Виктор Поротников - Олег Рязанский против Мамая. Дорога на Куликово поле Страница 19

Речь Полиевкта Вельяминова вызвала радостное оживление среди рязанских бояр, многие из которых с опаской и завистью смотрели на то, как крепнет и богатеет Москва, захватывая где силой, где хитростью новые земли и города. Некоторые уделы Дмитрий просто выкупает у их обедневших владельцев, поступая по примеру своего деда Ивана Калиты. Казна у Дмитрия богатая, ведь всю ордынскую дань он оставляет себе. На эти же деньги Дмитрий окружил свою столицу белокаменной стеной.

Удалив из гридницы тверского посла, Олег обратился к своим приближенным с вопросом: вступать ли Рязани в войну с московлянами на стороне Твери или нет?

Большинство Олеговых старших дружинников высказались за войну с Москвой, но с оговоркой, если Мамаева орда и литовцы поддержат тверского князя. Олег и сам был настроен таким же образом, поэтому все доводы и возражения сторонников мира с Москвой он пропустил мимо ушей.

За ужином Полиевкт Вельяминов попросил позволения у Олега задержаться у него в гостях до подхода Мамаевой конницы, путь которой на Москву неизбежно проляжет через земли Рязанского княжества. Полиевкт был совершенно уверен, что татарское войско находится уже в пути. Олег разрешил Полиевкту остаться в Рязани.

В эти знойные июльские дни, наполненные подготовкой рязанской дружины к походу на Москву, Олег жил радостным предвкушением скорой расплаты с Дмитрием за все свои унижения, за свое поражение при Скорнищеве.

«У него поистине железная хватка во всех делах, какая-то непостижимая уверенность в успехе! — думал Олег наедине с самим собой. — В свои юные годы Дмитрий уже одержал так много побед! Что же помогает ему побеждать? Опытные советники или провидение божье?.. Но конец тебе придет, Дмитрий-князь, конец тебе придет скоро! Что ты скажешь, когда мои полки вкупе с татарами подступят к Москве с юга, а тверичи с литовцами станут грозить тебе с севера? Клянусь Господом, я тогда выслушаю тебя внимательно!»

Прошла неделя, потом другая… Татарское войско так и не появилось ни на ближних, ни на дальних подступах к рязанской земле. Купцы, спускавшиеся на своих судах с верхней Волги вниз по Москве-реке, заходя в полноводную Оку, рассказывали, что многочисленная рать московского князя взяла в осаду Тверь. Литовцы, шедшие на выручку к тверичам, были остановлены московлянами у городка Зубцова.

Полиевкт Вельяминов и Евфросинья умоляли Олега выступить с войском на Москву. Этого удара в спину Дмитрий совсем не ожидает, ведь он недавно заключил мирный договор с Рязанью. «Ты сможешь взять Москву голыми руками, свет мой! — молвила мужу Евфросинья. — Дмитрий свои главные силы увел к Твери. Москва осталась почти беззащитной! Решайся же! Другого такого случая не будет!»

И Олег решился, хотя сознавал всю подлость такого поступка. Очень уж ему хотелось расквитаться с Дмитрием за все свои поражения. Олег объявил сбор конных и пеших полков. Его гонцы помчались в Пронск, Ижеславль и Белгород с призывом к тамошним князьям спешно двигаться с конными сотнями к Рязани.

И вот, когда рать рязанская уже была готова двинуться в поход, случилось непредвиденное. В воскресный день, 29 июля, утренней порой солнце пошло на ущерб и через какое-то время погасло совсем, закрытое темным лунным диском. Мрачная тень упала на землю, все померкло вокруг. Это солнечное затмение увидели не только в Рязани, но и в Москве, и в Твери, и в поволжских городах.

Боярин Брусило напомнил Олегу Ивановичу, что такое же знамение небесное описано в «Слове о полку Игореве».

— Игорь Святославич вел свои полки на половцев, когда такая же черная тень закрыла солнце, — сказал Брусило. — Игорь не внял совету здравомыслящих людей, не повернул назад и был разбит половцами. После поражения Игорь долго в плену мыкался вместе с братом своим и сыновьями. Не повторяй же ошибку Игоря Святославича, княже. Не ходи походом на Москву, ибо небо предрекает тебе неудачу.

Боярина Брусило поддержал Клыч Савельич, который изначально выступал против войны с Москвой.

После некоторых раздумий Олег распустил свое войско по домам. Сколь он был храбр, столь же был и мнителен, веря в различные приметы и предзнаменования.

Описание этого солнечного затмения попало на страницы летописей. Случилось это в 1375 году.

Глава одиннадцатая

Агриппина

О том, что ей, наконец-то, подыскали жениха, Агриппина узнала от своей мачехи. Агриппине шел уже семнадцатый год, ей очень хотелось замуж, поэтому она не смогла сдержать бурной радости, которая мигом отразилась у нее на лице при этом известии. Агриппина завидовала своей старшей сестре, муж которой был совершенно в ее вкусе. Когда Владимир Данилович приезжал к ним в гости, то Агриппина постоянно льнула к нему, одаривая его кокетливыми улыбками и охотно подставляя щеку для поцелуя при встрече и прощании с ним. Агриппина никак не могла понять, почему Евфимия всегда отзывается о своем супруге с такой неприязнью и никогда не выказывает ему ни ласки, ни нежного внимания.

В своих мечтах Агриппина рисовала себе своего будущего мужа схожим внешностью и ростом с Владимиром Даниловичем. Поскольку с мачехой у Агриппины сложились доверительные отношения, поэтому она не имела от нее секретов. Евфросинья, занимаясь поисками суженого для Агриппины, учитывала ее вкусы и потаенные желания. После довольно долгих поисков Евфросинья остановила свой выбор на младшем из сыновей смоленского князя Ивана Васильевича, который лицом и статью очень походил на Владимира Даниловича.

Евфросинья сама съездила в Смоленск, чтобы потолковать с Иваном Васильевичем о том, какую миловидную невесту она хочет предложить его младшему сыну. Смоленский князь не стал долго раздумывать, пообещав осенью прислать сватов в Рязань. Этим-то известием Евфросинья и обрадовала Агриппину, вернувшись из Смоленска.

Едва первый ноябрьский снег укрыл землю, как в Рязань приехали сваты, но не из Смоленска, а из Козельска. Тамошний князь Иван Титович, недавно овдовев, подыскивал себе новую жену. До него дошел слух, что у рязанского князя дочь-красавица на выданье, вот козельчане и прибыли взглянуть на рязанскую княжну. Козельских сватов возглавлял Святослав Титович, родной брат овдовевшего Ивана Титовича. Святослав Титович был не просто давним знакомцем Олега Ивановича, он доводился ему свояком, поскольку был женат на Феодоре Ольгердовне, родной сестре Евфросиньи.

Святослав Титович держал свой княжеский стол в городке Серенске, расположенном на реке Серене, впадавшей в Оку. По пути в Смоленск и обратно Евфросинья останавливалась в Серенске на ночлег. Серенск входил в удельное Козельское княжество, земли которого лежат в верховьях Оки. Род козельских князей происходил из черниговских Ольговичей и был связан родством с Ольговичами рязанскими.

Тит Мстиславич, отец Ивана и Святослава, был верным союзником Олега всю свою жизнь. Опираясь на поддержку Тита Мстиславича, Олег воевал с московлянами и с мордвой, вместе они разбили татарское войско царевича Тагая у Шишевского леса. Тит Мстиславич был старше Олега на двадцать лет, он скончался пять лет тому назад, оставив Козельск своему старшему сыну Ивану.

Иван Титович был человеком сурового нрава и безудержной храбрости. Он с пятнадцати лет участвовал во всех походах своего отца. Олег глубоко уважал Ивана Титовича за мужество и ценил его, как надежного союзника, поэтому он без колебаний согласился отдать ему в жены свою дочь Агриппину.

Однако с этим решением Олега не согласилась Евфросинья. С присущим ей напором Евфросинья затеяла с Олегом разговор на повышенных тонах. Евфросинья возмущалась тем, что Олег совершенно не считается с чувствами Агриппины и выставляет в неприглядном свете ее, Евфросинью, уже сосватавшую свою падчерицу сыну смоленского князя Ивана Васильевича.

— Иван Васильевич часто на Москву оглядывается, — молвил Олег своей рассерженной супруге, — а Иван Титович мой давний друг и союзник. Знаешь поговорку, милая, старый друг лучше новых двух. По этой причине я выдам Агриппину замуж в Козельск, а не в Смоленск.

— Ты же знаешь, что Иван Титович имеет неприглядную внешность, у него шрам через все лицо, да и лет ему уже немало, — раздраженно выговаривала мужу Евфросинья. — Агриппине нужен в мужья прекрасный юноша, ведь и она прелестна, как майский цветок. Какой чудесной парой стали бы Агриппина и сыночек Ивана Васильевича. Пожалей свою дочь, Олег. Не выдавай ее за Ивана Титовича. Агриппина не сможет его полюбить.

— Ничего, стерпится — слюбится! — проворчал Олег. — И вовсе не стар еще Иван Титович, ему всего-то тридцать с небольшим.

— Не пара он Агриппине! — стояла на своем Евфросинья. — Ей, лебедушке, еще и семнадцати годков нету. Агриппина очаровательна так, что глаз не оторвать! Иван Титович рядом с ней стариком смотреться будет, у него же седины много в бороде и волосах.