Василий Колташов - Мальчик из Фракии Страница 19

— Чего так? Не много ли хочет? Может и правда срочное дело у посла? Почему зимой явился, нас не уведомив?

— Не знаю, — Всегорд надул под горбатым носом и без того круглые губы. Веки воеводы дрогнули, напряглись, пряча наполовину острый взор. — Не нравятся мне авары и нынешний посол их тоже. Он надменен, непочтителен, не как гость держится, а как хозяин. Дружелюбия в нем не чую. Не успел он в дом войти, уже гнева моего просит. Говорит, коней моих лучше кормите и пришлите вина да женщин на двор. Я все сделал. Я терпеливый. Князь, ты знаешь. Все перемелю, чтобы только вражда не проросла, но…

— Договаривай, — нахмурил густые брови Даврит.

— Он не привез подарков. У моих людей всюду глаза. Все знают, все слушают. Один из проводников поведал: ничего кроме припасов для себя у посла нет. Золота — нет, серебра — нет. Даров великих не имеют, а про малые не знаю. Есть рабыни для забав. Это все.

— Странно. Так в гости не ходят. Неужто брат мой Баян решил ругаться с нами? Чего хочет? Что посоветуешь, Боз? — обратился князь к рослому беловолосому человеку.

— Принимай посла в обед. За богатым столом. Так все и узнаем.

— Ты как считаешь, Всегорд?

— Вначале выслушай. Угостить медом сумеем, одарить успеем, словом согреть — не велика наука.[44] Пускай сперва скажут, потом с нами за стол садятся. Ты покажешь им силу: дружина похвалится, готы подоспеют. Потом пировать станем. Пусть посол видит, люди у нас есть. За столом дело и закончим.

— Что думаете, друге?

— Тепло надо аваров принять, но сперва выслушать, — почесав затылок, сказал седоволосый вождь. — Ссоры нам ни к чему. Раньше поговорим, раньше проводим.

— Ели про поход знают? — спросил чернобровый юноша в серой рубахе, отчаянный в схватках не по годам.

— Успокоим. По их же наущению каждый год за Дунай ходим. Каждый год собираемся. Кто знает, когда повезет? — сощурил князь хитрые глаза. — Подготовь все к пиру Всегорд. Скажи послу: жду его с радостью. Пускай немедля идут. Поговорим. Воинов моих встретим и к столу с дорогим гостем.

2

Посол чинно вступил в зал. За ним гурьбой следовало с десяток аваров в ярких парчовых одеждах, с черными волосами и смуглыми лицами. От них несло дорогими благовониями и въевшимся в кожу запахом конского пота.

— Таяг, — тихо сказал Всегорд князю. Зашептал быстро: — Любимец кагана. Баян, говорят, подарил ему за верность десять прекрасных жен. Рассказывают, в походе на германские земли он своей рукой изрубил тысячу пленных, которым отказали в выкупе. В решающей битве той войны он принес кагану победу. Всю ночь накануне Таяг беспокоил во главе конных лучников лагерь врага. Измотал их. Там и сын его был, Туман. Ты его в деле видел.

— Ну. Дальше что было?

— Утром Баян с латной конницей опрокинул противника, а Таяг отрезал врагу пути для бегства. Многих убил, а еще больше взял. Важного человека прислал к нам каган.

Даврит потянулся в расписном кресле. Прижал подбородок груди, глядя сурово. «Таяг», — мысленно произнес он не раз слышанное имя.

Посланник кагана остановился, выпятив грудь. Голова его отвесила легкий поклон. Даврит приветливо улыбнулся. Песочное лицо Таяга ничего не выражало. Пустыми казались черные глаза. Только щеки посла круглились от надменной улыбки. Всем, покоем и жестом, Таяг говорил: могущественный повелитель прислал меня.

— Рад видеть тебя благородный и славный Таяг. Твои подвиги поражают, а имя твое навеки сохранит земля. Надеюсь, дорога через горы не утомила тебя, а пища и сон были хорошими.

Толмач гунн бегло перевел слова князя.

— Здравствуй князь, — ответил любимец кагана. — Дорога, слава вечным духам, была доброй. Белый ветер не терзал нас в пути. Мы прибыли к тебе через край антов.

— Как здоровье брата моего Баяна?

— Великий правитель всех земель под небом здоров. Здоровы его дети и жены. С важным делом он прислал меня к тебе, вождь. Пусть лишние уши удалятся.

Брови Даврита опустились. Шепот волной пробежал за его спиной, где стояли близкие люди: друзья, родственники, военноначальники и князья племен, гостившие в городище. Никто не смел называть так главу союза склавин. Никому не дозволялось приказывать ему.

— Будь спокоен, князь, — прошептал Всегорд, глядя, как нервозно теребит князь золотую цепь на груди. — Давай послушаем дорогого гостя.

— Здесь, посол, я всем доверяю. Без друзей я дел не вершу.

— Знаю, что власть твоя не безгранична.

— Скажи, зачем прислал тебя брат мой каган.

— Небом решено, князь, что миром правит только один человек. И солнце, и ветер, и огонь, и все народы вселенной слушают его. Видишь ленты в моих волосах? Голубая — знак света. Черная — символ подземной тьмы. Белая — добро. Красная — огонь. Синяя — море. Желтая — богатство. Серая — камень. Зеленая — бесконечность. Коричневая — все живое на земле. Все силы мироздания склоняются перед каганом. Он власть и все стихии.

Приближенные князя недовольно зашептались.

— Я привез тебе доброе слово кагана, мудрого правителя и великого воина. Он дарит тебе, слуге своему, четырех наложниц. Одну с черными волосами, другую — с белыми, третью — с рыжими, четвертую — с русыми. Мужчины не касались их. Великий повелитель взял этих прекрасные дары в походах совершенных в четыре стороны света. Небо благословенно! Каган добр к тебе.

Зубы Даврита заскрежетали от гнева. «Так то ты говоришь со мной, как равный с равным, как любимый слуга господина с другим слугой его!» — мелькнуло молнией в голове распаленного князя.

— Опасно серчать, — прошептал Боз. — Авары не шутка. Они одним только колдовством могут создавать тьму днем и день ночью. Их войско велико, а стрелы смертельны. Прояви терпение. Мы все пока слушаем. Все молчим.

Авары вытолкнули вперед четырех нагих женщин с покрытыми шелком головами. Таяг легким движением сорвал покрывала с пленниц. Они были прекрасны. Точеные юные тела притягивали взгляд, а нежные черты останавливали дыхание. С опущенными глазами стояли женщины в ожидании. Руки их небыли связаны, но неволя уже коснулась печалью лиц чарующих пленниц.

— Посол, — начал Даврит, подавляя гнев. — Дар достойный. Не раз вместе с аварами мы ходили в походы. Не раз вместе делили тяготы войны. Не единожды сражались плечом к плечу с Византией. Вместе добывали богатство и славу, вместе пировали и приносили жертвы богам. Что еще просил передать мне каган?

— Пусть род твой не угаснет, — надменно ответил Таяг, поправляя парчовый халат. — Такова воля нашего справедливого повелителя. Пусть женщины родят тебе сыновей.

— Ничего не понимаю, — шепнул князю Боз. — Может на место его поставить, а не ласкать сладкими речами? Может…

— Дело не хитрое, — усмехнулся Даврит. Прервал друга жестом. — Без советчиков справимся. Но у нас тоже есть подарки.

Князь подал знак рукой. Дружинники вывели женщин. Внесли в зал тяжелый резной ларец. Посол повернул голову, а правитель склавин встал и направился на встречу гостю.

— Это оружие, — произнес он, открывая ларец и вынимая меч в великолепных, усыпанных яркими камнями ножнах. — Византийский полководец потерял его, еще не успев обнажить. Здесь еще…

— Каган много брал такого оружия, — надменно ответил посол, не меняясь в лице. — Я принимаю дары и хочу продолжить говорить.

Даврит умолк. Опустил меч. Гнев переполнял его, выступал багровыми пятнами. Князь был готов в любой момент броситься на заносчивого посла. Только взгляд Всегорда помогал еще терпению брать верх над яростью. «Погоди, авар! Я снесу пока!» — кричали горящие глаза князя. Пряча их, он развернулся молнией. Направился к своему креслу. Все смотрели на него. Ожидали что будет. Князь сел. Взгляд его был также спокоен, как и лицо. Но растоптанный волей гнев не погас. Он тлел в большом сердце готовый вспыхнуть вновь. Только Всегорд знал: новой ярости уже не сдержать.

— Скажи мне, посол, та девушка с русыми волосами — откуда вы привели ее? Не из земель ли просян, что этой осенью опустели от набегов? Не среди ли наших племен взяли авары эту добычу, посол?

Щеки Таяга дернулись. Глаза сделались уже.

— Люди, князь, такой же плод земли, как и трава. Одни увядают, другие вырастают. Трава зря цветет, если кони не сыты ей. Мы пасем своих лошадей на богатых пастбищах, где зелень сочная и вода чистая. Луна свидетель, — в указующем жесте авар поднял руку, — все боги видели, добыча, что берем мы, не под твоей властью.

— Хорошо ли это!? — поднял голос Даврит. — Моих же собратьев, моих по богам, по вере и крови, мне же дарите.

— Князь, ты не властен над племенами. Они избирают тебя. Ни просяне, ни горане, ни ливичи, или другие племена не служат тебе. Ты только вождь над ними, когда сами они желают того, но не более. Есть их воля — ты ведешь в поход их дружины. Не желают они, и ты не заставишь их. Ссоры с соседями затевают они без тебя и не ты в ответе за дерзость племен. Поэтому мудрый каган и не винит тебя. Просяне сами напали на мирные стада наши, ища наживы.