Алексей Пишенин - Сага о Хельги Страница 2

— Одд по матери ведет свой род от Хальвдана Черного, хотя и по побочной ветви. А что богатств у него нет, так зато обе дочери — как на подбор. И не променяю я жену из рода конунга на двух телок и старую треску, что будет хозяйничать в моем доме.

И так бы они спорили долго, но Хильда, которая была поблизости, услышала их разговор и вмешалась. Не дело, сказала она, когда двое мужчин готовы поссориться из-за размера приданого, когда неизвестно, согласятся ли родные Сигрун на сватовство Бьёрна. Да и саму ее неплохо было бы спросить, ибо характер у их семьи действительно спесивый, а ничего нет хуже жены, выданной замуж против ее воли. И не раз бывало, что угощала такая жена мужа не овсянкой и свининой, а ударом ножа на брачном ложе. Потому не лучше ли, спросила она, дождаться осенней ярмарки, и там Бьёрн сможет переговорить с Сигрун наедине и узнать, как она относится к его намерениям. А уж если она сама согласится, то тогда и с родней ее сподручнее будет спорить по поводу приданого. А что до Торгунн, то сватовство к ней может и подождать, ибо не слышала она о дюжинах женихов, осаждающих ее двор. Однако, если Сигрун не согласится выйти замуж за Бьёрна, то, видать, лучшей жены, чем Торгунн, ему не найти.

И мужчины послушали ее, потому как считалась она женщиной редкого ума, и не раз Торбранд жалел, что нет ее с ним рядом на тинге, куда допускались только те, кто мог носить меч.

Однако и Торбранд, и Бьёрн, договорившись, думали каждый о своем.

Скоро в горах по ночам стало холодно, и Торбранд послал людей вернуть домой скот с летних пастбищ. Вместе с ними вернулся и Хельги, который каждое лето проводил пастухом в горах. Вернулся он подросшим и уже почти сравнялся с братом, но оставался худым, и видно было, что силы в нем прибавилось меньше, чем роста.

Тем вечером Хильда приказала слугам подать на стол жареную свинину и не жалеть пива. После того, как все наелись и завели разговоры, Бьёрн рассказал брату о своем уговоре с отцом. И сказал, что вначале казалось ему, что не будет труда понравиться Сигрун, а теперь услышал он, что собирается свататься к ней Гутторм сын Торвинда из Хиллестада. А семья Торвинда известна богатством и гордыней, и Гутторм не пожалеет серебряных украшений, чтобы понравиться Сигрун.

На это Хельги ответил, что, хотя многие и согласились бы с тем, что их отец сказал об Одде Одноногом, однако готов он помочь брату. Ибо никакое серебро не сравнится в деле знакомства с девушкой с хорошей висой о ее золотых косах и изумрудных глазах.

На это Бьёрн ответил, что настоящие мужчины, по его мнению, не нуждаются в висах, потому как женщинам и так люб тот, кто может похвалиться серебром и золотом, добытым в славном походе. Но что в его случае, когда отец не хочет и слышать о том, чтобы отпустить его в Англию, то и виса может помочь. А иначе он все равно отправится за море, потому как с Торгунн он жить не будет. Однако, сказал он, сложно будет ему сложить такую вису, чтобы ее повторяли потом долгие годы, и чтобы пересилить все серебро Гутторма. На это Хельги ответил, что о висе он позаботится.

Когда деревья в их краях покрывались желтой листвой, в Аурландфьорд заходили корабли купцов с юга и севера Норвегии. Тронды привозили меха, ворвань, кость морского зверя. Люди из Вестфолда и Телемарка привозили соль, железо, скобяной товар. Иногда заходили торговцы с Готланда. Тогда можно было купить и украшения редкой работы, и дивную струящуюся ткань из далекой страны Син, и узорное оружие из земли арабов, где, по слухам, люди не едят свинины и не пьют пива.

Корабли бросали якорь в заливе недалеко от усадьбы Харальда Тордсона, самого уважаемого человека в округе. Когда в заливе появлялись паруса, Харальд посылал своих сыновей пригласить всех соседей на торг. А многих звал и погостить у него в усадьбе день-два, послушать новости о ярле Хаконе, о делах в Исландии и на островах да о датчанах. А после нескольких дней торга, когда часть купцов, распродав свой товар, отправлялась назад, начинался тинг, где выборные разбирали тяжбы, скопившееся за год, объявляли о новых законах и собирали серебро, причитающееся ярлу. Этот тинг люди называли малым или осенним, поскольку большим тингом, или Гула-тингом, называлось весеннее собрание всех людей из Согна и окрестных земель.

Всего с округи съезжалось около трех сотен мужей и примерно треть того женщин. И как ни велика была усадьба Харальда Тордсона, всех она вместить не могла. И поэтому многие гости жили в палатках и под навесами, окружавшими торг. Здесь же жили и некоторые купцы, однако многие из них предпочитали ночевать на кораблях, заботясь о том, чтобы никто, польстившись на их товар и перебрав пива, не вздумал заплатить за него сталью вместо серебра. Ведь хотя они и находились под защитой закона и гостеприимства Харальда Тордсона, кое-кто мог решить, что серебряная марка — слишком высокая цена по сравнению с ударом меча. Особенно если пиво в рог лилось крепкое, осеннее.

В этот год Торбранд решил в первый раз взять на торг не только Бьёрна, но и Хельги. Хильда с дочерями осталась дома, следить за хозяйством. В первый же день Торбранд смог удачно продать молодых бычков и сушеную рыбу. Поторговавшись с полудня почти до заката, он также купил соли и железа для своей кузни. На радостях, что не продешевил, он не пожалел серебра на дорогую ткань в подарок Хильде и дочерям.

Бьёрн в это время успел обойти всех купцов и только у самого последнего нашел то, что хотел. Это была заколка для плаща, сработанная из серебра с янтарем. И даже Торбранд сказал, что с таким подарком Торгунн придется еще долго ждать жениха.

На торг съезжались люди со всей округи: здесь был и Одд Одноногий с дочерьми, и Асгрим с Торгунн и сыновьями, и Торвинд из Хиллестада, который приехал, видать, нарочно, чтобы устроить свадьбу сына и Сигрун, потому как обычно ездил на ярмарку на север, в Трондхейм, полагая, что там и купцов больше, и торг лучше. С Торвиндом приехали два сына — Гутторм и Торгиль. Гутторму тогда должно было скоро исполниться двадцать лет от роду, Торгиль был года на четыре младше.

Здесь Хельги в первый раз увидел Сигрун, которую показал ему Бьёрн, чтобы быть уверенным, что в висе голубые глаза не станут изумрудными, а золотые волосы — русыми. И Бьёрн долго хвалил ее красивое лицо, мягкую поступь, высокий рост, спокойный взгляд. Но Хельги больше смотрел на младшую сестру Сигрун — Ингрид. Ингрид была на два года младше Сигрун, а той уже минуло семнадцать зим. Но если у Сигрун красота была холодной, то лицо Ингрид каждое мгновение менялось, то расцветая улыбкой, то поднятыми бровями задавая какой-то вопрос, то поджатыми губками выражая недовольство. Ростом была она пониже сестры, но походка была такая же легкая, а волосы у нее были соломенного цвета и коса доставала до пояса.

Долго Хельги не мог глаз отвести от Ингрид, да брат сказал ему, что такая девушка вряд ли суждена тому, кто не славен ни землей, ни военным счастьем, ни серебром.

А вечером все знатные люди округи собрались на пир в доме у Харальда Тордсона. Ибо Харальд был самым знатным человеком в округе и вел свой род от Харальда Золотобородого, хотя и по женской ветви. И не будь Норвегия теперь целиком под властью Хакона ярла, мог бы Харальд стать королем Согна. Особенно после того, как секира короля Эйрика выкосила многих других наследников.

Дом у Харальда был такой большой, что мог вместить почти восемь дюжин пирующих. Построен он был, как начали строить только недавно — с отдельными клетями для хозяина и хозяйки и для незамужних женщин. Пиршественная палата была шире, чем у любого из соседей, и поэтому крышу, крытую дерном, в ней подпирали два ряда мощных столбов. А чтобы в палате было светлее, помимо очага в середине, ее освещали факелы, что слуги вешали на столбах.

В остальном все было привычно. Столы на козлах расставили посреди палаты вдоль очага, для почетных гостей приготовили отдельный стол в дальнем от дверей конце, женщины расселись на лавках вдоль стен. Зная буйный нрав некоторых из соседей, Харальд повелел снять со стен все оружие, а гостям дозволялось взять с собой на пир только один нож для того, чтобы разрезать мясо.

Торбранду досталось место за столом для почетных гостей, а Бьёрну и Хельги — с молодежью, недалеко от дверей. Рядом с ними сидели братья Торгунн, было их трое, а чуть поодаль — Гутторм и Торгиль, сыновья Торвинда из Хиллестада. Оба брата были невысокими, но плотными. Волосы у них были рыжего цвета, и даже у младшего уже пробивалась густая рыжая щетина. Были они розовощекие, с широкими лицами и короткими носами, за что их за глаза называли Поросятами, потому как отца их издавна прозвали Кабаном. Прозвище это получил он за то, что всегда носил ожерелье с зубами кабана, которого убил ножом когда — то давно в земле саксов после того, как рассвирепевший от стрел кабан распорол ему бедро.