, что вам скажут, нет, что вы можете кому-то не понравиться. Вы ведете себя, как варвар. Да или нет, — передразнила она князя.

— Варвары берут, что захотят силой. А я предложил вам выбор.

— Выбор? — Мари рассмеялась. — Ваши слова можно было расценивать скорее, как да или да.

По плотно сжатым губам собеседника Мари поняла, что он разозлился не на шутку:

— Хорошо. Что вы хотите? Цветов, подарков и восхищения? Я согласен, только потом. А сейчас я хочу проводить вас.

— А я не хочу. Вы не нравитесь мне. Совсем.

К удивлению графини Роман Александрович улыбнулся. И в его улыбке уже не было ни гнева, ни раздражения, а только восхищение:

— Что ж, господин Талейран оказался прав, вы настоящая достопримечательность Французской Империи.

— Он так и сказал?! — Изумилась Мария.

— Я уверен, он вкладывал в эти слова, только положительный смысл. — Его высочество, смотря графине в глаза, взял ее за руку. — Я вам понравлюсь. Обещаю.

Мари, выдержав его взгляд, выдернула руку.

— Никогда. Прощайте, ваше высочество. Надеюсь, мы с вами больше не увидимся. — Она отвернулась от него и направилась к выходу.

А Роман Александрович смотрел ей в след, и ленивая улыбка не сходила с его губ:

— А вот это вряд ли. Увидимся, мадам. И очень скоро.

За разговором его высочества и графини наблюдали двое — неприметный знакомый Мари, с которым она совсем недавно обсуждала князя Романова и князь Талейран. Первый остался очень доволен исходом разговора, видя азартный блеск в глазах его высочества. А второй, как только дама покинула зал, подошел к русскому:

— Очень упряма. Всегда сама выбирает себе друга.

— Да ну? А вы, правда, министр иностранных дел? — Усмехнулся Романов. — Подкрадывайтесь, как шпион.

Талейран рассмеялся:

— Человек должен уметь все. Скоро Наполеон устраивает охоту. Хочет восстановить старинные французские традиции. Эта дама, там обязательно будет.

— Любит охоту?

— Ужасно. Она больше пошла в отца, чем ее брат. Родись она мужчиной, и из нее получился бы более хороший наследник.

— Возблагодарим бога, что она родилась женщиной. — Рассмеялся Роман. — Что ж охота, так охота.

— А вы, любите охоту? — спросил министр.

— А это, смотря какую.

Роман собирался, было перевести разговор на политику и Наполеона, но министру опять пришлось отойти. Убедившись, что от этого бала он больше ничего не получит, его высочество решил удалиться.

Александр Романов стоял неподалеку от хозяев дома, принимавших гостей, со своими друзьями и с Еленой Николаевной Воронцовой, младшей сестрой Андрея. Девочке было пятнадцать лет, и это был первый бал, на котором ей было позволено присутствовать. Она без умолку болтала и с восхищением поглядывала на Александра. Александр же, кажется, совсем не замечал ее восторженных взглядов, нетерпеливо поглядывал на все прибывающих гостей. На мгновение он испугался, а вдруг Лиза не придет. Но тут он увидел Владимира Ивановича Горчакова. Он шел под руку с дочерью, за ними Иван со своей матушкой Натальей Дмитриевной.

Как же Лиза была прекрасна. На ней было платье из белого тюля, отделанное нарциссами, волнистые волосы убраны в идеальной прическе. На щеках играл здоровый естественный румянец.

Меньшиков, увидев выражение лица Александра, усмехнулся:

— А вот и наше очаровательное создание. Окажись она в Петербурге, и мужчины бы переубивали друг друга на дуэлях.

— Думаете, Лиза была бы от этого в восторге? — Элен скептически пожала плечами. — Нет, некоторым женщинам нравится, если мужчины дерутся ради них на дуэлях, но Лиза не такая. И я с ней согласна. Это просто глупости.

— Элен, вы еще совсем дитя. И не совсем еще все понимаете. — Сказал Александр, не отрывая глаз от Елизаветы Горчаковой.

— А вы не воспитаны. Разве можно обращаться к даме и в это время смотреть на кого-то другого, — обиженно сказала Элен. Слезы чуть не навернулись ей на глаза, она усилием воли заставила взять себя в руки. Александр нравился ей. Она видела, как он смотрит на Лизу. Сейчас она отдала бы все что угодно, только бы он так же смотрел на нее. Ну, или хотя бы, чтобы просто смотрел.

— Элен, простите меня! — Александр улыбнулся девочке, так нежно, что она сразу же забыла все свои обиды. — Я не хотел вас обидеть. Вы так прекрасны сегодня.

Лицо девушки расплылось в радостной улыбке:

— А я совсем не дитя. Всего на два года младше Лизы.

— Конечно, вы очаровательная, милая, красивая девушка. А сейчас простите меня. Я вас оставлю. — Александр поклонился сестре Андрея и направился к Лизе.

Андрей смотрел на Элен и, как любящий брат, жалел ее. Ведь он видел ее интерес к Александру и понимал ее страдания.

Петр Меньшиков улыбнулся девушке.

В этот момент объявили полонез. Полонез пришел в Россию из Польши. Он был лишен ритмичных движений, и поэтому его танцевали все без исключения, независимо от возраста.