Борис Васильев - Князь Святослав Страница 19

Но у нас еще есть время до прибытия в стольный град новгородского посадника.

Княжич Бориська, проданный Святославом купцам – перекупщикам живого товара, спускался тем временем вниз, к устью Днепра. Он был воином, сильным и хорошо физически развитым, почему его и не сунули в вонючий и тесный трюм огромной торговой насады, а, сковав по рукам и ногам цепями, приковали к скамье. И он греб, обливаясь потом, и бич надсмотрщика постоянно свистел над его головой.

Издевательства, бич из витой сыромятной кожи хлещет по потной обнаженной спине, похлебка с червями, сон три-четыре часа и снова – каторжный труд. Нет, лучше бы взбунтоваться, вложить всю силу в один – последний перед мучительной смертью – удар…

Три могучие силы удерживали его попранную гордость. Месть, ненависть и жажда конечной победы. Он верил в свою удачу, как верит в нее каждый воин, вступая в жестокую битву. Да, не всем, далеко не всем улыбается богиня удачи, но нельзя, невозможно не верить в нее, пока ты жив.

Но порой удача улыбается столь незаметно, что поди ее разгляди. А второго раза не будет. И тогда… позорная смерть раба.

Значит, самая главная задача – поймать бледную улыбку удачи. В этих каторжных условиях даже сама богиня не рискнет улыбнуться открыто. Только чуть дрогнут ее губы, и…

И ты должен уловить этот миг. Должен!.. Терпеть. Стиснув зубы, терпеть все. Терпение – главное условие победы.

Ох, как же неспешно сплавлялся по течению торговый караван! Перегруженные смоленские насады и новгородские пузатые суда тащились медленнее, чем само течение могучей реки. На перекатах останавливались, рабы разгружали суда и волоком перетаскивали их на глубину. Свистели бичи, ревели глотки надсмотрщиков, а рабы бегали по грудь в воде, и плохо было тому, кто падал с грузом на плечах.

Одного забили насмерть. Молодого чудина, который оступился, выронил груз, и этот груз унесла стремнина. Как долго, как мучительно он умирал…

И это вписал в строку княжич Бориська. И это отложил в своей памяти, напитанной ненавистью к великому киевскому князю Святославу.

Он не услышал – скорее почувствовал шум днепровских порогов, тогда как в караване по-прежнему стояли крики, свистел бич, звенели цепи. Княжич воспринял услышанное только им приближение порогов как знамение.

«Вокруг порогов проводят пешком… – мельком подумалось ему. – В цепях, но всех – пешком. Вдоль берега…»

И когда его отковали от скамьи гребцов, он изо всей силы ударил кандальной цепью надсмотрщика и бросился в воду.

Славяне справедливо считались лучшими пловцами в те времена. А княжич с детства любил нырять, неожиданно для всех появляясь там, где его и не ожидали увидеть. Это вызывало восхищение отроков и в особенности девиц, почему Бориська и стремился довести свое мастерство до совершенства.

Но когда на ногах и руках тяжелые цепи… Плыть под водой с ними было невозможно, и княжич решил отталкиваться от дна ногами, постепенно пробираясь к противоположному берегу. Однако стоило ему коснуться дна, как ноги стали уходить в ил, намытый рекой у порогов. Но он и тут не растерялся, начал цепляться за камни порогов, подтягивая себя, скованного по рукам и ногам, к спасительному противоположному берегу.

Выручало то, что он еще в детстве, пугая девчонок, научился подолгу задерживать дыхание. Волны, наталкиваясь на пороги, бились и пенились, и княжич осторожно высовывал губы в эту пену и переводил дух. Но сил уже не хватало, когда он, как в тумане, вдруг увидел протянутую сквозь камни руку. Схватился за нее, и его сразу же вытащили из речной пучины.

Когда он пришел в себя и увидел склонившееся над ним лицо, с ужасом понял, что попал в плен к степнякам, и опять провалился в полубессознательное состояние.

Ему дали что-то понюхать, и он чихнул, вытолкнув остатки воды. Сел.

– Ты – отважный молодец, – по-славянски сказал тот, кого он принял за степняка. – Кто будешь?

– Княжич радимичей Бориська. Князь Святослав продал меня в рабство.

– Я – Руслан. Приемный сын великого воеводы Свенельда. Я поклялся убить князя Святослава.

– А я – Куря, – сказал второй. – После гибели отца вожу его орду. Мой отец был побратимом великого воеводы, а потому я – с вами, молодцы.

– Три мстителя – это уже дружина, княжич Бориська!

– Я слышал, что князь Святослав хочет вести рать на хазар. А сплавиться – по Волге.

– Против течения ему не вернуться, Волга – река великая, – сказал Куря. – Значит, возвращаться будет здесь.

– Где мы его и встретим! – торжественно, как клятву, сказал Руслан.

Новгородский посадник приехал в Киев вместе со своим племянником Радыпей, отроком четырнадцати лет, как раз в это время. Так утверждает летопись, но если бы история развивалась так, как она записана в летописях, люди жили бы в совершенно иных условиях, нежели сейчас. Писаная история учитывает факты, игнорируя страсти человеческие. А ведь миром, в конечном итоге, правят именно страсти.

Да, посадник приехал в Киев. Только великая княгиня Ольга его не приняла. Не приняла, потому что рыдала, не в силах с собою справиться.

– Мы потеряли сына, Свенди. Мы навсегда потеряли сына!..

– Успокойся, моя королева. Он вернется. Он вспыльчив, но отходчив, ты это знаешь лучше меня. Сын готовится к походу на хазар…

– Он не пойдет в этот поход! Я не желаю терять единственного сына. Не желаю!..

– Единственного?.. – Свенельд широкими шагами заходил по покоям. – Да, да, это правильно. Я постараюсь отговорить его. Как только вернусь из поездки.

– Ты оставляешь меня, Свенди?

– Приведи себя в порядок, моя королева, и непременно прими новгородского посадника. Я вернусь через десять дней.

И вышел.

Ольга тут же сообщила, чтобы высокого посадника из Господина Великого Новгорода проводили в тронный зал, и пошла приводить себя в порядок. Она любила и слушалась своего Свенди, несмотря на то, что византийский патриарх потребовал сместить его с поста соправителя. Оба понимали, что внутри Великого Киевского княжения от этого требования ровно ничего не изменится.

Великая княгиня приняла новгородского посадника со всею честью, угостила знатным пиром и даже несколько успокоилась, занимаясь привычными делами. Рядом был молчаливый верный Неслых, и она провела застолье для гостей с подъемом и как-то даже радостно, что ли.

Через десять дней, как и обещал, вернулся Свенельд. Вошел в ее покои, плотно прикрыл двери, крикнул Неслыху, чтобы он никого к дверям не подпускал, сел в кресло и широко улыбнулся.

– За потайной дверью тебя ждет неожиданный подарок, моя королева.

– Подарок?.. – неуверенно улыбнулась великая княгиня. – Ты ездил за подарком?

– Подарок из Новгорода, – со значением сказал воевода.

Сердце Ольги вдруг зачастило, забилось, заныло давно забытой сладкой болью.

– Где он? – требовательно и нетерпеливо спросила она. – Где он, Свенди? Я же чувствую… Нет, я знаю, знаю, что это – он!.. Почему ты не привел его?

– Чтобы еще раз напомнить тебе, что означает его появление для Великого Киевского княжения, моя королева. У нас уже был разговор об этом, и я просто хотел напомнить… Он – твой гридень, не более того. Огромных ушей и вонючих языков в нашем окружении не счесть.

– Но…

– Нет. Никогда, ни при каких обстоятельствах ты не имеешь права на материнскую ласку. Никогда в жизни ты не скажешь ему о его происхождении. Никогда не скажешь, что у него есть старший брат.

– Но…

– Правильно. – Свенельд улыбнулся. – При этих условиях он всегда будет рядом с тобой.

Великая княгиня вздохнула, покорно покачав головой. Потом спросила:

– Чему его учили?

– Он умеет читать по-гречески, знает язык ромеев, христианин, наречен Глебом.

– Я сделаю его переводчиком!

– Тогда лучше – с печенежского языка, – улыбнулся воевода. – Его отец угодил в плен к печенегам, умудрился бежать, почему и принял христианство. Так он мне объяснил. И научил сына свободно говорить на языке печенегов.

– Ты хочешь забрать его с собой в походы? – насторожилась Ольга. – Так знай, я не отдам его тебе. Не отдам!..

– Я сам говорю на языке своих врагов, – усмехнулся Свенельд. – А они об этом и не подозревают. Ну что? Хочешь на него посмотреть? Красивый малый, весь в тебя.

Он подошел к потайной двери, приоткрыл ее и поманил кого-то рукой. Вошел стройный и впрямь весьма пригожий отрок.

А Ольга, затрепетав сердцем и волнуясь, встала ему навстречу.

– Сидеть!.. – зло прошипел воевода.

И великая княгиня покорно опустилась в кресло. Но взгляда от юноши оторвать не могла.

– Это – Глеб, великая княгиня, – спокойно сказал Свенельд. – Отныне он – на твоей службе.

Глеб склонился в глубоком поклоне, прижав руку к сердцу.