Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина Страница 16

— А вот, — слуга указал на некоего парнишку, стоявшего возле крыльца. Рядом с парнишкой на ступеньках лежал огромный узел — что-то завёрнутое в серую холстину.

Заметив Влада, парнишка встрепенулся, сгрёб узел в охапку — значит, не очень тяжела была ноша, хоть и велика — а затем бодрым шагом направился к новому хозяину дворца. Приблизившись на расстояние семи шагов, паренёк бережно опустил ношу на землю и поклонился.

— Доброго дня, господин, — произнёс он и тут же попросил. — Возьми меня на службу. Я много чего могу делать — комнаты убирать, печи топить. Стряпать не умею, но знаю, как правильно подавать блюда на государев стол. Да и весь распорядок дворцовый знаю: в котором часу государю вставать положено, и в котором — спать ложиться. И знаю, что все слуги в такое время должны делать — что отнести, что принести государю, чтоб он сам не утруждал себя распоряжениями. Человек вроде меня тебе пригодится.

— Пригодится? — Влад покачал головой. — У меня достаточно слуг. И они знают мои нужды лучше тебя.

Паренёк смутился на мгновение, но сразу нашёлся:

— Вот и Владислав мне то же сказал, когда я к нему просился в услужение. Достаточно, у него, говорит, слуг. И я, раз такое дело, отступился.

На лице Влада не отразилось никакого отклика на эти слова, но соискатель дворцовой должности смело повторил:

— Я отступился и теперь к нему на службу не пойду, даже если сам звать станет.

— А мне ты это зачем говоришь? Угодить хочешь? — спросил Влад.

— Может, и угожу, — хитро сощурился паренёк. — Ты глянь, господин, что у меня в узле.

— И что же?

— Я сначала думал, не продать ли, — последовал уклончивый ответ, — но совестно мне стало такие вещи продавать.

— Отчего же совестно?

— Да оттого, что принадлежали они твоему родителю, господин. А я у него служил и за сохранность тех самых вещей отвечал.

— Служил? Я тебя не помню, — строго произнёс Влад. — А слуг своего отца я помню хорошо.

— Так я к нему на службу пришёл уже после того, как ты, господин, отправился к султанскому двору, — признался паренёк. — Послужить я успел недолго. Всего полгода прошло, а затем появился Владислав.

— И ты ему тоже думал послужить? — зло спросил Влад. — А ведь наверняка знал, что смерть моего отца и смерть моего старшего брата совершились не без его участия.

— Да откуда ж я мог знать? — соискатель дворцовой должности сделал особое ударение на последнем слове. — После смерти государей всегда слухи ходят. Меня старый Митру учил не всякому слуху верить. Я и не верил.

При упоминании имени Митру в голове у Влада возник образ седоусого старика, который прислуживал в личных отцовских покоях. Старик следил за чистотой и подкладывал дрова в печки, если дворцовый истопник не успевал это делать. Бывало, что Митру прислуживал и за трапезой, но не на пиршествах, а тогда, когда отец обедал и ужинал у себя. "Может, не врёт? — подумал Влад. — Может, этого паренька и впрямь назначили старику в помощники?"

— Я и не верил, — меж тем продолжал паренёк, — но когда самого Владислава воочию увидел, а затем оказалось, что старый Митру при нём тоже служить не будет, потому что неугоден, вот тогда я и призадумался.

— И что же надумал?

— А то, что не нравится мне Владислав, раз слуги прежнего государя ему не угодны. Что бы он там ни сделал, а мне он не нравится. И решил я, что не должен он владеть вещами твоего отца. Тогда я, пока ещё из дворца не выгнали, собрал, что мог, ну и вынес потихоньку. Уж мне было известно, как пройти так, чтоб меня не...

— Так значит, там, в узле — вещи моего отца? — перебил Влад.

— Да, — кивнул паренёк. — Вот я и решил отнести это тебе. А если тебе не надо, тогда...

Договорить он не успел, потому что новый хозяин дворца спрыгнул с коня:

— А ну-ка покажи, что принёс.

Войко тоже спешился и, вынужденно бросив коней стоять без присмотра, побежал вперёд господина, оттеснил паренька в сторону и поставил узел на угол одной из телег. Негоже ведь господину к самой земле нагибаться.

Влад не помнил, как развязал туго стянутые концы холстины, но вот они разошлись, и глазам предстали однотонные и узорчатые ткани государевых кафтанов, лежавших один на другом. Наверное, отец и впрямь носил их, но вспомнить, где и когда, не получалось. Когда Влад вспоминал родителя, то ясно видел перед собой только лицо, а остальное — как в тумане. Сквозь этот туман трудно различался даже цвет одежд, хотя... Сын, перебирая разноцветные кафтаны, вдруг увидел ярко-красный рукав и вспомнил, что этот цвет всегда был отцу приятен. Несомненно!

Влад, взявшись за рукав, вытянул красное одеяние из стопки. Затем, ни слова не говоря, снял пояс с мечом и передал Войке, после чего скинул с себя турецкий кафтан, непременно упавший бы на землю, если б не подоспел один из слуг.

Вместо турецкого одеяния Влад надел отцовскую вещь. Прислушался к себе и только тогда подумал, что одежда могла оказаться пропитанной ядом. Девятнадцатилетнему юнцу приходилось слышать истории о подобных отравлениях. Вряд ли таким способом мог быть отравлен отец, но даже если родителя отравили не через одежду, а через пищу или питьё, то в этот раз, чтобы разделаться с сыном, могли поступить иначе...

К счастью, обошлось. Одежда не жгла кожу, как обычно бывает, если она вымочена в отраве, и даже почесаться не хотелось. Значит, верными оказались отцовские слова, слышанные когда-то: "Человеку, который прав, бояться нечего".

— Рукава чуть длинноваты, а так впору, — заметил Войко, подворачивая господину рукава, имевшие такую же красную подкладку.

Влад снова препоясался мечом и спросил паренька:

— Как тебя зовут?

— Нае, — ответил тот.

— Хорошо. Беру тебя на службу, — объявил Влад и сделал знак Войке преклонить ухо.

Серб склонился.

— Приглядывай за этим новым слугой, — тихо сказал Влад, хоть и не сомневался, что Нае достаточно сообразителен, а потому догадается о смысле приказа.

Нае, будто в подтверждение, произнёс с поклоном:

— Благодарю тебя, господин. Ты не беспокойся. Я стану служить честно. Старый Митру