Александр Лоза - Не изменяя присяге Страница 17

Летом 1916 года германское флотское командование посылало в Северную Балтику только подводные лодки. Они вели разведку, нападали на тральщики, протраливающие фарватеры, атаковывали караваны землечерпалок, углубляющих фарватер, транспортные конвои и одиночные корабли. Германские субмарины действовали в основном у выступающих в море мысов и на подходах к берегу.

3 сентября одна из германских подводных лодок находилась на позиции в районе Оденсхольма. Ночью лодка, в надводном положении, заряжала аккумуляторные батареи. Зарядка шла медленно, керосиновые моторы Кертинга не отличались надежностью.

С рассветом, когда зарядка еще продолжалась, сигнальщик с мостика лодки доложил командиру о черном дыме на горизонте. Вот они — дымящие угольные котлы российских миноносцев!

На германской подводной лодке срочно прекратили зарядку аккумуляторных батарей.

Командир лодки скомандовал:

— Приготовиться к погружению!

Верхняя вахта быстро спрыгнула вниз. С лязгом захлопнулись люки. Море беззвучно сомкнулось над германской лодкой, оставив на поверхности лишь пузырящийся след.

— Погружаться на перископную глубину, — скомандовал командир. Подводная лодка ушла на перископную глубину, и двинулась по направлению облака дыма. Лодку поднимало вверх и вниз на сильной зыби, чувствовавшейся и под водой, на глубине 6–7 метров.

В центральном отсеке подводной лодки было душно и влажно, пахло машинным маслом и сырой одеждой. Командир занял место у вертикальной трубы перископа. Перископ, то поднимался, то опускался, так, чтобы показываться на поверхности только на короткий промежуток времени. Германская подводная лодка быстро шла на сближение с обнаруженным кораблем.

Командир, сдвинув фуражку, внимательно всматривался в перископ. Голова его совсем ушла в плечи, спина сгорбилась, словно он приготовился к прыжку. Наконец, он произнес:

— Четырехтрубный угольный миноносец русских, идет переменными курсами.

Германская подводная лодка все ближе подходила к миноносцу, и все быстрее поднимался и опускался перископ, потому что иначе лодку выдал бы его пенящийся след, хотя сильная зыбь и затрудняла обнаружение перископа на поверхности моря. Чтобы с миноносца труднее было обнаружить перископ лодки, командир занял позицию для стрельбы со стороны левого борта миноносца, чтобы иметь восходящее солнце у себя за спиной, и наблюдателям с миноносца пришлось бы смотреть против солнца.

— Приготовить носовые торпедные аппараты! — отрывисто приказал командир.

После доклада о готовности, последовала команда:

— Первый носовой аппарат! Товсь!

— Немедленно после выстрела погрузиться на 15 метров и не вырываться на поверхность, — приказал командир боцману, стоящему у клапанов быстрого погружения. Это было связано с тем, что облегченная, после выстрела торпеды, подводная лодка могла выскочить на поверхность.

В центральном отсеке лодки было очень тесно от приборов и людей. Справа от командира стояли двое рулевых матросов: один управлял вертикальным рулем, второй — горизонтальными. Спины их были напряжены — они ждали команды. Слева — боцман у клапанов системы погружения и всплытия.

Затем последовала отрывистая команда:

— Поднять перископ!

— Первый аппарат — пли! Перископ вниз!

Стоявший рядом с командиром офицер запустил секундомер.

Пошел отсчет секундам после пуска самодвижущейся мины — торпеды. Секунды шли, но ничего не происходило. В отсеке лодки повисла напряженная тишина, только было слышно дыхание людей, мерное жужжание моторов да звук капель конденсата, падающего где-то с подволока. Невероятно долго тянулось время, пока дойдет звук взрыва торпеды, принимая во внимание время на путь торпеды до цели и на возвращение звука. Но звука не было. Промах!

— Привести лодку на перископную глубину, — крикнул командир и прильнул к окуляру перископа, пальцы его энергично завертели виньер настройки. Медленно текли минуты.

— Второй носовой аппарат! Товсь!

— Второй аппарат — пли! Перископ вниз!

Лодка вздрогнула, это торпеда вышла из торпедного аппарата. Опять последовало долгое ожидание звука взрыва. Но ничего не было слышно. Стало ясно, что и вторая торпеда промахнулась.

— Погружаться на 30 метров. Уходим! — приказал командир. — Счастье русских, что у нас батареи не полностью заряжены, — процедил он сквозь зубы и вполголоса выругался.

3 сентября 1916 года в 5 часов утра на миноносце «Расторопный» сыграли побудку. Механики подняли пары в котле № 2. В 5 часов 47 минут миноносец снялся со швартовых в Южной гавани Ревельского порта. Командир, получивший накануне приказание идти в Моонзунд на охрану от германских подводных лодок тральщиков дивизиона траления, протраливающих фарватеры, еще раз внимательно просмотрел карту № 1371.

— Курс по носовому компасу 343, — скомандовал он рулевому. — Число оборотов машины 155 оборотов, — приказал командир в машинное отделение через переговорную трубу. Спустя три минуты, в 5 часов 50 минут, миноносец «Расторопный» лег на створ Котеринентальского маяка, и слегка переваливаясь на встречной волне, пошел средним ходом.

Последовало приказание в машину увеличить число оборотов до 230. «Расторопный» развил ход 17 узлов. В 6 часов по кораблю прозвучал сигнал: «Команде завтракать». В 6 часов 18 минут миноносец сбавил ход — до малого. Через две минуты легли на курс 305 и дали полный ход. В 6 часов 38 минут командир заменил карту № 1371 на карту № 1552 и приказал лечь на курс 271, держа 230 оборотов машины. Спустя десять минут показался маяк Н. Суроп. Дежурный по кораблю, подпоручик по Адмиралтейству Н. Н. Исаев в 7 часов 30 минут доложил командиру ежедневный рапорт по личному составу и запасам миноносца по углю, маслу, пресной воде на текущие сутки.

В это время тральщики I и II дивизионов траления, обследовав фарватер № 10а, переходили в Моонзунд, ожидая прибытия тральщиков V дивизиона, который в составе тральщиков № 2, № 3, № 7 и № 11 вышел в 6 часов из Балтийского порта. У Грас-Грунда ими была замечена неприятельская подводная лодка, шедшая в надводном положении и погрузившаяся при появлении тральщиков, которые вследствие этого вернулись в Балтийский порт. О появлении подводной лодки ими было сообщено на эскадренный миноносец «Расторопный», который встретился тральщикам на пути из Ревеля. По получении от тральщиков информации о подводной лодке противника, в 7 часов 45 минут, на миноносце сыграли «боевую тревогу».

Командование Минной дивизии в виду высокой опасности атак германских подводных лодок, рекомендовало переходы кораблей осуществлять переменными курсами, что позже получило название противолодочного зигзага. Выписка из навигационного журнала э/м «Расторопный» за 3 сентября 1916 года:

«7:00 Начали ходить переменными курсами уклоняясь от первоначального вправо и влево на 20 градусов (260–220). Продолжительность галса 15 m (4,2 мили).

8:59 Подошли к 5-му Дивизиону тральщиков. Остались для охраны тральщиков от подв. лодки, находящейся в 2-х милях на W-st от Грас-Грунда.

Начали ходить переменными курсами».

(РГАВМФ. Ф. 870. Оп. 1. Д. 60381)

На мостике эскадренного миноносца «Расторопный» царило напряженное ожидание. Все боевые посты корабля находились по «боевой тревоге». Артиллеристы у орудий, минеры у торпедных аппаратов. Вахтенный офицер требовал докладов от сигнальщиков чаще обычного. К этому времени волнение моря перешло в крупную зыбь.

При очередной перемене курса командир обращал пристальное внимание на восточный сектор горизонта, где море отливало ярким солнечным блеском и блики солнца играли на крупной зыби.

Подводники, как и летчики, часто практиковали свои атаки со стороны солнца.

В 9: 00 сигнальщик левого борта громко доложил:

— Вижу перископ лодки по левому крамболу!

— Стоп машина! Лево руля! — быстро отреагировал командир. Миноносец повалился на левый борт.

Взгляды всех находящихся на мостике устремились на искрящийся бликами солнца горизонт. Мичману Садовинскому на мгновение показалось, что он тоже видит всплеск от перископа, но это только показалось. Минуты текли все медленнее — казалось, время остановилось!

Вот оно — пузырящийся след торпеды с роковой неумолимостью приближался к кораблю и… на расстоянии пары метров от форштевня миноносца прошипел мимо! Бруно почувствовал, как смерть прошла рядом, дыхнув в лицо отработанным воздухом германской торпеды.

«Смерть! А как же Ирина?» — пронеслась мгновенная мысль, но ее сменила другая: если бы не быстрые и единственно правильные действия командира, голубое небо над головой никогда бы не ласкало его взгляда. Он охватил взором сразу все — и небо и море; как прекрасно жить!