Решад Гюнтекин - Зелёная ночь Страница 17

Шахин-эфенди уже понял, что утверждение будет откладываться из месяца в месяц, и такая проволочка грозит со временем похоронить всё дело. Он бегал из одной инстанции в другую, хлопотал, суетился, нервничал, не зная, кому бы рассказать о своём горе.

В Сарыова жил инженер, служивший в городское управе, звали его Неджиб. Был он человеком отважным, горячим и невоздержанным, поэтому получил прозвище «Сумасшедший». Шахин-эфенди быстро понял, что славой Сумасшедшего инженер обязан своим взглядам на жизнь, трезвым и ясным, а также хорошему вкусу, которые никак не сходились с общепринятыми в этом городе.

Как-то ночью, когда Шахин-эфенди и Расим давно уже спали, Неджиб Сумасшедший явился в школу. Долго он звонил, но никто ему не открывал, тогда он стал дубасить в дверь камнем.

Шахин-эфенди вскочил с кровати, не понимая спросонья, что творится. Здание сотрясалось от ударов, с улицы неслись крики:

— Доган-бей, восстань от непробудного сна! Я пришёл!..

Неджиб звал Шахина доганом[51]. Однажды, когда они сидели вместе в кофейне, Неджибу понравились некоторые высказывания нового учителя.

— Знаешь,— вдруг сказал он,— имя Шахин тебе никак не подходит. Кто это придумал называть тебя таким пышным именем, словно знатного господина... Право, когда при мне говорят «Шахин», меня тошнить начинает. Не могу тебя даже слушать с должным вниманием. Уж если ты настаиваешь, чтобы тебя обязательно птичьим именем звали, изволь, буду величать тебя по-нашему — доганом.

Шахин-эфенди зажёг лампу и, накинув поверх байковой ночной сорочки плащ, спустился вниз.

Неджиб Сумасшедший ворвался в школу. Размахивая огромным портфелем, он устремился наверх, покрикивая на Шахина, который с трудом поспевал за ним:

— Эй! Послушай, свети как следует!.. Хочешь, чтобы я в темноте упал с лестницы и разбил себе башку или глаз выколол?..

Расим также проснулся.

Неджиб открыл портфель и торжественно выложил на стол чертежи.

— Требую награды за добрую весть! — провозгласил он.— Вот проект, который всем понравится и тут же будет принят...

Шахин придвинул лампу и стал рассматривать чертежи, выполненные в красках.

— О-о!.. Вот это проект!..— Голос его дрожал от удивления.— Ну, ты, дружище, создал шедевр!..

Неджиб жал ему руки и радостно смеялся.

— Не спи, Доган-бей! Смотри, тут сочетаются архитектура медресе с новым стилем. Да, получилось здорово! Согласен с тобой, настоящий шедевр. Говоришь, нравится?.. Ошеломляет?.. Вот увидишь, пройдёт единогласно! Утвердят немедленно... Погляди на купола, арки, окна... Разве можно устоять перед такой красотой?..— Неджиб говорил захлёбываясь.

Он то смеялся, то хлопал в ладоши и кричал:

— Хей, джаным[52], хей!..

Шахин-эфенди решил, что инженер пьян, и хотел даже пошутить по этому поводу, но тот внезапно заговорил совершенно спокойно и даже серьёзно:

— Доган-бей, это как раз тот проект, который мы с тобой третьего дня одобрили...— Шахин недоумённо смотрел на инженера.— Но, сам понимаешь, честным путем его провести не удастся, вот и будем действовать хитростью. Сыграем с этими субъектами шутку. Чертежи всем понравятся, и их, не раздумывая, примут. Разве только инженер Керим будет возражать. Но я ему всё объясню, ведь мы с ним давно дружим. В крайнем случае можно будет пригрозить: «Если ты, приятель, вздумаешь нам перечить, то, клянусь, в одну прекрасную ночь, когда ты, старый развратник, отправишься блудить в дом к торговцу маслом, я пойду по твоим следам, устрою скандал и натравлю на тебя софт. Уж они-то тебя разукрасят!..»

Шахин-эфенди по-прежнему не мог понять, к чему клонит инженер, и смеялся в ответ, считая, что всё это очередная выходка Неджиба. Но тот продолжал говорить очень серьёзно и, подняв лампу, стал водить карандашом по чертежу:

— Повторяю, это как раз тот проект, на котором мы остановились. Теперь смотри, в чём хитрость. Видишь два этажа, они показаны очень низкими, маленькие окна как у келий. Как раз то, что нужно! Я спланировал так, чтобы при постройке эти два этажа получились ещё ниже и совсем были непригодны для жилья... Вот тогда-то мы и скажем: «Ошибка в расчёте! Не ломать же из-за этого. Выход прост — из двух этажей сделать один». И мы соединим два этажа, поднимем пол; вот эту дверь оставим для подвала, а тут пробьём новую, для парадного входа, с высоким крыльцом и лестницей. Когда же мы соединим окна двух этажей, то вместо келий у нас получатся просторные классы, с высокими потолками, и в них будет много воздуха и света. Ну, а потом мы убедим всех, что купол по техническим соображениям не может быть возведён, так как стены его не выдержат, и сделаем простую крышу. Таким же образом вот эта арка будет превращена в обыкновенный балкон. Что поделаешь?! При составлении проекта ошиблись! Рабу аллаха свойственно ошибаться... Вот так всё и объясним. Эх, Доган-бей, сколько трудов мне стоило скрыть наш проект под обманчивыми линиями этого чертежа! Даже краски не пожалел. Хитрость, конечно, раскусят, но будет поздно, дело-то будет сделано. Наши господа, надеюсь, постесняются признаться в том, что их так ловко надули. Ведь даже у дураков своя гордость есть. А если получится иначе, что взять с бедняка? Прогонят из города,— только и всего-то... Они от нас избавятся, а мы — от них... За какие только грехи, Доган-бей, мы попали в одну шайку с этими болванами?..

Шахин-эфенди и Расим внимательно слушали Неджиба, сон как рукой сняло. Они вместе обсудили ещё кое-какие детали проекта. Потом разговором завладел Шахин. Он начал открывать Неджибу свои собственные планы.

Слушая его, молодой инженер становился всё более и более серьёзным. Неджиб, который ежедневно придумывал всякие шутки и готов был вытворять бог весть какие фокусы, вдруг стал похож на солидного, положительного человека; взгляд его даже стал каким-то грустным.

Шли часы, ночь кончилась, а беседа всё ещё продолжалась... Когда Шахин-эфенди пошёл провожать Неджиба и открыл наружную дверь, оба увидели, что уже начало светать.

Всего несколько часов прошло с тех пор, как в школу ворвался Неджиб, действительно похожий на сбежавшего из сумасшедшего дома. Теперь он был спокоен и, прощаясь, с улыбкой говорил:

— Я вас лишил сна, доставил столько беспокойства... Шахин-эфенди улыбался в ответ и жал руку молодому человеку.

— Мы потеряли всего лишь ночь, но зато нашли союзника.

Учитель поднялся наверх. Спать не хотелось. Он зажёг керосинку, чтобы вскипятить утренний чай. В груди клокотала радость, тело не чувствовало усталости. Ещё одно предположение оправдалось: среди людей техники и науки он легко найдёт себе союзников, в которых так нуждается для выполнения своего великого дела, найдёт настоящих помощников, твёрдых и убеждённых.

Спустя неделю на заседании комиссии городской управы был принят проект Неджиба. Но когда надо было приступать к строительству, то возникла непредвиденная трудность, куда более сложная, чем первая.

Участок, предоставленный вакуфным управлением отделу народного образования, вплотную примыкал к зданию медресе, такому старому и ветхому, что в нём была опасно жить. Софты, ютившиеся там в тесноте, грязи и темноте, буквально гибли от болезней. И кроме всего прочего, медресе преградило дорогу новому проспекту, который начали прокладывать местные власти. По этим двум причинам ещё полгода назад решили сломать это здание, а учащихся распределить по другим учебным заведениям. Но когда однажды утром перед медресе появились рабочие с лопатами и кирками, поднялся настоящий бунт. Софты вопили, что они не позволят ломать это историческое строение, что из-за таких пустяков, как постройка дороги и школы, они не разрешат осквернять святыню… И если власти настаивают, пусть рушат медресе прямо им на головы, но они не сдвинутся с места и готовы умереть под развалинами. Страшными голосами софты выкрикивали священные слова и читали молитвы.

Не успела весть об этом событии разнестись по городу, как всё население, забыв о своих делах, сбежалось к месту происшествия. Через полчаса на площади перед медресе было настоящее столпотворение. Разъяренные софты опять собирались вместе и шумной толпой бродили по улицам. Старики, женщины и дети плакали со страху.

Как всегда, неизвестно откуда поползли страшные слухи. Уже рассказывали, что в медресе покоятся останки не просто святого, а чуть-ли не самого...— да будет он защитой нашей! И с некоторых пор по утрам софты стали слышать чудесные голоса, восклицавшие: «Бог велик!» — и звуки священных гимнов, а в тёмных каменных двориках они видели, как вспыхивают и гаснут зелёные огоньки...

И ещё рассказывали, что всю неделю великий святой — пусть не падёт гнев его на наши головы! — каждой ночью является во сне отшельнику Урфи-дэдэ и кричит грозным голосом: «Не попирайте кости мои нечистыми ногами!.. Я обрушу на ваши головы город, разорю ваши поганые гнёзда!..»