Артуро Перес-Реверте - Тайный меридиан Страница 17

– Послушай, Кой, – она впервые произнесла его имя, глядя ему в глаза. – У меня есть одна проблема.

Я провела исследование, я владею теорией и необходимыми сведениями… Но чтобы реализовать это, мне необходимо кое-что еще. Море я знаю по книгам, кино, пляжам… По моей работе. Конечно, есть и книги; прочитав их, ты как бы переживаешь шторм в открытом море или стоишь рядом с Нельсоном в битве при Абу-Кире или Трафальгаре… Но мне нужен еще кто-то… Кто окажет мне практическую поддержку. Обеспечит, так сказать, связь с реальностью.

– Это я прекрасно понимаю. Но все это тебе может предоставить министерство Военно-морского флота. Почему бы тебе не попросить их?

– Я и прошу. Тебя. Ты – не военный. Ты один. – Она оценивающе оглядела его сквозь голубые извилины табачного дыма. – С тобой мне будет во всех отношениях проще. Если я тебя найму, я и буду тебя контролировать… Я буду твоим начальником. Понимаешь?

– Понимаю.

– С военными это не пройдет.

Тут Кою нечего было возразить. Тут все ясно. Нашивок на рукаве у нее нет, и каждые двадцать восемь дней приходят месячные. Он был уверен, что у нее все происходит именно так, ни днем раньше, ни днем позже. Хорошо отлаженный механизм. Стоит только посмотреть на нее, и сразу понимаешь, что у нее дважды два – всегда четыре.

– Да уж, – сказал он. – Отчитываться, разумеется, будут не они, а ты перед ними.

– Вот именно. Атак я располагаю свободой действий, сроком в три месяца и некоторой суммой денег… Их немного, но должно хватить.

Кой опять взглянул в окно. Внизу подползала к платформе светящаяся змея поезда с яркими окошками. Он думал о капитане второго ранга, о том, что Танжер смотрела на своего начальника так же, как смотрит на него, о том, как она, умело владея оружием взглядов и мгновений безмолвия, убеждала его представить проект адмиралу. Очень интересный проект, дон Такой-то. В высшей степени компетентная молодая особа. К тому же дочь полковника. Красивая девушка, кстати сказать. В общем, она из наших. Кой спрашивал себя, какой еще выпускнице исторического факультета, прошедшей по конкурсу в музей, давали карт-бланш на поиски затонувшего корабля просто так, за красивые глаза.

– Почему бы и нет, – сказал он наконец.

Он откинулся на спинку и снова почесал Заса за ушами. Ситуация его забавляла, и он улыбнулся. Как бы то ни было, три месяца рядом с ней – прекрасная плата за секстант «Вимс энд Плат».

– А потом, – добавил он, словно размышляя, – делать-то мне все равно нечего.

Танжер не выказала ни удовлетворения, ни разочарования. Она только наклонила голову, как делала уже не раз, и кончики волос опять коснулись ее лица.

Она не сводила с Коя глаз.

– Спасибо.

Это слово прозвучало, когда он уже совсем было собрался спросить, почему она ничего не говорит.

– Не за что. – Кой потер нос. – А теперь моя очередь. Ты мне обещала ответить на один вопрос…

Что именно вы ищете?

– Ты же знаешь. Мы ищем «Деи Глорию».

– Это понятно. Я спрашиваю – зачем? Тебе это зачем?

– Мне лично? Не учитывая интересы музея?

– Да. Не учитывая интересы музея.

Свет косо падал на ее веснушчатое лицо и высвечивал линии плававших в комнате завитков дыма от почти догоревшей сигареты. Игра света и тени придавала ее волосам оттенок темного золота.

– Этот корабль преследует меня уже давно. А теперь я, видимо, знаю, где он находится.

Так вот оно что. Кой чуть не хлопнул себя по лбу, как бы признаваясь в собственной глупости. Он посмотрел на фотографию в рамочке: Танжер, девочка-подросток, светлые волосы, веснушки, майка, едва доходящая до смуглых голых бедер, прижалась к груди пожилого мужчины – белая рубашка, короткая стрижка, бронзовая от солнца кожа. Лет пятьдесят, прикинул Кой. А ей – лет четырнадцать. Они сняты на фоне моря, и между девочкой и мужчиной определенно есть сходство – один и тот же лоб и волевой подбородок. Танжер улыбается в объектив, и глаза ее на фотографии куда более ясные и сияющие, чем теперь. Она словно в ожидании – подарка, открытия, сюрприза. Кой вспомнил: ЗУУ. Закон убывающей улыбки. Наверное, в жизни так улыбаются только в четырнадцать, а потом возраст замораживает губы.

– Стоп. Никаких затонувших сокровищ уже не существует.

– Ты ошибаешься, – сурово взглянула она на него. – Еще существуют.

Чтобы убедить его, она заговорила об охотниках за сокровищами. Эти-то существуют на самом деле, носятся со своими тайнами и старинными картами, рыщут в поисках сокрытого на дне морском. Роются в кипах старых документов в севильском Архиве Индий, бродят по музеям и портам с таким видом, словно попали туда случайно, пытаются что-то выведать, не возбудив подозрений и не выдав никому своих замыслов. Она сама знает таких, они заходят в дом номер пять на Пасео-дель-Прадо в поисках необходимых им сведений, стараясь при этом скрыть свои намерения; они просят показать им какие-нибудь архивные материалы или старинные карты, напуская дымовую завесу липовых данных, чтобы не обнаружить своих истинных целей. Один из них, очень симпатичный итальянец, даже стал ухаживать за приятельницей и коллегой Танжер – этим способом он хотел добраться до тех материалов, которые посетителям не выдают. Это люди необычные, интересные, авантюристы особого рода, мечтатели и честолюбцы. В большинстве своем они кажутся книжными червями, этакие толстячки-очкарики, и совсем не похожи на мускулистых, загорелых, покрытых татуировками героев кинофильмов и телерепортажей. Девять из десяти гоняются за несбыточными мечтами, и только одному из тысячи удается добиться своего.

Кой погладил Заса, глядя в его преданные глаза.

Ав, ав. Рукой он ощутил его благодарный вздох.

Влажное дыхание.

– Если ты мне сказала правду, на борту бригантины никаких сокровищ не было. Ты говорила про хлопок, табак и сахар.

– Это правда.

– А сейчас ты сказала насчет одного из тысячи, так?

Она кивнула за завесой сигаретного дыма. Еще раз затянулась и снова кивнула. Сейчас она смотрела сквозь Коя, так, словно его тут не было.

– Послушай. Кроме груза, на борту «Деи Глории» была тайна. Эти два пассажира, нападение корсаров… Понимаешь? Есть и кое-что еще. В архивах военно-морского флота я читала отчет того юнги… Там не все сходится… А потом это его внезапное исчезновение. Просто взял и испарился.

Она потушила окурок, придавливая его в пепельнице до тех пор, пока не погас самый последний крошечный уголек. Упорная девочка, подумал Кой.

Не будь она упорной, она не влезла бы так глубоко в это дело, и не было бы у нее этого выражения игрока в покер, и не тушила бы она окурки с таким старанием, с каким ликвидируют только заклятых врагов.

Она прекрасно знает, чего хочет. А я, к счастью или к несчастью, оказался у нее на пути.

– Есть сокровища, – сказала она, – которые деньгами не измеряются.

Кой бросил взгляд в окно, вдаль – на местами освещенные железнодорожные пути, а потом вниз – на автозаправочную станцию, которая находилась напротив, как раз посередине между подъездом ее дома и вокзалом. Перед автозаправкой стоял какой-то мужчина и смотрел вверх, хотя с высоты шестого этажа определить это точно было нельзя.

И все-таки что-то в его повадке или внешности показалось Кою знакомым.

– Ты кого-то ждешь?

Она удивленно взглянула на него, ничего не ответила, потом встала и направилась к нему. Она внимательно смотрела не в окно, а на него, и только подойдя совсем близко, устремила взгляд вниз. Волосы метнулись вперед, закрыв ее лицо. Машинально она подняла руку и отвела их назад, и Кой загляделся на ее освещенный уличными фонарями профиль, которому сломанный нос придавал жесткое выражение. Видимо, она была озабочена.

– Этот человек торчит здесь уже некоторое время.

Танжер продолжала смотреть вниз и ни слова не ответила. Она задержала дыхание, а потом резко выдохнула – словно пожаловалась или отмахнулась.

Лицо ее помрачнело.

– Ты его знаешь?

Непробиваемое молчание. Сфинкс, венецианская, нет, ацтекская маска Нема, как призраки «Черги» и «Деи Глории».

– Кто был тот, с седой косицей? Почему вы ссорились тогда, в Барселоне?

Зас переводил глаза с одного на другого, удовлетворенно помахивая хвостом. Танжер еще несколько секунд молчала, словно не слышала вопроса. Она положила руку на оконное стекло, оставляя отпечаток своей ладони. Она стояла совсем рядом, и Кой снова почувствовал запах ее чистой нежной кожи.

В джинсах, ближе к левому переднему карману он ощутил легкое набухание. Он представил, что она стоит у окна нагая, в свете уличных фонарей. Он представил, что снимает с нее одежду, поворачивает ее к себе, и она ему это позволяет. Он представил, как берет ее на руки и несет на диван или на кровать, которая наверняка была в соседней комнате, а Зас, стоя на пороге, ласково помахивает хвостом. Он представил, что окончательно сошел с ума и следует за ней до маяка на краю света, через бури и кораблекрушения, и ей он нужен не только для практических целей. Он представил все это и многое другое как последовательность отдельных смонтированных вместе кадров, они быстро, горячо и отчаянно мелькали в его воображении, и тут он вдруг сообразил, что она смотрит на него и что выражение ее глаз точно такое же, как у той женщины на яхте вблизи Венеции, когда он следил за ней в бинокль и, забыв о расстоянии, разделявшем их, решил, что она читает его мысли.