Луи Бриньон - Кес Арут Страница 17

Зиновьев, как впрочем, и все остальные за столом с недоумением посмотрел на Лущева.

— О каком преступлении вы говорите, господин Лущев?

— У нас на руках есть неопровержимые доказательства того, что правительством Османской империи подготовлен тайный план. И этот план предусматривает полное уничтожение армянского народа.

Глава 9

Встреча Зиновьева с одним из трёх лидеров Османской империи состоялась в роскошном особняке Талаат паши.

Талаат паша- невысокий мужчина с уверенным взглядом. Он носил усы и обычную здесь папаху. Одевался всегда как европеец. В модный костюм, рубашку с высоким воротником, который опоясывал элегантный галстук. Таким он и появился перед Зиновьевым. Разговор состоялся в одной из гостиных дворца. Зиновьев и Талаат паша сидели на низеньких диванчиках, расположенных напротив друг друга. Между диванчиками стоял стол уставленный фруктами. Они встречались впервые, и некоторое время изучали друг друга. После короткого осмотра у Зиновьева осталось неприятное впечатление. Он почувствовал, что перед ним очень непростая личность. И сразу понял, что не сможет доверять ни одному слову этого человека.

Видимо паша понимал, что чувствует посол. На этот факт указывала едва заметная улыбка паши.

— Слушаю вас, господин посол, — нарушил молчание паша.

— Ваше превосходительство, речь как вы уже поняли, пойдёт о событиях в Адане, — Зиновьев говорил твёрдо и при этом смотрел прямо в глаза паше, — совершено чудовищном по масштабам преступление. Мы в курсе всех событий и с точностью знаем обо всех убийствах и преступниках учинивших эти злодеяния. Но даже произошедшие события в Адане не кажутся нам законченными.

— Каждый день поступают новые сообщения о зверствах чинимых вашими нотаблями и частями регулярной армии в отношении мирных армян. На сегодняшний день у меня на руках доказательства и свидетельства о десятках сожженных сел и деревень, население которых полностью вырезано. Убитых десятки тысяч. В связи с этими обстоятельствами Россия выражает решительный протест вашему правительству. В случае продолжения подобных действий, Россия оставляет за собой право принять необходимые меры. Экстренные меры. Надеюсь, вы меня понимаете, ваше превосходительство?

Талаат паша молча кивнул.

— Отлично понимаю, господин посол. В первую очередь хотел бы отметить, что нас не пугают угрозы. С чьей бы стороны они не исходили. Это первое, — Талаат паша встал и, заложив руки за спину, начал прохаживаться вдоль дивана. Его голос звучал негромко и размеренно. — Хотя мне понятна ваша позиция и ваша реакция на события в Адане. Что же касается вашей оценки происходящего,… не могу согласиться с вами, господин посол. Выражение «мирных армян» не уместно совершенно. В ответ на это я хочу напомнить о двух совершенно радикальных армянских партиях действующих на территории нашей империи. «Гнчак» и «Дашнакцютюн». Они занимаются распространением газет и листовок антигосударственного содержания. Они организуют теракты и снабжают оружием так называемые отряды разбойников «фидаи», которых по самым скромным подсчётам около ста. И все они действуют на нашей территории, — Талаат паша остановился и выразительно посмотрел на Зиновьева, словно придавая значениям словам, которым он вскоре произнёс: — Более всех событиями в Адане возмущается Франция и вы русские. Но никто из вас не говорит о том, что армяне ежедневно убивают граждан нашей империи…

— Это вы стоите за резнёй в Адане!

— Да как вы смеете такое говорить… — Талаат паша побагровел от гнева, услышав эти слова от Зиновьева.

— Ведь вы армян даже гражданами своей страны не считаете!

Зиновьев встал.

В течение сегодняшнего дня вы получите официальный документ подтверждающий наши намерения в отношения происходящих событий. Честь имею откланяться.

Талаат паша долгим и непонятным взглядом проводил Зиновьева. Едва посол покинул комнату, как в неё вошли два человека. Оба были приблизительного одного возраста с пашой и одеты точно так же. Они сели на диван, туда, где только что сидел Зиновьев.

— Ты допустил промах. Гуяр всё понял, — сказал один из них.

— Неважно, — отмахнулся Талаат паша, — поднялось слишком много шума из- за Адана. Мы должны приостановить все действия. У нас отношения с русскими хуже некуда. Русская армия стоит у наших границ. У наших берегов курсируют французские крейсера. А если подумать о том, с какой истерикой Франция бросилась защищать этих недостойных неверных,… может случиться всё, что угодно.

— Что же нам делать? Отказаться от наших планов? — спросил второй.

— Отказаться? — глаза Талаат паши сверкнули. На губах появилась зловещая улыбка. — Неверные подохнут. Все до единого подохнут. Подохнут как собаки. Такова воля Аллаха… и наша! Подготовим втайне план и одним ударом уничтожим это грязное племя.

— Не будет армян, не станет и «Армянского вопроса»!

Все трое обменялись зловещими взглядами после этих слов. Всё ещё расхаживая, Талаат паша продолжал говорить:

— А до тех пор кричите на всех углах, что во всём виноваты сторонники Абдул Гамида. Во всём виноваты курды, на которых мы не имеем влияния. Это они убили несчастных армян.

********************************************************************

Зиновьев вернулся в посольство. Он пребывал в удручающем состоянии. Почти сразу же после прибытия он попросил уведомить Лущева, что хочет с ним встретиться. Лущев не заставил себя ждать. После прихода, он некоторое время наблюдал за послом. Он видел, что посол находится не в духе и гадал о причине предстоящего разговора.

— Я думаю, вы были правы, господин полковник! — этими словами Зиновьев начал разговор. По — видимому Адана не конец, а начало. Я решил довести до высочайшего слуха эти соображения. Но прежде хотел посоветоваться с вами. Стоит ли это делать?

— Не стоит! — не раздумывая, ответил Лущев.

— И почему же, позвольте спросить? Не так давно вы сами говорили о необходимости начала военных действий. Что изменилось? Вы говорили, что существует план по уничтожению армянского народа, разработанный правительством Османской империи. Вы сомневаетесь в своих словах?

— Отнюдь, — возразил Лущев, — я лишь говорю вам: не стоит заниматься бесполезным делом.

— Объяснитесь, — попросил Зиновьев.

— Ещё в прошлом году каталикос всех армян удостоился аудиенции царя. Каталикос поставил в известность царя о бедственном положении армян. В частности, речь шла и о возможных массовых преследованиях со стороны правительства Османской империи. В ответ на это его императорское величество ограничился лишь заявлениями симпатий к армянскому народу. Наше ведомство проводит огромную работу. С риском для жизни добываем сведения,…но всё безрезультатно. Никому, по большому счёту, нет дела до армян. Всё, на что способно наше правительство — это выражать соболезнования и протестовать против этих зверств. Насколько мне известно, в других странах ситуация обстоит так же. Все говорят об «Армянском вопросе», но никто и пальцем не хочет пошевелить, чтобы этот вопрос разрешился справедливым образом. И такой подход сильно ухудшает положение армян.

— Почему вы так думаете?

— А разве не ясно? Османское правительство видит, что вокруг одни разговоры. Действия не предпринимаются. У них развязаны руки. Они осуществят свои гнусные планы, как только наступит такая возможность, или найдут настоящий повод. В моём понимании такой повод появится, когда начнётся война России с Германией. Уж тогда у них будут полностью развязаны руки.

— Ну и что нам остаётся делать?

Лущев безразлично пожал плечами.

— Наблюдать и выполнять приказы! Вот и всё. Остальное не в нашей власти.

— Похоже, это единственный выход, — не мог не согласиться Зиновьев, — к тому же, мы вполне можем ошибаться. И опасность, быть может, не так велика, как нам кажется.

— Вы думаете? — Лущев невесело усмехнулся. — Факты говорят обратное, милостивый государь. Факты говорят о том, что очень скоро правительство Османской империи впишет кровавую летопись в историю.

Глава 10

Родственники, друзья, соседи… друг за другом входили в дом Констандянов. Хозяин дома лично стоял у ворот и приветствовал каждого входящего. С его лица не сходила кислая улыбка. Он то и дело оборачивался посмотреть на дочь, которая вместе с остальными женщинами хлопотала за очень длинным столом, сооружённым посередине двора. За стол постепенно усаживались гости. На столе постепенно появлялось вино, армянский лаваш, зелень, отварное мясо из баранины и ещё несколько блюд из национальной кухни. Пока всё это выставлялось на стол, князь Констандян встретил последнего гостя. Оставив ворота открытыми настежь, он проводил женщину к столу и самолично усадил её. Усаживая её, он в которой раз угрюмо покосился на щебечущую вокруг стола Мириам и с недовольством произнёс: